Рахул Санкритьяян - В забытой стране Страница 14

Поговорив немного с Чаном, старик налил стакан амбита и сказал:

 — Хотя я всю жизнь был вором и разбойником, я правоверный мусульманин. Пророк запретил своим ученикам пить вино, но про амбит пророк ничего не сказал: ведь это же сок.

После того как старик выпил, Чану уже не составляло никакого труда выведать у него всю правду, и он узнал, что оба «египтянина» здесь. Они остановились в доме у одного человека, наполовину армянина, наполовину грека, который по всему Суэцкому каналу пользовался славой самого отъявленного негодяя. Он был предводителем шайки и вместе со своими людьми грабил моряков и пассажиров, останавливавшихся в Суэцком порту.

Старый араб ничего не скрывал: в этом квартале жили одни воры, и старик несомненно принял Чана за одного из них.

Распрощавшись со стариком у одной из винных лавок, Чан направился дальше. Он без особого труда разыскал дом, в котором жил полугрек-полуармянин. На двери не было ни молотка, ни звонка, и Чану пришлось постучать кулаком.

На стук вышел человек с огромными усами и обратился к Чану на незнакомом языке. В его грубом голосе звучала угроза.

 — За мной гонится полиция, — тихо сказал Чан на ломаном английском языке.

 — Какое мне до этого дело? — ответил тот, переходя на английский.

 — Спрячь меня!

 — Сколько у тебя денег? — с сомнением спросил хозяин.

 — А тебе не все равно? У меня есть деньги, но сколько их и откуда они — мое личное дело, и тебя это вовсе не касается. Я прошу убежища, и, если ты укроешь меня здесь на одну ночь, я заплачу тебе за это пять рупий.

Хозяин вначале не соглашался, помня о двух постояльцах, с которыми он договорился никого не пускать сюда на ночлег, пока они будут здесь жить. Но потом он подумал, что пять рупий только за то, чтобы дать приют на одну ночь, — сумма не маленькая. К тому же двое чужеземцев, которые сейчас спали крепким сном, даже не узнают об этом. И хозяин решился. Он впустил Чана, закрыл за ним дверь и повесил на нее огромный замок, а ключ от него положил к себе в карман. Ни одно его движение не укрылось от наблюдательного Чана, который хорошо понимал, что малейшая оплошность может стоить ему жизни.

В первой комнате, куда они вошли, Чан увидел стол, на котором горел вставленный в горлышко бутылки маленький огарок свечи. В углу стояла хорошая широкая кровать, и на крюке, вбитом прямо в стену, висело пальто. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли и грязи.

Хозяин взял свечу и провел Чана в соседнюю, проходную, комнатку, совершенно пустую — в ней не было ничего, кроме старой, рваной циновки, брошенной на пол.

 — Вот твое место, — сказал хозяин. — Можешь переночевать здесь одну ночь, но только, будь добр, деньги вперед.

Господин Чан опустил руку в карман и ловким движением вытащил оттуда огромный нож. Хозяин посмотрел на нож, потом на Чана и вдруг понимающе улыбнулся. Чан протянул ему пять рупий. Он внимательно осмотрел каждую монету, подбрасывая ее на ладони, затем вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Чан остался в темноте — из первой комнаты свет едва пробивался в дверную щель. Он на цыпочках подошел к двери, которая вела в третью комнату, и приложил к ней ухо. Оттуда доносилось глубокое дыхание: люди, находившиеся там, спали крепким сном. Убедившись в том, что он не напрасно пришел сюда, Чан лег на циновку, закрыл глаза, и вскоре в его комнате раздался тихий, ровный храп. Так он пролежал довольно долго, потом открыл глаза — в первой комнате света не было. Значит, хозяин тоже уснул. Весь дом погрузился в непроглядную тьму. В комнате стояла такая духота, что трудно было дышать.

Чан осторожно приоткрыл дверь в первую комнату. Услышав громкий храп хозяина, он вернулся к себе, достал из кармана маленький фонарик и при свете его стал изучать дверь в третью комнату. Как он и предполагал, она была закрыта на замок.

У Чана были ловкие, как у фокусника, руки, и, когда он залез к хозяину в карман, тот даже не пошевельнулся во сне. Вытащив ключ, Чан на цыпочках подошел к нужной ему двери и начал осторожно отпирать замок. Он делал это очень медленно, чтобы не производить ни малейшего шума, потому что, разбудив спящих, он не только испортил бы все дело, но и, вполне возможно, погиб бы здесь сам. На то, чтобы справиться с замком и открыть дверь, у него ушло около десяти минут.

Войдя в комнату, в которой надеялся увидеть «египтян», Чан зажег фонарь и осмотрелся. Теперь он уже не сомневался в том, что нашел тех, кого искал. Оба беглеца лежали полуголыми прямо на земле, в разных концах комнаты. По внешнему виду они походили на коптов[22]. У одного были длинные волосы, подстриженные до ушей, другой же, старик, был совсем лысым. Тонкие губы, высокие скулы и острые, как у евреев, носы с широкими ноздрями делали их похожими друг на друга.

Чан не любил тратить время попусту. За те несколько секунд, что горел фонарик, он не только успел рассмотреть всю комнату и спящих «египтян», но и заметил, что старик спал на подушке, в то время как у второго ничего под головой не было.

Опустившись на колени, Чан вблизи увидел лицо старика и разглядел, что шрам, пересекавший его щеку от уха до рта, нанесен тупым оружием. Подушка, так заинтересовавшая Чана, оказалась куском грязной материи, обернутым вокруг какого-то предмета. Еще раз включив фонарик и предусмотрительно прикрыв его рукой, чтобы свет не падал в глаза старику, Чан стал более внимательно изучать предмет, лежавший у старика под головой. В тряпке было завернуто что-то тяжелое, не то камень, не то какое-то изделие из железа. И вдруг он понял, что это жук-скарабей!

Теперь Чан знал, что делать. Бесшумной походкой, которой могла бы позавидовать даже кошка, он прошел в первую комнату, где спал хозяин, и тихо отпер наружную дверь, чтобы потом, добыв амулет, как можно быстрее и без помех выбраться из этого дома.

И вдруг случилось то, о чем Чан не подумал. На улице было прохладнее, чем в доме, и, как только Чан приоткрыл дверь, струя свежего воздуха разбудила хозяина. Тот быстро вскочил с постели и выхватил из-за пояса нож. Чан хорошо знал, как действует на человека резкий свет, и, включив фонарь, направил яркий луч прямо в лицо бандита. Вытащив пистолет и держа его так, чтобы хозяин отчетливо видел перед собой только холодное дуло оружия, Чан приказал ему тихим, но твердым голосом:

 — Молчи! Стоит тебе зашуметь, как я сразу же всажу в тебя пулю!

Хозяин ощупал карман.

 — Ты украл у меня ключи, — сказал он.

 — Тихо! — ответил Чан. — Делай так, как я велю, и тебе нечего будет бояться. Свои ключи ты получишь назад, но, если попытаешься хитрить, я прикончу тебя.