Горящий берег (Пылающий берег) (Другой перевод) - Смит Уилбур Страница 9

Сантэн бросила вниз связку ключей. Несколько минут спустя послышались тяжелые шаги, и в кухню вошел рослый, лохматый пузатый мужчина с бутылкой коньяка, которую он, как ребенка, прижимал к груди.

Волосы у него были такие же густые и курчавые, как у Сантэн, но нависали на лоб и в них проступали седые пряди. Усы, пышные и нафабренные, превратились по краям во внушительные пики. Папа смотрел на Майкла единственным темным блестящим глазом. Второй глаз был закрыт пиратской черной повязкой.

– Кто это? – спросил он.

– Английский летчик.

Мрачное выражение исчезло.

– Брат-воин, – сказал мужчина. – Товарищ по оружию, еще один истребитель проклятых бошей!

– За последние сорок лет вы не истребили ни одного боша, – напомнила Анна, не отрывая взгляда от ожогов Майкла, но папа не обратил на нее внимания и направился к Майклу, широко раскрыв медвежьи объятия.

– Папа, осторожней, он ранен.

– Ранен! – воскликнул папа. – Коньяк!

Он произнес это так, словно между этими двумя словами существовала самая тесная связь, нашел два тяжелых стеклянных стакана, поставил на кухонную стойку, подул на них, распространяя запах чеснока, протер полой пиджака и сломал красную восковую печать на горлышке бутылки.

– Папа, но ты ведь не ранен, – строго сказала Сантэн, видя, что он до краев наполнил оба стакана.

– Я не могу обижать столь мужественного человека, предлагая ему пить в одиночестве.

Он протянул Майклу стакан.

– Граф Луи де Тири, к вашим услугам, мсье.

– Капитан Майкл Кортни, Королевские военно-воздушные силы.

– A vфtre santй[15], капитан!

– A la vфtre, господин граф!

Граф пил с нескрываемым наслаждением, потом вздохнул, вытер тыльной стороной ладони великолепные усы и обратился к Анне:

– Лечи дальше, женщина.

– Будет жечь, – предупредила Анна, и Майклу на мгновение показалось, что речь о коньяке, но Анна взяла из каменного кувшина горсть мази и наложила прямо на открытый ожог.

Майкл взвыл от боли и начал подниматься, но Анна удержала его большой красной, со следами тяжелой работы, рукой.

– Перевязывай, – приказала она Сантэн, и когда девушка наложила повязку, боль утихла и сменилась приятным теплом.

– Так гораздо лучше, – сказал Майкл.

– Конечно, – ответила довольная Анна. – Моя мазь помогает от всех болезней, хоть это оспа, хоть почечуй.

– Мой коньяк тоже. – Граф снова наполнил стаканы.

Сантэн отошла к корзине с выстиранным бельем на одном из кухонных столов и вернулась с только что выглаженной рубашкой графа; невзирая на возмущение отца, она помогла Майклу надеть ее. Потом, когда она готовила импровизированную перевязь для раненой руки, за окном послышался звук работающего мотора, и Майкл увидел знакомую фигуру на столь же знакомом мотоцикле, который развернулся, разбрасывая гравий.

Мотор закашлялся и замолчал. Послышался голос:

– Майкл, мальчик мой, где ты?

Дверь распахнулась, и показался лорд Эндрю Киллиджеран в шотландском берете. Лорда сопровождал молодой офицер в мундире Королевской медицинской службы.

– Слава Богу, вот ты где! Не бойся, я привез тебе костоправа. – Эндрю подтащил врача к Майклу и с легкой досадой в голосе добавил: – Похоже, ты и без нас неплохо управился. Я совершил нападение на местный полевой госпиталь. Под дулом пистолета увел врача, сердце мое разрывалось от тревоги, а ты тут со стаканом в руке и… – Эндрю впервые заметил Сантэн, замолчал и начисто забыл о состоянии Майкла. Смахнул с головы свой шотландский берет. – Так это правда! – воскликнул он на прекрасном французском языке, раскатисто, по-галльски произнося «р». – Ангелы действительно ходят по земле!

– Немедленно отправляйся в свою комнату, дитя! – рявкнула Анна, и лицо ее нахмурилось, как страшная морда дракона, охраняющего вход в китайский храм.

