Людмила Мартьянова - Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 2 Страница 8

Пустыня

В пустыне солнечной, песком заметены,Стоят, покорные тысячелетним думам,—Старинный обелиск, изъеденный самумом,И камни желтые разрушенной стены.

Недвижен тяжкий зной. А ночью с долгим шумомВстает песчаный вихрь. Белеет лик луны.Пустыня зыблется, вздымает валуны.И спят развалины видением угрюмым.

Блуждает возле них голодный ягуарИ царственно взойдя на светлые ступени,Ложится и следит отчетливые тени.

Молчит пустынный мир. И смотрит лунный шарНа пыль его надежд, на смерть его творений.И думает о том,– как бледен он и стар.

 Молчание

Кто видел раз, как с горной вышиныСрываются хрустальные обвалы,Как в серебре заоблачной луныСверкает снег и спят гиганты-скалы;

Кто понял раз молитву тишиныИ бурь тысячегласные хоралы, —Тому отверзты вечности провалы,Того пьянят божественные сны.

Зажжется тот бессмертною тоской.И мглы долин с тревожностью людскойПовеют сном томительно напрасным.

Задумчивый, непонятый, один, —Он будет жить молчанием вершин,Молчанием великим и согласным.

Отчизна 

Есть призрачность неведомых миров,В людской душе неясно отраженных,Есть марево исчезнувших вековИ вихри дней расцветших и сожженных.

И музыка невыразимых снов,И боль, и скорбь, раздробленная в стонах,Лишь вечного приподнятый покров,Лучи небес в мгновенность превращенных...

И если мы скитаемся и ждемС раскрытыми от ужаса глазамиИ орошаем кровью и слезамиПустыню тьмы, как благостным дождем, —Мы ищем путь к отчизне, ставшей сном,К родным дверям, давно забытым нами.

В  зените

Звенит мой крик тоскливо-запоздалый.Уже давно осыпались цветы.Безмолвно ждет в зените полдень алый,Как бы страшась преддверья пустоты.

Зову любовь... Святая, где же ты?Как пилигрим, израненный о скалы,Я дни влачу, поникший и усталый.О, где же ты, источник чистоты?

Меня сожгла печаль неверных встреч...Душа огни хотела уберечь,Цвела тоской по женщине далекой.

И каждая мне тело отдала...Но душу вдаль загадочно несла,Томясь, как я, мечтою одинокой.

Из цикла «Белый дух» 

2

Разгульный крик борьбы и разрушенья,

Зловещий лязг заржавленных оков,

Протяжный стон на пламени костров,

И подвиги любви и вдохновенья,—

В моей душе смятенье всех веков

Заключено в таинственные звенья.

Добро и зло минувших дел и слов

Живут во мне для грез и песнопенья.

Но я стою в печали смутных дней

На рубеже туманного предела.

Я угадал намеки всех теней.

Гляжу вперед пытливо и несмело...

Я вижу свет неведомых огней, —

Но им в душе молитва не созрела.

Георгий Чулков

Сонеты

I

Венчанные осенними цветами,Мы к озеру осеннему пришли;От неба тайн и до седой землиЗавеса пала. Острыми лучами

Пронзилось солнце. Чудо стереглиВдвоем – на камнях – чуткими глазами.И осень, рея, веяла крылами,И сны нам снились в солнечной пыли.

И вдруг, как дети, радостно устамиКоснулись уст. И серебристый смехВспорхнул, пронесся дальними лугами.Где лет былых безумие и грех?И тишиной лишь реет влажно-нежнойНаш сон любви в раздольности прибрежной.

II

Пустынный летний сон тайги вечернейДымился, тлел. И золотистый жарНа сердце пал. Звенел во сне пожарТаежных сосен. Можно ль суеверней

Любить тайгу, желать в любви безмернейЧудес неложных—невозможных чар?Так мы с тобой несли священный дарНа сей алтарь таинственной вечерни.

Вожатого забыв на берегу,Ушли с тобой в часовню темных елей,В смолистую и мшистую тайгу.

Под шорох трав и лепеты свирели,В душистой мгле, в магическом кругу,На миг, на век любовь запечатлели.

III

Туманная развеялась любовь,В туман ушла неверная весталка!Испепелилась нежная фиалка...Из урны черной пью иную кровь.

«Как тайный, тайный друг придешь ты вновьК твоей весне»,—так молвила гадалка.И вот стою: и ложе катафалкаПреобразилось в радостную новь.

