Амеде Ашар - В огонь и в воду Страница 15

Маркиз тщетно искал на опушке леса хотя бы малейшую тропинку; ветки били его по лицу, густая листва слепила глаза, острые шипы кололи со всех сторон.

— Мы еще увидимся! — крикнул он наконец.

— Надеюсь! — ответил ему голос издали.

Гуго и маркиз и в самом деле встретились.

В день своего рождения и именин Гуго с позволения матери собирал своих товарищей, бродил с ними по полям, а потом угощал их в какой-нибудь гостинице. В Иль-ан-Ноэ была в то время славная гостиница, куда приходил народ в дни ярмарки. Однажды Гуго выбрал эту самую гостиницу «Красная лисица», чтобы погулять в ней с друзьями, и заказал хороший обед, ударив с гордостью по карману, в котором звенели деньги, положенные Агриппой. Пока ставили кастрюли на огонь и накрывали стол, он побежал собирать виноград и спелые фрукты на шпалерах.

Между тем подъехал маркиз де Сент-Эллис с собаками и охотниками; с ним было двое или трое друзей, и все они сильно шумели. Красавец конюший, со смуглой кожей, с грустным и гордым лицом, закутанный в белый шерстяной плащ, соскочил с лошади и, взяв за узду лошадь маркиза, помог ему сойти.

Войдя в гостиницу с друзьями и с конюшим, маркиз крикнул, ударив рукояткой хлыста по столу:

— Эй, вы, там! Обедать! Да поскорей! А ты, Кадур, забудь законы своего пророка против вина, ступай в погреб и принеси нам побольше старых бутылок.

Араб, не ответив ни слова, медленно удалился. Маркиз в эту минуту увидел накрытый скатертью стол и расставленные тарелки. Девушка принесла суповую чашу, из которой поднимался аппетитный пар.

— Черт возьми! — воскликнул маркиз. — Это просто волшебство какое-то, нам и ждать не пришлось!

Он сел за стол и протянул стакан, чтобы ему налили выпить. Служанка немного замялась, но, получив поцелуй в щеку и деньги в руку, ушла с улыбкой.

Когда Гуго возвратился и увидел, что за его столом уже сидят другие, он очень вежливо заявил о своих правах.

— Идите своей дорогой, любезный! — ответил, не глядя на него, маркиз с набитым ртом.

— Господи! Маркиз! — с дрожью в голосе произнес Коклико.

Но Гуго повторил свои слова настойчивее: он заказал угощение и заплатил за него, значит, оно принадлежит ему. Тут маркиз обернулся и узнал его.

— Э! — сказал он, смерив его взглядом. — Да это же охотник на кроликов! Ну, тебе повезло, что ты явился в такую минуту, когда я вкусно ем и не хочу сердиться! Обед очень недурен… За это славное вино я, так и быть, прощу тебе обиду, которую ты нанес мне на опушке леса… Бери же себе кусок хлеба и убирайся!

Кадур вошел в эту минуту и, приблизившись к Гуго, сказал ему тихо:

— Ты слабей, чем он, смолчи… молчание — золото.

Но Гуго не хотел молчать; он пошел прямо к столу и, ударив рукой по скатерти, воскликнул:

— Все это принадлежит мне, я своего не уступлю!

Тут и маркиз разразился гневом. Он тоже ударил кулаком по столу, да так сильно, что стаканы и тарелки зазвенели, и крикнул, вставая:

— А! Ты хочешь, чтобы я вспомнил старое?.. Ну хорошо же! Заплатишь мне разом и за то, и за это!

— Ну, теперь надо смотреть в оба! — проворчал Коклико, засучив рукава на всякий случай.

Маркиз сделал знак двум слугам, и те бросились на Гуго; но он оказался сильнее, чем они думали, и одним ударом свалил обоих на пол.

