Игорь Северянин - Том 3. Менестрель. Поэмы Страница 8

Поэза о сборке ландышей

Как бегали мы за ландышамиСеребряными втроем:Две ласковые милые девушки, —Две фрейлины с королем!

У вас были платья алые,Алые платья все.По колени юбки короткие,Босые ноги в росе.

У вас были косы длинные,Спускавшиеся с висковНа груди весенне-упругие,Похожие на голубков…

У вас были лица смелые,Смеющиеся глаза,Узкие губы надменные,И в каждой внутри — гроза!

У вас были фразы вздорные,Серебряные голоски,Движения вызывающие,И ландышевые венки!

Все было вокруг зеленое,Все — золото, все бирюза!Были лишь платья алые,В которых цвела гроза.

Я помню полоски узкиеМеня обжигавших уст…Как чисто звенели ландыши,Запрятанные под куст.

Как нежно слова эстийскиеПризывели над леском!Как быстро сменялись личикиПеред моим лицом!..

Ах, это у моря Финского,От дома за десять верст, —Веселые сборы ландышей,С восхода до самых звезд!

Ах, это в пресветлой Эстии,Где любит меня земля,Где две босоногие фрейлины, —Две фрейлины короля!

Расцвет сирени культивированной

Цвела сирень малиново-лиловоИ бело-розово сирень цвела…Нас к ней тропа зигзагами велаЧрез старый парк, нахмуренный елово.

Налево море, впереди река,А там, за ней, на кручи гор, сирениУже струят фиоль своих куренийИ ткут из аромата облака.

Цвела сирень, и я сказал Фелиссе:«Руке моей не только брать перо!..»И отвечала мне она остро:«Цветет сирень — и крупная, и бисер»…

Ночь нервная капризна и светла.Лобзанья исступленнее укуса…В тебе так много тонкости и вкуса.Цвела сирень, — у нас цвели тела.

Поэза верной рыболовке

Идем ловить форелей на пороги,В леса за Aluoja, к мызе Rant.Твои глаза усмешливы и строги.Ты в красном вся. Жемчужно-босы ноги.И меж двух кос — большой зеленый бант.

А я в просторной черной гимнастерке,В узорной кепке, в русских сапогах.Не правда ль, Tüu, если взоры зорки,Сегодня здесь, а завтра мы в Нью-Йорке.И некая тревожность есть в ногах?

Остановись у криволапой липыИ моментально удочку разлесь:Форелей здесь встречаются все типы,У обезводенных так сиплы всхлипы,А иногда здесь бродит и лосось…

И серебро, и золото, и бронза!Широкие и узкие!.. Итак,Давай ловить восторженно-серьезно,По-разному: плечо к плечу и розно,Пока домой нас не погонит мрак.

Придя домой, мы рыб свернем в колечки,И сварим их, и сделаем уху.А после ужина, на русской печке,Мы будем вспоминать о нашей речкеИ нежиться на кроличьем меху…

По грибы — по ягоды

Мы шли от ягоды к ягодеИ от гриба к грибуНа дальнюю мельницу Lagedi,В приветливую избу.

В лесу бежала извивнаяПорожистая река.Дрожала в руке узывнаяТалантливая рука.

И чувства чуть поздноватыеВ груди чертили свой знак:И щеки продолговатыеТвои алели, как мак.

И выпуклости бронзотелыеЧуть бились под блузкой твоей.И косы твои параллельныеСпадали вблизи ушей.

И очи твои изумрудныеВонзали в мои свою сталь,Скрывая за ней запруднуюБезудержную печаль.

Даря поцелуи короткие, —Как молния, их лезвие! —Бросала ты строки четкиеСвои — о себе, про свое…

В них было так много лирики,Была она так резка…Смотрел, как тают пузырикиВ ключе на опушке леска.

