Софи Ворисгофер - Команда «Наутилуса» Страница 6

К фонарю приближались два ската с плоским туловищем и едва приметной головой, на которой внизу помещались рот и жабры, а сверху – глаза и ноздри.

– Тот, что поменьше, – электрический скат, – проговорил Гольм, – смотрите какая драка начнется у них.

Действительно, едва только скаты заметили друг друга, как между ними завязалась ожесточенная борьба, продолжавшаяся до тех пор, пока электрическому скату не удалось нанести своему противнику сильный электрический удар, от которого тот, ошеломленный, упал на дно сети. Маленькие рыбки, завидев хищников, бросились в разные стороны. Некоторым удалось уйти, но часть все же осталась в сети и была вытащена матросами на палубу парохода.

– Славный улов, – заметил Гольм, – особенно полезны для нас будут скаты – у них превкусное мясо. Ну а мелочь рассмотрим хорошенько. Здесь найдется много интересного для нас, натуралистов.

Так и сделали. Скатов отослали на кухню, а остальных рыб тщательно рассмотрели. Многое выбросили обратно в море, Гольм говорил, что на них спирт жалко тратить, а кое-что интересное положили в жестянки со спиртом.

О рыбах толковали долго. Доктор сообщил, что их известно до десяти тысяч видов, из которых большая часть вполне съедобны, а ядовитых или несъедобных очень мало.

– Мы еще повторим ловлю с фонарем в Тихом океане, – сказал он в заключение, – там-то мы насмотримся всяких диковинок. Медузы, кораллы, губки, актинии – чего только ни увидишь на дне океана…

– Мы взяли с собой водолазный аппарат, – обратился Гольм к матросам. – Вероятно, кто-нибудь из вас умеет обращаться с ним?

– Да, конечно, – отвечало несколько голосов сразу, а старый штурман добавил, что многие из них не раз спускались на дно моря.

– А как же акулы? – спросил Ганс.

– О, водолазы их мало боятся! – возразил штурман. – Мне приходилось видеть, как некоторые островитяне без всякого аппарата спускаются на дно залива и палками, а не то и прямо руками дразнят дремлющих в тине акул, чтобы заставить их показаться на поверхности воды. А там, наверху, их дожидаются охотники с гарпунами.

– Да разве акул можно есть? – спросил Ганс.

– С голоду все покажется вкусным! Мне самому приходилось есть кое-что и похуже акулы. Когда при дальнем плавании запас мяса начнет портиться, а вода протухнет, так уж не станешь разбираться, что можно есть, а что – нельзя. Было время, когда мы не имели ни аппарата для опреснения морской воды, ни консервов. Только не так давно ученые-естествоиспытатели придумали то и другое и тем облегчили положение моряков.

– Я – тоже естествоиспытатель, – с гордостью заявил Ганс.

Рано утром на другой день трое натуралистов и Больтен были уже на ногах. Захватив с собой несколько матросов, они отправились на шлюпке к маленькому буксирному пароходу «Ганза». В обычное время этот пароходик проводил суда через лежащий у входа в залив перекат, а сегодня, по случаю воскресенья, был любезно предоставлен его владельцем в распоряжение экспедиции.

Через несколько минут «Ганза» на всех парах понеслась вверх по течению широкой реки, впадавшей в залив. Колоссальные деревья росли по берегам, а густые заросли «мангровы» вдавались иногда так далеко в воду, что затрудняли плавание.

– Обратите внимание на эти вечно зеленые мангровы, – сказал Гольм. – Они встречаются только в тропическом климате и чрезвычайно затрудняют высадку на африканский берег. Каждый кус их образует маленький лесок.

– Что это у них на сучьях… как будто длинные волосы? – вскричал Франц.

– Это корневые почки мангровы, – отвечал Гольм. – Как скоро такой корешок коснется воды или тины, он пускает стебель и образует новое растение, которое, в свою очередь, вскоре покрывается висячими корнями. Под такими зарослями всегда образуются болота.

Река становилась все у́же и наконец исчезла в довольно большом озере, из которого она выбегала уже несколькими протоками. Капитан парохода указал на один из протоков, где чаще всего встречались бегемоты. Спустили шлюпку и уселись в нее. Напутствуемые пожеланиями удачной охоты натуралисты поплыли по узкому протоку, окаймленному роскошной зеленью. Местами гребцам приходилось прямо-таки пробиваться сквозь нависшие над водой растения. Иногда шлюпка скользила как бы в зеленой галерее. Гольм то и дело обращал внимание своих спутников на многое интересное, встречавшееся по пути. Иногда даже шлюпку останавливали, чтобы получше рассмотреть то гнезда ткачей, то птиц – токов.