И страсть опять блеснула, как зарница;Печальный креп любовью обагрен:Так новая открылася страница

В безумной книге огненных имен.Тебя люблю, Печальная Царица!С тобою, Смерть, навеки обручен.

Нет, не убийства хмель и темь, не силаСтихии вольной без оков и уз,И не истории тяжелый груз:Единая любовь меня сразила.

Безумно сердце. Стала жизнь постыла.И жаждущей стрелы слепой укусУжель язвит меня? Страстей союзДуше моей – как душная могила...

Все сознавать и быть слепым, как все;У ног любовницы твердить обеты,В саду меж роз, на утренней росе...

Мне страшен страстный плен. Свобода!Где ты? В любви узрев зловещие приметы,Идем в страстях навстречу злой косе.

7 июля 1920

Принуждены мы жить мертво и сухо,Мы дышим тягостно и в духотеИзнемогаем – жалкие – и те,Кто впереди, как мы, стенают глухо.

Когда же чуткого коснется слухаМоление распятых на кресте,Таинственной причастных красоте,Стяжайте, люди, дар Святого Духа.

Пусть вы – рабы в плену жестоких лет;Пусть на земле и скука и тревога:Слепцы! Слепцы! Стучите у порога.

Ночь обратится в день, и сумрак в свет.Там, на Голгофе, времени уж нет,Как нет его в обителях у Бога.

17 октября 1920

В тумане монастырь, луга, Москва...Смотрю с горы – и в слабости унылойИзнемогаю. Прошлое – постыло,Грядущее – как страшные слова

Сибиллы той, чью тайну Божьей силойХранит в веках крылатая молва.Увяла жизнь, как жалкая трава,И воля гаснет в горести бескрылой.

Но вдруг слепительный из серых туч —Стрела любви немеркнущего бога —На землю пал новорожденный луч.

И там, где крест, у склепного порога,Сияет он – волшебен, нежен, жгуч:И не страшна могильная дорога.

29 марта 1921

Теснее связь земли живой и неба,Чем думаешь, от слез слепая мать,Умей смотреть – и сможешь угадатьИ в хмеле жарких лоз и в тайне хлеба

Причастье дивное. Святая требаВершится чудом. Дивно благодатьПоможет сердцу знаки прочитать:Вот – человек; вот – голубь; вот – амеба...

Так в каждой жизни есть иной залог,Иное бытие в ней дышит, волит.И те ушедшие, когда позволит

Расторгнуть время всемогущий Бог,Вдруг осветят таинственный порог,И этот свет нам сердце обезболит.

28 декабря 1920

Истина

I

В начале всех начал Единосущий!Посмеет ли не верить светлый ум,Что в силе радостной и всемогущейТы – зачинатель дивных воль и дум?

Был хаос мрачный, черной ночи гуще,Где царствовал над бездной грозный шум,Где сон отяготел, как смерть, гнетущий,И ветер выл, безумен, дик, угрюм...

Но волею прекрасной и премудройРасторглись путы скованных небес,И тверди ясной засияло утро.

Ты сотворил людей, зверей и лес,И звуки арф, и краски перламутра,И тайный мир невидимых чудес.

20 октября 1920

 II

Я верую в таинственное Слово,Рожденное от вечного Отца;Предвечное в Едином стало ново,Единое не ведало конца.

И Бесконечное, в лучах Лица,В Нем снова обрело Себе Другого.И в славе дивной Божьего венцаЕдиносущее – как Мысль Благого.

Благоухание небесных роз,Сладчайший и чудесный Свет от Света,Твоею ризою земля одета.

Ты положил на мрак печать запретаИ чудотворно дольний мир вознесК себе на лоно, Иисус Христос.

21 октября 1920

III

Для нас, людей, и нашего спасеньяТы воплотился, в мир сойдя. Господь.От Духа вечного Твое рожденье;Священная – в Фаворском свете – плоть:

Залоги тайные преображенья.И жалом змей не смеет уколотьНас, узников и пленников томленья:Тобою можем сумрак побороть.

И в сонме звезд, и в солнечной порфиреВ Купели Овчей, посреди калек;И в Кане Галилейской, там, на пире;

Вне времени, – и здесь, из века в век:Ты вне пространств, и в этом дольнем миреВсегда Единый – Богочеловек.

21 октября 1920