Наталия Грудинина - Двоевластие Страница 8

«Кто и за что накликал мне беду…»

Кто и за что накликал мне бедуИдти бок о бок с новым поколеньем?Его ни деспот не имел в виду,Ни вольнолюбец, ни глупец, ни гений.

Когда в объятьях золотого снаМы возводили призрачное зданье —Была нам свыше истина данаВ ее монументальном очертанье.

Мы жили ею. Никакой другойНад крепким сердцем не давали власти,И были в том свобода и покой,Неведенья младенческое счастье.

Так на какой же прах, пожар и тленТу истину замуровали в стену?И ничего обманного взамен,И никого великого на смену?

Кто исцелит ослабленных сердецКривое кровоточное биенье?Какой придет беспамятный конецИсканьям молодого поколенья?

Куда идти, раздетым догола?Темна тропа и, что ни шаг – тернистей.Крутой и лживой истина была,Но будь он проклят, этот век без истин!

«Вседневных отрицаний хлам…»

Вседневных отрицаний хламУ злости на подхвате,Для положительных программУже ума не хватит.Уже срывается на крикПророческая лира,И мир, что раньше был велик,Зовется бренным миром.Любовь – пылинка на ветру,Разлука беспечальна.Уже в товарищи беруПопутчиков случайных.И в неразборчивой брехнеВ кафе, за рюмкой водки,Сужу о мире и войне,Как о метеосводке.Какому братству я родня?Какие славлю даты?Не слушай, молодость, меня,Потупясь виновато.Не верь морщинистому лбуИ гимнастерке в дырах,А верь уродскому горбу,Что за плечами вырос.Седая утлая волнаЕще стучит в каменья,Но сколько стоит сединаБанкротных поколений?Что было, сплыло за гроши,Что пелось – отзвучало.Большой корабль не сокрушиНа мелях у причала.

«Юнец колючий, дурно воспитанный…»

Юнец колючий, дурно воспитанный,Горькой любви жнивьё,Войной и голодом не испытанный,Да святится имя твоё!Руки к женщине простирающий,Канувший в слепоту,Алчущий, плачущий, угрожающий,Выбравший, да не ту…Теплишь в сердце моем встревоженномСторожевой огонь.Песня моя, словно конь стреноженный,Хмурый, бескрылый конь.Нет у меня ни судьбы, ни удали,Чтобы тебя спасти.Думушкой долго с тобою буду ли?Сникну ль на полпути?Выпьем ли поровну чашу горестей,Полную до краёв?Последняя вспышка недужной совести,Да святится имя твоё!

«Ночи белые мутней, чем обычно…»

Ночи белые мутней, чем обычно,В небесах ни серебра, ни огня,Но не молкнет соловьев перекличка,Для меня они поют, для меня.Не прошу я никого заступиться,Всех рачителей гоню со двора.Так зачем же вы, настырные птицы,Опекаете меня до утра?И на что мне ваша спесь молодая,Ваш свободный нерифмованный стих?Зарастает трын-травой, пропадая,Буйный сад воспоминаний моих.Ни имен уже, ни лиц не припомню,Перепутаны все даты разлук,Кто там скромный был со мной, кто нескромный,Кто предавший, кто отвергнутый друг?Уходила от кого без печали?С кем обуглила надежды дотла?Продырявленной цыганскою шальюПлещет по ветру седая ветла.Ох, за всё я заплатила сторицей…Отступитесь, певуны, от меня!Но упорствуют великие птицы,Греховодницу ни в чём не виня.Всё взывают к чудодейному Богу,В сотни дудок вереща и трубя.Ты ли, молодость, идешь на подмогу,Даже к тем, кто отпевает тебя?