Бегемоты все еще не показывались. Вдруг под одним из кустов послышался какой-то шум, что-то зашевелилось. На воде показались круги, листья зашелестели, с куста взлетело несколько птичек. Путешественники переглянулись.

– Что это такое?

– Осторожно, – проговорил Больтен. – Здесь должно водиться множество всякого зверья.

– Погодите, вот мы сейчас узнаем, кто тут водится.

С этими словами Франц ткнул веслом в чащу кустарника, а Гольм выстрелил вверх из револьвера. Результат этого выстрела оказался совсем неожиданным. Из-под нависших кустов послышались сначала отчаянные крики, а потом показалась и лодка с несколькими неграми. Они, побросавши весла, в немом изумлении смотрели на белых людей.

– Не может ли кто-либо из вас объясниться с ними? – обратился Гольм к матросам.

– Несколько слов я понимаю, – отвечал один из них, – попробую как-нибудь. Только сначала нужно их сделать доверчивее.

При этих словах он вынул бутылку с ромом, поднес ее ко рту и затем с выразительным жестом протянул ближайшему негру.

– А  ну! Попробуй!

Негр осклабился во весь рот. Видно было, что он хорошо знаком с этим напитком. Бутылка переходила из рук в руки и вернулась на лодку уже пустой.

После этого негры стали смелее. Двое из них перебрались в лодку к натуралистам и с любопытством начали осматривать и ощупывать каждую вещь. Кое-как они объяснили, что тоже охотятся за бегемотами, и согласились плыть дальше вместе с белыми.

Весла перешли в руки негров, и обе лодки быстро понеслись по гладкой поверхности постепенно расширявшегося протока. Вдоль берегов показались большие пространства, заросшие тростником, и в нем стали появляться черные спины самок бегемотов с детенышами. Полузакрытые камышом неуклюжие животные тупо смотрели на обе лодки, пережевывая жвачку и не двигаясь с места. Негры тоже не обращали на них никакого внимания.

Через некоторое время лодка дикарей, находившаяся немного впереди, закачалась. Вода заплескалась, и из-под нее показалась широкая голова огромного бегемота, плывшего к берегу. В камышах он остановился и, сопя, отряхаясь, выбрасывая из ноздрей воду, угрожающе смотрел на приближавшиеся лодки, издавая временами оглушительный рев. Несмотря на свои громадные размеры – около трех метров в длину и более метра в вышину – он совсем не казался страшным. Его неуклюжее туловище, покрытое буроватой голой кожей, с отвислым до самой земли брюхом на черных толстых ногах, вызывало скорее отвращение, чем ужас.

– Не стреляйте пока, – сказал Гольм. – Посмотрим, что будут делать негры.

Лодка негров была в эту минуту уже у самого камыша. В бегемота полетело несколько гарпунов с длинными веревками. Штук шесть их вонзилось в тело великана. Первым движением бегемота было броситься в воду, но негры уже успели выскочить на берег и принялись тянуть за веревки раненого зверя к себе. Напрасно тот рвался и пробовал уйти, его ноги скользили по вязкой почве. Скоро он упал, истекая кровью и рыча от боли. Вся охота длилась не более пятнадцати минут.

С радостными криками негры втащили бегемота на более сухое место и принялись разрезать его на части. Путешественники, с большим любопытством следившие за всеми событиями охоты, намеревались тоже высадиться на берег. Вдруг один из негров что-то закричал, указывая на реку. Взглянув в этом направлении, белые увидали, что из воды, около самой лодки, показался громадный бегемот-самец. Глухой рев и весь вид бегемота показывали, что он готовился к нападению.

При виде разъяренного животного-великана негры оставили свою работу и бросились на землю, уткнувшись лицом в песок. Один из них, дрожа от страха, на несколько шагов подошел к неподвижно стоявшему в тростнике бегемоту и начал что-то говорить. Матрос, немного понимавший язык негров, перевел эту речь приблизительно так:

– Ты, дедушка этих вод, грозный и украшенный гривой, тебя послал к нам Абозам (дьявол). Ты давил юношей своими копытами еще в то время, когда наши праотцы жили вблизи твоих пастбищ. Ты будешь уничтожать нас и наших потомков до третьего и десятого колена, пока дух, живущий на облаках, не возьмет Землю и не разобьет ее, как мяч. Мы тебя не преследуем, грозный дедушка! Мы не звали тебя. Уйди от нас обратно к себе…

После этих слов, произнесенных нараспев, негр начал исполнять перед бегемотом своеобразную дикую пляску. Он перегибался назад и размахивал руками, а бегемот стоял, фыркал и издавал отрывистый рев. Казалось, вот-вот он бросится на негра.