Алый Первоцвет возвращается - Эмма Орци Страница 18

И Блейкни, не удержавшись, тут же принялся демонстрировать ей свое искусство, однако она запретила ему продолжать.

– Что ты, Рато – настоящий подарок, – уже более серьезно сказал Перси. – Он ведь на три четверти имбецил, а потому послушен, как пес. Стоит только кому-нибудь из этих дьяволов сесть мне на хвост, как появляется настоящий Рато, а твой муженек просто растворяется в воздухе! Они уже настолько запутались между Сапожком Принцессы, Рато и английским денди, что как только все эти трое являются перед ними, они настолько теряются, что упускают всех! Уверяю тебя, что Сапожок в приемной колдуньи и одновременно на братском ужине и подлинный Рато, находившийся в той же квартирке у матушке Тео, так окончательно всех запутали, что никто из этих окаянных убийц теперь не верит собственным глазам и ушам. И мы ускользнули от них так же просто, как кролики из дырявых силков.

Затем он, все так же смеясь, рассказал ей, как переодетый в Рато столкнулся с рассвирепевшей толпой и как лишь его неизменная удача помогла ему ускользнуть вместе с мадам де Серваль и ее детьми, воспользовавшись одним из заброшенных старых домов, в котором находилась очередная штаб-квартира лиги. И уже окончательно умирая от смеха, он поведал жене, как ему пришлось, дабы дать возможность своим лейтенантам беспрепятственно увести спасенных людей, разыграть на балконе целый спектакль, воспользовавшись на всякий случай приготовленными лохмотьями.

После этого настал черед истории о похищении полуживого Монкрифа из квартиры красавицы Терезы Кабаррюс. И более всего сэра Перси забавляло то, что совсем рядом, отделенный всего лишь одной перегородкой, как раз в это время там же находился сам Робеспьер.

– Как эта женщина должна теперь ненавидеть тебя, – с легкой дрожью в голосе, которую ей не удалось скрыть, прошептала Маргарита. – Ты сделал то, что подобные женщины никогда и никому не прощают. Дорог ли ей Бертран Монкриф, нет ли, но ты ущемил ее самолюбие. Она никогда не простит тебе того, что ты лишил ее власти над ним.

Блейкни расхохотался.

– Черт побери, д'рагая, если мы будем задумываться обо всех, кто нас ненавидит, мы будем всю жизнь только рассуждать, а не действовать…

Вечером того же дня сэр Перси и Маргарита сидели в глубокой оконной нише своей небольшой спальни. Вдруг раздался совершенно отчетливый грубый мужской голос, нарушивший окружающее умиротворение. Поначалу почти невозможно было понять, что он говорит, и леди Блейкни лишь прошептала: «Слушай!»

Мужскому голосу то и дело отвечал женский, который, казалось, тщетно и грустно пытается защититься.

– Теперь вы уже не сможете мне навредить. Я в Англии!

Маргарита выглянула в окно, пытаясь хотя бы что-нибудь разглядеть в быстро наползающих сумерках. Голоса доносились со стороны тропинки: мужской, женский, опять мужской. Говорили они по-французски, женщина о чем-то умоляла, мужчина же совершенно явно командовал. Теперь их было слышно уже отчетливо, и леди Блейкни едва сдержала крик, подкативший к горлу. Этот мужской голос она узнала.

– Шовелен, – подавленно прошептала она.

– Ах, в Англии, гражданка! – сердито продолжал тот. – Рука правосудия гораздо длиннее, чем вы думаете. Запомните, вы не первая, кто пытался избегнуть наказания, связавшись с врагами Франции. Я найду вас, куда бы вы ни запрятались. Я ведь нашел вас сейчас, хотя вы всего несколько часов назад появились в Дувре.

– Но вы не смеете трогать меня, – с отчаянным мужеством протестовала женщина.

Мужчина зло засмеялся.

– Неужели вы, гражданка, настолько глупы, что и в самом деле верите в это?