– Я не дитя, – столь же яростно ответила ей Сантэн, но, когда она повернулась к Майклу, выражение ее лица изменилось. – Почему он называет вас «мальчиком»? Вы старше его!

– Он шотландец, – ответил Майкл, уже терзаемый ревностью, – а шотландцы все немного сумасшедшие. К тому же у него жена и четверо детей.

– Грязная ложь, – возразил Эндрю. – Дети – да, их я признаю, бедных малышей. Но не жену, определенно нет.

– Йcossais[16], – сказал граф, – великие воины и великие пьяницы. – И на вполне понятном английском добавил: – Позвольте предложить вам капельку коньяку, мсье.

Они обменивались словами на разных языках, понимая друг друга с полуслова.

– Кто-нибудь представит меня этому эталону мужчины, чтобы я мог принять его щедрое предложение?

– Граф де Тири, имею честь представить вам лорда Эндрю Киллиджерана.

Майкл свел их, и они обменялись рукопожатиями.

– Tiens[17]! Настоящий английский милорд.

– Шотландский, мой дорогой друг, – это большая разница. – Лорд поднял стакан, приветствуя графа. – Очаровательно. А эта юная леди – ваша дочь. Сходство несомненно…

– Сантэн, – вмешалась Анна, – отведи свою лошадь в конюшню и займись ей.

Сантэн, не обращая на нее внимания, улыбнулась Эндрю. Это отвлекло его от болтовни, и он уставился на девушку: улыбка совершенно преобразила ее. Казалось, она брезжила сквозь кожу, как свет сквозь алебастр, высвечивала зубы и блестела в глазах, точно солнечный луч в хрустальном сосуде с темным медом.

– Мне кажется, я должен осмотреть нашего пациента.

Молодой армейский врач разрушил очарование и сделал шаг вперед, собираясь снять с Майкла повязку. Анна поняла если не его слова, то движение и решительно преградила дорогу своим массивным телом.

– Скажите ему, если он тронет мою работу, я сломаю ему руку.

– Боюсь, ваши услуги не понадобятся, – перевел Майкл врачу.

– Выпейте коньяку, – утешил его Эндрю. – Недурной коньяк, совсем недурной.

– Вы землевладелец, милорд? – спросил граф как бы невзначай.

– Bien sыr[18]. – Эндрю сделал широкий жест, обозначая тысячи акров и в то же время искусно поднося стакан туда, где граф мог его наполнить. Граф наполнил, и Эндрю повторил: – Конечно! Родовое поместье, понимаете?

– Ага. – Единственный глаз графа блеснул, когда он посмотрел на дочь. – Ваша покойная супруга оставила вам четверых детей?

Он не очень хорошо понял предыдущий разговор.

– Ни жены, ни детей. – Эндрю показал на Майкла. – Мой веселый друг любит шутить. Очень скверные английские шутки.

– Ха! Английские шутки!

Граф захохотал и похлопал бы Майкла по плечу, если бы Сантэн не бросилась вперед и не помешала.

– Папа, осторожней! Он ранен!

– Все остаются на ужин, – объявил граф. – Вы убедитесь, милорд, что моя дочь – одна из лучших поварих в провинции.

– С некоторой помощью, – с неприязнью пробормотала Анна.

– Мне, пожалуй, пора возвращаться, – почтительно сказал молодой врач. – Я чувствую, что здесь не нужен.

– Нас пригласили на ужин, – ответил ему Эндрю. – Выпейте коньяку.

– Не возражаете, если я вам налью?

Врач подчинился без сопротивления.

Граф провозгласил:

– Необходимо спуститься в погреб.

– Папа… – начала Сантэн.

– У нас гости!

Граф показал ей пустую коньячную бутылку, и она беспомощно пожала плечами.

– Милорд, не поможете ли мне выбрать подходящий подкрепляющий напиток?

– Для меня это большая честь, мсье граф.

Сантэн следила за этой парой, рука об руку спускавшейся по лестнице, и в глазах ее было задумчивое выражение.

– Он drфle[19], ваш друг, но искренне предан вам. Видите, как он бросился вам на помощь? А как очаровал папу?

Майкла самого удивила сила неприязни, которую он в этот момент испытал к Эндрю.

– Он учуял запах коньяка, – ответил он. – Это единственная причина, из-за которой он прибыл.