«В этот благостный день выхожу, как царица из дома…»

В этот благостный день выхожу, как царица из дома.Видишь, солнца венец воспарил над моей головой?Не хватает мне только грозы колокольного громаИ ковровой дорожки, унизанной первой травой.Эти ранние вёсны – земли обнажённое диво,Это горло нагое и слёзы, что не солоны…Не хандри надо мною – становится снова красивымТо больное животное, что доживёт до весны.Даже ёлки, смотри, отрастили мягчайшую хвою,Остробокие льдины тепло обтесала вода.А ещё – никому не скажи, что была не такою,Ибо зимним погодам людского не надо суда.

Черемуха

Это кем-то спокойным и мудрым придумано,Чтобы в пору апрельского таянья льдовБелоснежное дерево пряно и шумноРасцветало, не веря в приход холодов.

Это все же весна, что бы ни было завтра,Это честный замах молодого крыла.Ну, зачем возвратились вы с вашей неправдой,Мерзлых луж искажающие зеркала?

В этих буйных цветах предсказанье без промаха,В них уверенность сердца и трезвость ума…Постучись мне, пожалуйста, в окна, черемуха,Если кто-то сболтнет, что вернулась зима.

Дай мне дерзость бежать по незваному снегуБез пальто в голубые, как море, поля,Дай мне радость сказать одному человеку,Что его не обидят ни Бог, ни земля!

Как старинно он смотрит на угли печные,Зябко ёжась, едва отворяется дверь;Навалилась на плечи его отставныеНепрощенная тяжесть обид и потерь;И когда запоздалая туча нетвердоПрогрохочет поверх непокрытых голов,Что мне делать с улыбкой его полумертвой,С этой горькою неоткровенностью слов?И не нужно ему ни влюбленного взгляда,Ни подмоги друзей, ни дочерней любви…О древесное воинство белого сада,Подоспели бы вовремя силы твои!Это всё же весна – что бы там ни случилось,Это – северный ветер в силках у ветвей,Это – солнце, что пасмурным снегом умылось,Направляясь в зенит по орбите своей.

Черемуха

Рассвет был светло-голубым,Потом огнисто-алым,А белый куст роднился с ним,И тоже цвет менял он.И узкий серп сухой луны,Еще страды не зная,В прохладе праздной тишины,В просветах ночи таял.Цвела черемуха, цвелаТо голубым, то алымИ чистым посвистом крыла,Как птица, овевала.И не было еще весны,Был холод ниоткуда,Но этот цвет, как сталь струны,Звучал и жаждал чуда.

«Пускай еще и зорька не красна…»

Пускай еще и зорька не красна,В ночной траве туман и запах тины,Еще гора пугает тенью длинной,Но бледной птицей сделалась луна.В сарае вздорный кочет прокричал,И вечных сосен шевельнулись ветви…Не спи, не спи! Не пропусти начал.Они еще не каждому заметны.