Затем на какое-то время все стихло, после чего раздался пронзительный женский крик. Сэр Перси тут же выскочил на улицу.

Подбежав к калитке, Блейкни увидел лежащую на земле женщину и ярдах в пятидесяти убегающего мужчину. Он уже хотел броситься в погоню, однако лежащее на земле существо вцепилось в него с отчаянным криком:

– Не оставляйте меня, ради бога, не оставляйте!

Сэр Перси решил, что не вправе ослушаться. Нагнувшись, он поднял ее с земли и понес в дом.

Это оказалась поразительной красоты молодая женщина, одетая в грубую рыбацкую робу и плотно сидящую на голове шапку. Устроенная на подоконнике с подложенной под голову подушкой, она выглядела очень трогательно.

Маргарита без лишних слов сняла с нее старинный головной убор, и волна иссиня-черных волос обрушилась на плечи незнакомки.

– Ого, я думал, их будет поменьше, – невозмутимо констатировал Блейкни.

Девушка же сразу спрыгнула с подоконника и разразилась жалобными стенаниями.

Леди Блейкни протянула незнакомке платок, чтобы вытереть слезы, который та приняла с какой-то кривой улыбкой.

– Я самозванка, я знаю, – причитала она, надувая губки, словно обиженное дитя. – Но если б вы только знали!..

Она выпрямилась, нервно скручивая пальцами уже мокрый от слез платок.

– Какие-то добрые английские джентльмены помогли мне там, в городе, – быстро продолжала девушка. – Они накормили меня и дали отдохнуть. Но мне стало душно в той маленькой комнатке, а вечерняя прохлада была такой приятной… И я убежала. Я хотела только немножечко подышать свежим воздухом… Но вокруг все оказалось таким приятным и дивным, таким непохожим на…

Вздрогнув при этом, несчастная вновь собралась расплакаться. Но тут заботливо вмешалась Маргарита.

– Итак, вы гуляли и вышли на эту тропинку?..

– Да, я гуляла и даже не заметила, как оказалась в этих пустынных местах. И вдруг я увидела, что меня кто-то преследует. Я побежала. О, Mon Dieu![7], как я бежала! Сама не знаю куда! Я чувствовала только одно – нечто ужасное гонится за мной.

Маргарита с нежностью прикоснулась к ее дрожащим рукам.

– Вам повезло, – мягко сказала она, – что вы забрели именно сюда.

– Я увидела свет, – уже спокойнее продолжала та, – и почувствовала, что лучше бежать к нему. Но неожиданно споткнулась о камень и упала. Я не успела подняться, как сразу же меня кто-то схватил за плечо и – о, этот страшный голос – назвал мое имя.

– Голос господина Шовелена? – спокойно спросила Маргарита.

Женщина взглянула на леди Блейкни.

– Вы его знаете? – удивленно прошептала она.

– Мне знаком его голос.

– А самого его вы знаете?

– Да, я знаю его, – ответила леди Блейкни. – Я ведь ваша соотечественница. До замужества я была Маргаритой Сен-Жюст.

– Сен-Жюст?!

– Да. Я и мой брат – кузены ближайшего друга Робеспьера.

– Храни вас Бог, – прошептала несчастная.

– Антуан стал таким уже после того, как мы уехали в Англию. Я теперь леди Блейкни, мой брат женат. Вы тоже будете счастливы здесь и в полной безопасности.

– Счастлива! – с горьким рыданием вскрикнула та. – И в безопасности! Mon Dieu, если бы я могла хотя бы мечтать об этом!

– Но чего вы боитесь? Шовелен, возможно, еще и всесилен, но только там, во Франции, а не здесь.

– Он ненавидит меня. О, как он ненавидит меня!

– За что?

Незнакомка на какое-то время задержалась с ответом. Затем, несколько небрежно, сказала:

– Все было так глупо… Mon Dieu, ужасно глупо! Я ведь на самом