Юрий Шамшурин - В тайге стреляют Страница 10

— Брось! — выдохнул он.

Со всей силой, на какую был способен, Павел схватил Назарку за плечо и пригнул к телеге. Вскрикнув от боли, Назарка разжал пальцы. Винчестер упал, жалобно звякнув. Назарка схватил его, торопливо принялся засовывать обратно под сено.

Павел подхлестнул коня вожжой и предупредил:

— Если кому скажешь, что видел у меня ружья, — убью!

Назарка до отказа вобрал голову в плечи, испуганно глянул на хозяина. Он никак не мог понять, почему Павел так рассердился. Ведь у богатого человека бывает не одно, а много ружей, и самых разных.

— Никому не скажу, даже отцу! — робко, словно умоляя, ответил Назарка. — И огонеру Уйбаану не скажу!

Раз Павел не велел говорить, значит, так надо.

— То-то!.. Если не разболтаешь, я, может, маленькое ружье тебе подарю, — уже ласковее сказал Павел.

Назарка недоверчиво покосился на него. Павлу обещать легко: у него всего полно... Хозяин сейчас казался совсем не сердитым. Он даже чуть-чуть улыбался. Павел в душе смеялся над своим испугом. «Чего это я так? — подумал он, вспоминая, как сильно у него заколотилось сердце. — Трус! А еще воевать собрался! От первого выстрела, пожалуй, поскачешь, как заяц!»

Назарка тихо радовался. Раз человек пообещал, должен выполнить. А у Павла ружей полно. Вон их сколько развешано в доме тойона на сохатиных рогах! Без оружия таежнику никак не обойтись!

Вихрь размашистой рысью пересек алас. На нем местами угадывались огороженные стога сена. Потом въехали в небольшой перелесок. Назарка лежал на спине и не отрываясь смотрел на густо засеянное звездами темно-синее небо. Иногда звездочка срывалась с невидимой зацепки и стремительно неслась вниз, оставляя после себя светящуюся черту.

На душе у Назарки было празднично. Вот удивятся товарищи, когда увидят его с собственным ружьем за плечами! Ух как завидовать будут! Конечно, Назарка всем им даст хоть по разу выстрелить. Если Павел не обманет, Назарку станут считать самостоятельным. Ведь с ружьем он будет настоящим добытчиком. А это в хозяйстве большое подспорье. За пушнину купцы много чего хорошего дают.

Под монотонный скрип Назарка задремал.

Павел, покачиваясь, сидел с опущенной головой. Жеребец замедлил бег, потом перешел на шаг, на ходу пощипывая с обочин траву.

— Хат! — встрепенулся Павел и кнутом подстегнул Вихря.

Вдруг он почувствовал, что впереди кто-то есть. Он ничего не видел, ничего не слышал, но инстинкт охотника подсказал ему, что невдалеке притаились люди. Если человек прячется, выслеживает, значит, он замыслил недоброе. Жеребец, как бы разделяя опасения хозяина, настороженно вскинул морду, шумно втянул ноздрями воздух, захрапел и начал беспокойно прясть ушами.

Павел незаметным движением приподнял двустволку, цокнули взведенные курки. Стал прислушиваться, склонив голову немного набок. Впереди чуть слышно хрустнула сухая ветка, но для Павла и этого было достаточно.

«Там враг!» — уверенно определил он и приготовился.

Показалась разлинованная черными тенями опушка перелеска. Дальше тянулась матовая под лунным светом поляна. Павел буравил взглядом лес, ничего не увидел, но почувствовал, что именно здесь его подстерегает опасность. И вдруг внезапный оклик:

— Стой! Откуда едешь?

— Из города, — помедлив, изменившимся голосом ответил Павел.

— Врешь!

Павел посмотрел, нет ли в лесу еще людей. Убедившись, что только двое, зло произнес:

— Русский врет!

— По этой дороге никто из города летом не ездит.

Павел и сам прекрасно знал об этом. Красноармейцы вышли на дорогу.

— Заворачивай обратно.

— Куда?

— Там узнаем, из какого ты города!

— Почему неволите! Где хочу, там и еду! — закричал Павел. — Почему мешаете?!

Красноармейцы подходили.

— Мы только проверим, что везешь. Приказ такой, товарищ! — миролюбиво сказал один.

Не снимая с колен двустволку, незаметным движением руки Павел начал наводить ее на дозорных.

Назарка с замиранием сердца слушал непонятный разговор. Он чуял, что приключилось что-то непредвиденное и очень опасное. Подросток смутно начал догадываться, почему они не поехали через город, а выбрали эту захолустную тропу. Под ним ровными рядами лежало оружие.

Когда красноармейцы приблизились к телеге, Павел рванул за спусковые крючки. Дублет гулким басом хлестнул по тайге. Вихрь вздрогнул, присел на задние ноги и помчал. Ближний красноармеец вскрикнул, схватился руками за грудь и медленно осел на землю. Его напарник шарахнулся к деревьям и открыл огонь по удаляющейся подводе. Вверху тоненько завизжали пули. «Пи-и... Пи-и», как надоедливый комар над ухом.

Павел дико взвизгивал и остервенело стегал жеребца. Телегу швыряло из стороны в сторону. Казалось, что она летит по воздуху, едва касаясь колесами земли.

Назарка поймал рукой ускользающий край телеги и приподнялся. В этот момент что-то жгучее резануло чуть повыше локтя, рука подогнулась. Назарку отбросило к краю, и он стукнулся головой о задок. Перед глазами поплыли ослепительные, как солнце, круги. Павел смешно перевернулся и куда-то исчез, лес почему-то оказался выше луны. Потом наплыла темнота. Постепенно ослабевая, замерли звуки.

Промелькнула поляна. Выстрелы давно прекратились, но Павел продолжал нахлестывать жеребца. С боков Вихря хлопьями летела пена. Придорожные деревья слились в одну сплошную стену. Плеть то и дело со свистом рассекала воздух и впивалась во взмыленный лошадиный зад. Жеребец уже не мог бежать быстрее и после каждого удара лишь отмахивался хвостом.

Погони слышно не было. Павел натянул вожжи, придерживая разогнавшегося Вихря, перезарядил ружье.

— Хорошо, что картечь вложил! — пробормотал он.

На висках тойона крупными каплями выступил пот, скатываясь, падал в глаза. Он вытер его рукавом пиджака. Подбородок часто и мелко дрожал.

После пережитого Павел обратился к Назарке как ко взрослому. Заговорил хриплым, срывающимся голосом:

— Пропали, думал, Назарка. Нет, живы еще! Ишь, поворачивай обратно! За оружие у них строго. Досталось бы...

С усилием он проглотил клейкий сгусток слюны, посмотрел вокруг расширившимися глазами — не заметно ли где воды. Увидел слабый блеск озера, соскочил с телеги и, не выпуская из рук ружья, пригнувшись, побежал к нему. Жадно, большими глотками принялся пить, погрузив лицо в воду. Руки его медленно погружались в тину, меж пальцев проскакивали и с бульканьем лопались пузырьки. Вытянув шею, подогнув ноги, держа тело на полусогнутых руках, Павел напоминал изготовившегося к прыжку хищника. Наконец, он оторвался от воды, шумно перевел дыхание, вытер тыльной стороной ладони губы и смачно сплюнул. После этого несколько минут стоял неподвижно, прислушиваясь.