Юлия Друнина - Стихотворения (1970–1980) Страница 8

«Тот осколок, ржавый и щербатый…»

Тот осколок, ржавый и щербатый,Мне прислала, как повестку, смерть.Только б дотащили до санбата,Не терять сознание, не сметь!

А с носилок свешивались косы —Для чего их, дура, берегла!..Вот багровый дождь ударил косо,Подступила, затопила мгла.

Ничего. Мне только девятнадцать.Я еще не кончила войну.Мне еще к победе пробиватьсяСквозь снегов и марли белизну.

«Дотянул, хоть его подбили…»

Дотянул, хоть его подбили,До своих командир звена.А пробоин не счесть на крыльях,Да в груди у него — одна…

Эскадрилья к нему бежалаЧерез поле, не чуя ног.Руки летчика от штурвалаДолго друг оторвать не мог.

И сказал комэск хрипловато,Сняв потрепанный шлемофон:— Вместе с нами он жил, ребята,Прилетел умереть к нам он…

1973

«Были слезы в первую атаку…»

Были слезы в первую атаку,После тоже плакать довелось.А потом я разучилась плакать —Видно, кончились запасы слез…

Так в пустынях, так в песках горючихНе бывает ливней искони,Потому что в раскаленных тучахТут же испаряются они…

1973

БИНТЫ

Глаза бойца слезами налиты,Лежит он, напружиненный и белый.А я должна присохшие бинтыС него сорвать одним движеньем смелым.Одним движеньем —Так учили нас,Одним движеньем —Только в этом жалость…Но, встретившисьСо взглядом страшных глаз,Я на движенье это не решалась,На бинт я щедро перекись лила,Пытаясь отмочить его без боли.А фельдшерица становилась злаИ повторяла: «Горе мне с тобою!Так с каждым церемониться — беда,Да и ему лишь прибавляешь муки».…Но раненые метили всегдаПопасть в мои медлительные руки.

Не нужно рвать приросшие бинты,Когда их можно снять почти без боли…Я это поняла, поймешь и ты…Как жалко, что науке добротыНельзя по книжкам научиться в школе!

1973

«За утратою — утрата…»

За утратою — утрата,Гаснут сверстники мои.Бьют по нашему квадрату,Хоть давно прошли бои.

Что же делать? —Вжавшись в землю,Тело бренное беречь?..Нет, такого не приемлю,Не об этом вовсе речь.

Кто осилил сорок первый,Будет драться до конца.Ах, обугленные нервы,Обожженные сердца!..

1973

«Где торфяники зноем пышут…»

Где торфяники зноем пышут,Средь чадящих слепых равнин,Укрощают огонь мальчишки,Посвященье идет в мужчин.

Вновь война, хоть не свищут пули,Вновь в атаку пошла броня.Вот, ребята, и вы взглянули,Вы взглянули в глаза огня.

В дымной грозной неразберихеБыть героями ваш черед.Принял бой первогодок тихий,Принял бой комсомольский взвод.

И опять — обожженный, в саже,Забинтована голова —Командир, как когда-то, скажет:— За спиною у нас — Москва!..

1973

«Это правда, что лучшими годами…»

Это правда,Что лучшими годамиЗаплатила я дань войне.Но долгиМне с лихвою отданы,Все сторицей воздалось мне.Пролетали денькиНе пылью —Злыми искорками огня.Как любила я!Как любили,Ненавидели как меня!Я за счастье свое боролась,Как дерутся за жизнь в бою…Пусть срывался порой мой голос —Я и плачаВсегда пою.Это значит —Долги мне отданы,Все сторицей воздалось мне.Нет, недаромЛучшими годамиЗаплатила я дань войне!

1974

«За тридцать лет я сделала так мало…»

За тридцать лет я сделала так мало,А так хотелось много сделать мне!Задачей, целью, смыслом жизни сталоВас воскресить — погибших на войне.

А время новые просило песни,Я понимала это, но опятьДомой не возвратившийся ровесникМоей рукою продолжал писать.

Опять, во сне, ползла, давясь от дыма,Я к тем, кто молча замер на снегу…Мои однополчане, побратимы,До самой смерти я у вас в долгу!

И знаю, что склонитесь надо мною,Когда ударит сердце, как набат,Вы — мальчики, убитые войною,Ты — мною похороненный комбат.

1974

«Как все это случилось…»

Как все это случилось,Как лавиной обрушилось горе?Жизнь рванулась,Как «виллис»,Изогнулась вдругКурской дугою,Обожгла,Как осколок,Словно взрывомТряхнула.Нет ни дома, ни школы,Сводит судорога скулы.Все, что было, —То сплыло,Все, что не было, —Стало…Я в окопе постыломПрикорнула устало.Где взялось столько силыВ детском худеньком теле?..

Надо мной и РоссиейНебо цвета шинели…

1974

КОРОВЫ

А я вспоминаю снова:В горячей густой пылиИзмученные коровыПо улице Маркса шли.Откуда такое чудо —Коровы в столице?Бред!Бессильно жрецы ОРУДаЖезлы простирали вслед.Буренка в тоске косилаНа стадо машин глаза.Деваха с кнутом спросила:— Далече отсель вокзал? —Застыл на момент угрюмоРогатый, брюхатый строй.Я ляпнула, не подумав:— Вам лучше бы на метро! —И, взглядом окинув хмуроМеня с головы до ног,— Чего ты болтаешь, дура? —Усталый старик изрек.…Шли беженцы сквозь столицу,Гоня истомленный скот.Тревожно в худые лицаСмотрел сорок первый год.

1974

ПЕРВЫЙ САЛЮТ

Была казарма на вокзал похожа,И не беда, что тесно, —Так теплей.Одну каморку выделили все жеНам, выписанным из госпиталей:Нам, школьницам, еще почти что детям,Нам, ветеранам из стрелковых рот, —Не сорок первый шел,А сорок третий,Шел умудренный, как сверхсрочник, год…В два этажа незастланные нары,На них девчушек в гимнастерках рать.Звон котелков,Да перезвон гитары,Да ропот:— Сколько назначенья ждать?.. —Мы все умели ненавидеть люто,Хоть полюбить едва ли кто успел…Смешно,Но грохот первого салютаМы приняли тогда за артобстрел!Потом к стеклу приклеились носами,Следя за ликованием ракет —Не теми, что зловеще повисалиНад полем боя,Мертвый сея свет…Мы плакали:Совсем не в дальней дали,В прекрасный этот,Выстраданный час,Нас, санитарок, раненые ждали,На помощь звали раненые нас…

1974

«Могла ли я, простая санитарка…»

Могла ли я, простая санитарка,Я, для которой бытом стала смерть,Понять в бою, что никогда так яркоУже не будет жизнь моя гореть?

Могла ли знать в бреду окопных буден,Что с той поры, как отгремит война,Я никогда уже не буду людямНеобходима так и так нужна?..

1974

«А я сорок третий встречала…»

А я сорок третий встречалаВ теплушке, несущейся в ад.Войной или спиртом качалоВ ночи добровольцев-солдат?

Мы выпили, может быть, лишку —Все громче взрывался наш смех.Подстриженная «под мальчишку»,Была я похожа на всех.

Похожа на школьников тощих,Что стали бойцами в тот час.…Дымились деревни и рощи,Огонь в нашей печке погас.

Взгрустнулось. Понятное дело —Ведь все-таки рядышком смерть…Я мальчиков этих жалела,Как могут лишь сестры жалеть.

1974