М. Р. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 2 Страница 12

– Нет-нет-нет! – взмолился искатель приключений.

– Да-да-да! – сказал компаньон и бессердечно заржал.

– Соседка, – Ширли расстегнула пуговицы с одного бока, Ида – с другого, и с шефа упали брюки, – опять принесет счет за свои герани!

Д.Э. протестующе замычал и рванулся на волю, но его держали втроем, бегается со спущенными штанами плохо, и пришлось сдаться.

– И за катце! – добавила Ида, которая сочувствовала соседской кошке.

Она открывала склянку с йодом, держа ее на безопасном расстоянии от желтых юбок и голубого корсета.

– У меня кончились патроны, – опять наябедничала Ширли. – На прошмондовок растратила. Которые вас по улице гоняют.

– Патроны! – возмутился Д.Э. Саммерс, нервно наблюдая за Лоттой. – Ну и сходите в лавку!

– Сами идите!

– Не командуй, кошачья убийца!

– Она сама свалилась! – заголосила графиня и от горя наступила в горшок. – Я вообще тут не виновата!

– Согласен! – говоря это, Д.Э. пытался отодвинуть руку Лотты с йодом. – Увидела тебя в окне и сдохла на месте!

– Это она тебя увидела, – парировала Ширли. – И со смеху сдохла.

– Это она еще долго держалась, – вставил Дюк.

– Как он от них скакал! – поделилась Ширли. – Я сама со смеху еле жива осталась.

Д.Э. хотел ответить, но увидел каплю, вот-вот собиравшуюся пролиться с края склянки на рану. Взглянул жалобно в глаза Лотты. Та непреклонно покачала головой и тут же выругалась: обляпалась йодом по самые локти.

Следующие несколько реплик Д.Э. были и однообразны чрезвычайно, и неприличны, так что мы их здесь приводить не будем.

Компаньон издевался. Барышни успокоительно шипели.

– Все, все, майн кляйнер, все! – Ида дула на ранку. – Все-все-все! Совсем не страшно! У тебя просто оторвайт кусок мяса.

– Это чернота от слез! – сказала Ширли, с графским терпением дождавшись, когда подруга закончит дуть и утешать, а утешаемый – подвывать сквозь зубы.

– А? – воскрес Д.Э. – Опять от слез?

– Да! – закричала русская графиня инкогнито, не особенно умело заламывая руки. – Вы монстр, бурбон, чудовище!

Горшок вылетел в окно и, судя по глухому стуку, в кого-то попал. Послышалась ругань. Судя по дальнейшим звукам, этот кто-то поднимался сейчас по лестнице.

– Сэр, – вышел ему навстречу Козебродски. – Вы пришли не вовремя. Все девки в бане.

– У нас баня есть? – шепотом спросил Дюк. – Или это общая? Почем там помывка, пять центов?

– Нет, конечно, – тоже шепотом ответила Ида. – Ни черта у нас нет. Одна ванна на всех, хоть сдохни.

Джейк, стеная и охая, натягивал штаны. Ширли высунулась в коридор.

– Он говорит, – докладывала она шепотом, – что так этого не оставит. Очень ругается.

– Конечно, сэр, – донесся строгий голос Козебродски, – вы не можете этого так оставить. Немедленно верните горшок, который вы пытались присвоить!

– Вы у меня в тюрьму отправитесь! Это покушение на убийство! Полиция! Полиция! Убивают! Здесь нелегальное заведение! Полиция!

– Ну, сейчас я ему покажу полицию! – разозлилась Ширли.

– Козебродски! – закричала она тем страшным голосом, которым распугивают обыкновенно детей, играющих в мяч прямо под вашим окном. – Куда вы подевали мой хлыст?

– Хлыст занят! – ответил ей голос с еврейским акцентом.

М.Р. Маллоу зажал рот компаньону. Оба осторожно выглянули наружу.

– Молчите, вы, чудовище в юбке! – закричал Джейк.

– В юбке! – всплеснула руками Ширли. – У меня нет даже юбки! Эти подонки общества разлили вино мне на платье! Меня здесь унижают! Держат в черном теле!

– Какова! – порадовался Дюк. – Не зря две недели воспитывали!

Ширли вышла и оглядела гостя со всех сторон.

– Нет, это невозможно, понимаете? Они вечно крадут мой хлыст!

И, повернувшись в сторону комнат, снова закричала:

– Эй, вы! Бездельники! Только бы убивать невинных людей! Назначьте, наконец, арендную плату этим флагеллантам!

Из окна было видно, как убегает жертва горшка.

– А, нет, он возвращается, – сказал Джейк.

Налетел на Ширли и взвыл: его толкнули в больное место.

– Вы же сказали, они все в бане? – запыхавшись, спросил джентльмен с ночным горшком, задирая голову под окном – А кто же тогда вот эта особа?

Он показал горшком на графиню. Графиня спряталась.

– И кто кричал, что занят хлыст?

– Это не девка! – закричали компаньоны хором. – Это переодетый парень!