Смотрел, как играет с мушкою,Выпрыгивая на мель,Быв в то же время игрушкоюСама для меня — форель…

Мы ели чернику черную,Фиолевый гоноболь,Срывали траву узорнуюИ сладкую знали боль…

Погода стояла дивная,Чуть перились облака,А рядом, как ты, узывная,Стремглавно неслась река.

Твои поцелуи

Твои поцелуи похожи на розу,Которая ветром прижата к другой.Твои поцелуи похожи на грезу,На грезу о жизни какой-то иной…

Лобзанья твои исступленно лазурю(Для самоубийцы пленителен гроб…)Твои поцелуи похожи на бурю!На бездну! на хаос! на зной! на потоп!

О, если б…

О, если б ты могла услышать,Что говорит моя душа, —Высокий дух твой стал бы выше,И ты б затихла, не дыша!

О, если б ты могла увидеть,Какие в сердце спят края, —Ты позабыла б об обиде,Какую причиняю я!

О, если б ты могла почуять,Как я безгрешен, несмотряНа все грехи, — меня целуя,Ты б улыбнулась, как заря!

Триолет («Она сидит мечтанно над рекой…»)

Она сидит мечтанно над рекой,Смотря в ее синеющие глуби,Вдыхая упоительный левкой.Она сидит часами над рекой,Зачерпывая изредка рукойЕе воды и воду чуть пригубив.Она сидит, вся в грезах, над рекой,Любя ее ласкающие глуби.

Терцина-колибри

В твоих губах есть тайный уголок,Исполненный неизъяснимой сласти,Где ток бежит от головы до ног.

Изнемогая от избытка страсти,Лианой приникаешь ты к груди, —И если я в твоей покуда власти —

В моей, в моей ты власти впереди!

1919

«Каприз изумрудной загадки»

Под обрывом у Орро, где округлая бухта,Где когда-то на якорь моторная яхта  Ожидала гостей,Под обрывом у замка есть купальная будкаНа столбах четырех. И выдается площадка,  Как балкон, перед ней.

К ней ведут две аллеи: молодая, вдоль пляжа,От реки прямо к морю, — и прямее, и ближе, —  А вторая с горы.Эта многоуступна. Все скамейки из камня.В парке места тенистее нет и укромней  В час полдневной жары.

Я спускаюсь с откоса и, куря сигаретку,Крутизной подгоняем в полусгнившую будку  Прихожу, и, как дымСигаретки, все грезы и в грядущее вераПод обрывом у замка, под обрывом у Орро,  Под обрывом крутым.

Прибережной аллеей эластично для слухаТы с надменной улыбкой приближаешься тихо  И встаешь предо мной.Долго смотрим мы в море, все оветрены в будке,Что зову я «Капризом изумрудной загадки»,  Ты — «Восточной страной».

А когда вдруг случайно наши встретятся очиИ зажгутся экстазом сумасшедшие речи, —  Где надменность твоя?Ты лучисто рыдаешь и смеешься по-детски,Загораешься страстью и ласкаешься братски,  Ничего не тая.

А потом мы уходим, — каждый разной дорогой,Каждый с тайной тревогой, упоенные влагой, —  Мы уходим к себе,И, опять сигаретку раскурив, я не верюНи бессмертью, ни славе, ни искусству, ни морю,  Ни любви, — ни тебе!..

Поэза новых штрихов

— Выпьем за наших любимых-ненавистных! —

сказал мне как-то Бальмонт

Цветет сирень, благоухая,Томя, и нежа, и пьяня.Какая радость! грусть какаяСегодня в сердце у меня!

То я горю, то сладко гасну.Всем отвечаю невпопад.О, как невыносимо-страстноМеня терзает аромат!

Я в исступленьи! я до болиВ ноздрях вдыхаю целый день,Меня лишающие волиЦветы под именем — Сирень!

Как призрачно! как белолистно!Последней белой ночи мрак…Любимая! ты — ненавистна!Ты вражий друг! Ты дружий враг!

Канцона («О, водопады Aluojа…»)