Сказка про Ермака

За Урал от гнева государеваУходил ослушливый казак.За спиною – ночь в багряном зареве,Да застенков смрадных полумрак;За спиной – свирепый лик опричника,Да оскал собачьей головы…Путь же будут царскому обидчикуВсе дороги поровну милы.Широка земля, да не обыскана,И повсюду сини небеса!Всё, что он не выплакал, не высказал,Схоронят дремучие леса.Сколько тропок исходили ноженьки,Сколько слабых вырастил в бойцов…Докрасна пургою промороженоАтамана белое лицо.Любо тешить силу богатырскую,Самострел похлестче каюков!Обагрилася земля сибирскаяНеповинной кровью остяков.Догорели розовые верески,Желтым пеплом землю пороша,Хрупкий месяц разлетелся вдребезгиНа тяжелой влаге Иртыша.Ночь стекает стылая и нежнаяРосами на кудри Ермака…Только отчего траву прибрежнуюСудорожно комкает рука?Ой ты, дума-думушка бессонная,Что никак не уйдешь из головы?Или не укрыла ночка темнаяЗолотые маковки Москвы?Или в мутной поволоке ладана,В потаенной келии КремляОзарился светом неразгаданнымЖелтый профиль грозного царя?Пусть тебе, угрюмому воителюС копьевидным посохом в рукахБудет самой верною обительюОгненное сердце Ермака —К рабскому молчанью непривычное,Раненное тайною борьбой,Насмерть оскорбленное опричниной,Навек полоненное тобой…За мечты, за помыслы крылатые,За твои кипучие труды,За холмы казанские, примятыеГрузным телом рухнувшей орды,За твои печали несказанные,За Москву, раздавшуюся вширь —Мало тебе сердца атаманова,Так в придачу получай Сибирь!Ратный подвиг, тяготы походныеКинь рукою царской на весы!Бьет челом разбойник верноподданныйГосударю матушки-Руси!Атаман не спит. В шатрах просмоленныхОтдыхают ратники-друзья.Над кучумским царством обездоленнымС пеплом перемешана заря.Эй, казак, разбойник верноподданный!Что наморщил ломаную бровь?Иль напрасно пролита и проданаДиких братьев праведная кровь?Или по холопскому радению,По незрячей подлости твоейТы несешь на горе поколениямЧерный пух бесценных соболей?Неспроста ознобы да бессонница,Чует сердце вещее беду…Может, земляка задонской вольницыВ эту полночь к лобному ведут?Может быть, кляня житье постылое,Где-то на распутье большакаВзвыл мужик над мертвою кобылоюС обручами голода в боках?Отступитесь, летописцы строгие!Пыль веков ложится на весы…Времена великие, жестокие.Свет и мрак. Рождение Руси.Задремал Ермак. В морщины горькиеУлеглась раздумчивая тишь.Топкими низинами да взгорьямиКатит волны светлые Иртыш.И в осколках лунного сиянияВ выветренном камне у рекиМнится атаману очертаниеНевесомой девичьей руки.Прикоснулась к травам опаленнымХолодком лесного родника,Заискрилися глаза зеленые,Узкие, как листья тальника…Поднялась полунощная девица,Как царевна, властна и мила,Кружевной летучею метелицейЗолотые косы убрала.А земля под ноженьками плавитсяИ вздымает огненную пыль…– Как тебя зовут, моя красавица?И она ответила: – Сибирь!И тогда утихли ветры гневные,Заплясали в топях огоньки,Заиграли гуслями подземнымиРудоносных залежей пески,Покачнулись недра, разогретыеУзорчатой глыбою угля,И пошла рядится самоцветамиСвой секрет открывшая земля.Загудел Иртыш застольной здравицейПесню богатырскую свою.И тогда спросил Ермак красавицу:– Любишь ли? – и услыхал: – Люблю!Все исчезло. Только зорька алаяПляшет между вымытых камней.А за лесом всадники усталыеРасседлали взмыленных коней.Знойный день по небу разливается,Смоляная чаща горяча.На таежном солнце тихо плавитсяС соболиной выпушкой парча.И от строк пергамента нетленногоОхмелело сердце без вина,И царевой милостью надменноюВырезные дышат письмена…Что ж, казак, разбойник верноподданный,Снова морщишь ломаную бровь!?Иль опять душа твоя народнаяНе помирит злобу и любовь?За какою смертной червоточинойТы поедешь в белую Москву,И какие сны в дареной вотчинеКазака задушат наяву?..

Я сижу сегодня не над книгою —Над высоким берегом реки.Разбежалися тайгою дикоюПриисковых точек городки.И лежит окрест меня, одетаяПокрывалом озими густой,Не земля – сокровище несметное,Бархат на подкладке золотой.Ей навек сдружиться с хлеборобами,Пропитаться потом их трудов,Чтоб сплелася Азия с ЕвропоюВетками раскидистых садов,Ей рудой в высоких домнах плавиться,Чтоб в броню оделася страна…

А вода гудит застольной здравицей,Полднем золотым озарена.Но секреты все повыдав дочиста,Тайну лишь одну хранит река:Вот уж пятый век она не хочет намРассказать про гибель Ермака.И одно лишь солнце беспечальное,Вековечной правдою дыша,Всё рисует кольца обручальныеНа водоворотах Иртыша.

«Итак, не поняла твоей красы я…»