– Не слушайте их! – закричал откуда-то Козебродски. – Эти шлемазлы все время врут! А это девка! Дора! Мисс Дора Говизна – мы тут ее так называем!

– А хлыст забрали те джентльмены средних лет! – продолжал он. – У них связи! Они в десятом номере!

– Маркс и Энгельс! – добавил из-за его плеча Джейк, который ходил в уборную с лампой: почитывал «Европейский журнал», забытый кем-то из клиентов.

– Чарльз и Дарвин! – поправил Дюк, который не одобрял теории марксизма.

– Как? – поразился джентльмен с ночным горшком, который так и держал, забывшись, в руках. – Они тоже все евреи?

– Да! – продолжал в окно Дюк. – И члены масонский ложи! А вы что думали?

– А этот, который кричит?

– Кричит мистер Дарвин. У них сегодня заседание. И у него истерика.

– Почему у него истерика? – спросили снизу.

– Зануда! – возмутился Джейк.

И заорал в окно:

– От эволюции, революции и флагеллации!

После этого господин с ночным горшком убежал уже без оглядки.

Клиенты сползались, как мухи. Бордель трясся – ночью от веселья, днем – от перестрелок и перебранок с конкурирующими компаниями с соседних кварталов. Козебродски от радости напивался каждый вечер и до смерти надоел всем своим бормотанием об успехе, который, без всяких сомнений, ждет заведение в самом недалеком будущем. Его высокая трепещущая фигура попадалась вам то в коридоре, то в комнате Ширли, нервируя Д.Э. Саммерса, то металась туда-сюда по улице, как репей прицепляясь каждый раз, когда вы оказывались в поле зрения, то внезапно вырастала перед вами, когда вы выходили из собственной комнаты, – короче говоря, Д.Э. Саммерс предложил потихоньку столкнуть фотографа в провал в комнате Иды. Дюк возразил, что пьяным и дуракам везет, а поэтому шансов убиться у фотографа дважды никаких, и жертву зеленого змия просто то и дело отодвигали в сторону, как, скажем, буфет, если бы только тот смог ходить.

Уличные, правда, по-прежнему были больным местом: принимать двух джентльменов всерьез они не желали.

– Джейк! – в отчаянии вопила русская графиня, утыкая руки в бока. – Опять мне, что ли, их гонять?

– Каждый клиент на счету! – искатель приключений распихивал по карманам полученные от Козебродски карточки, собираясь в очередной раз улизнуть. – Ты же сама говорила: почти ничего не зарабатываем!

– Конечно, ничего! Ты посмотри, в каком заведение состоянии! Да еще с такими ценами!

– С какими надо оно ценами! Кто к нам задорого пойдет? – отбивался ее патрон.

– Ну, так сделай, чтобы их было больше!

– Ну, так, а что я делаю? Дай денег, грабительница, у меня расходы!

– Я тебе не булочник – в кредит давать! Заработаешь – получишь!

– Хоть мелочи дай!

Графиня, скрепя сердце, сунула ему из кармана мелочи.

– Не надо было соглашаться, чтобы девки все покупали, – убито бормотал М.Р. по дороге. – И счетоводом эту засранку не стоило. Плакали теперь наши пятьдесят процентов. Я так думаю.

И он посмотрел на компаньона.

– Мне Козебродски говорил, – безнадежно проговорил Д.Э., – что должно быть наоборот: клиент платит не им, а нам. А мы им потом даем половину.

– Это с самого начала делать надо было. Сколько у тебя есть?

Джейк молча отдал половину того, что позорно позвякивало в кармане.

– Как ты свои отдать-то умудрился? – тоскливо спросил он. – Мы же так не уедем никогда!

– Ида сказала, что на нас куча денег потрачена, – тихим от унижения голосом проговорил Дюк. – Ей там розу какую-то нужно было, шелковую. По дешевке попалась, а у нее деньги кончились. Ну, и…

– Тебя просто нельзя подпускать к женщинам, – пробормотал компаньон.

– Кто это говорит? – обозлился М.Р. Маллоу. – Тот, кто свою русскую графиню только дразнить молодец? Она тебе скоро все до последнего цента своими услугами выдавать будет! Еще и виноват останешься!

Джейк тоскливо позвенел мелочью в кармане.

– В таком бардаке – и не мочь уехать! – высказался он. – Хоть бы лошадь попалась, что ли. Ну ладно, военные все к рукам прибрали, но одна-то лошадь!

– Ха, «одна»!

Дюк так пнул подвернувшуюся консервную банку, что она со звоном и лязгом прокувыркалась через дорогу, подпрыгнула и попала под ноги девке, прогуливавшейся по тротуару. Девка пнула банку назад.

– Одна, – М.Р. проводил банку взглядом. – Что же мы с одной делать-то будем?

– Была бы лошадь, – огрызнулся Д.Э. – Там разберемся.

Но компаньон только рукой махнул.

– Ну, есть лошадь, – физиономия у него была скептическая, – и что? К ней даже подойти нельзя. Потому, небось, и бродит до сих пор.