Кадур быстро подошел к маркизу и сказал:

— Не позволит ли мне господин поговорить с этим человеком? Он молод, как и я, и может быть…

Но маркиз оттолкнул его с бешенством и крикнул:

— Ты! Убирайся, а не то я пришибу и тебя, неверная собака! — И, обращаясь к слугам, он приказал: — Схватить его живого или мертвого!

Охотники бросились на Гуго; Коклико и несколько товарищей кинулись ему на помощь; слуги друзей маркиза тоже присоединились к общей свалке. Только Кадур, сжав кулаки, держался в стороне. Удары сыпались градом. Сидевшие за столом громко смеялись. Товарищи Гуго были и ростом меньше его, и гораздо слабей; некоторые бросились вон; другие, побитые, прятались по углам; Коклико лежал уже без чувств на полу. Гуго вынужден был уступить силе и тоже пал. Все платье на нем было разорвано в клочья; его связали веревками и положили на скамью.

— Такой негодяй, как ты, заслуживает хорошего наказания, — сказал маркиз. — Тебя сейчас выпорют, как собаку.

— Меня! — воскликнул Гуго и сделал отчаянное усилие разорвать веревки.

Вокруг кистей его рук появились красные полосы, а сами руки посинели. Между тем с него сорвали платье и ремнем привязали его к скамье, спиной кверху. Один из охотников взял в руки длинный и гибкий ивовый прут.

— Бей! — крикнул маркиз.

Глухой стон, вызванный скорее бешенством, чем болью, раздался за первым ударом. После третьего Гуго лишился чувств.

— Довольно! — сказал маркиз и велел развязать ремень и веревки и прыснуть Гуго в лицо водой, чтобы привести его в чувство.

— Вот как наказывают школьников, — прибавил он.

— Маркиз, — сказал Гуго, устремив на него глаза, налитые кровью, — напрасно вы меня не убили: я отомщу вам.

— Попробуй! — ответил маркиз с презрением и снова сел за стол.

Гуго возвращался в Тестеру как помешанный. Жилы у него надулись, в голове раздавался звон. Он спрашивал себя, неужели все это произошло с ним в действительности: эта встреча, брань, борьба, розги?.. Коклико тащился вслед за ним.

Когда Гуго прошел уже мимо последних домов деревни, он услышал за собой шаги бежавшего человека. Он обернулся и узнал араба; тот скоро догнал Гуго и, положив руку ему на плечо, сказал:

— Ты был храбр, теперь будь терпелив. Терпение — это червь, подтачивающий корни дуба, это капля воды, пробивающая скалу.

Проговорив это, он бросился назад.

Агриппа первый увидел Гуго и был испуган выражением отчаяния на его лице; не успел он раскрыть рот, как Гуго сказал ему:

— Оставь меня, я прежде хочу поговорить с матушкой.

Он побежал к ней в комнату. Графиня ахнула, взглянув на него: перед ней стоял граф Гедеон, каким он бывал в минуты сильного гнева. Гуго хриплым голосом, без слез, с глухим бешенством рассказал матери обо всем, что случилось в гостинице «Красная лисица».

Графиня де Монтестрюк страшно побледнела. Она схватила сына за руку и спросила:

— Ты отомстишь за себя?

— О да, клянусь вам!

— Не клянись! Я это вижу по твоим глазам… но подожди!..

Это слово, напомнившее ему слово Кадура, заставило Гуго подскочить на месте.

— Ждать!.. Когда там наверху есть десяток шпаг, не считая той, которая висит в изголовье моей кровати и покрыта пятнами крови по самую рукоятку!

— Подожди, говорю тебе: месть — такое кушанье, которое надо есть холодным. У тебя течет в жилах благородная кровь, следовательно, ты должен мстить со шпагой в руке, это ясно. Но ты не должен пасть в этом поединке первым! Что станет со мной, если он убьет тебя, этот маркиз? Нет!.. нет!.. Но если ты и всадишь шпагу ему в грудь, и этого будет мало!.. Надо, чтобы он перенес то же самое, что и ты, и таким же точно образом.