Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 3. Исход Страница 27

– Бак! Отвлеки её, Бак! Да тут их целый синклит! Бак! Я не знаю, что им понравилось во мне?

– Может быть, твоя доброта? – съязвил Фрич.

– Запах! – сказал Бак, – Он пахнет, как зверь!

– Ну, это вряд ли! Я ведь знаю, чем пахну, но никогда никому этого не скажу!

– Ну и правильно! Никогда не говори этого никому! Пусть они сами тебя понюхают и после голову сломают в размышлениях, чем мы пахнем! когда я был молод и полон амбиций, я пытался разгадать секрет церковного запаха, но, хотя и приблизился к разгадке, до конца не смог разгадать её!

– Вот, наконец ты сказал «мы». Ты сказал дело, ты знаешь? А до этого твоё сердце билось одиноко! А теперь ты сказал «Мы»!

– Гук вчера спалил дом! Он выпил много белого вина из своей знаменитой бутыли и по ошибке поставил её на плиту. Бутыль взорвалась и его великолепный соломенный дворец пыхнул, как факел! Пуф! Больше нет домика Гука. Господа! Снимите шляпы, обнажите головы! Гук едва спасся в одних кальсонах и шляпе! Я видел его!

– Теперь свою версию рааскажет Бак!

Если бы у меня была машина времени, я бы отправился путешествовать в Карманию 1933 годы, чтобы спасти эту великую страну и не дать ей погибнуть в борьбе с большевиками. На худой конец я готов отправиться в 1941 год. моя страна будет огорчена, узнав с какими намерениями я хочу это сделать! Я даже в 45 год готов отправиться! Ради Кармании я готов на всё! Это страна единственная, которая заслуживала победы! А эти… проходимцы, которые всегда в мире обманывают честных!

Хорошо жить в лесу! Нет тут ни перзидена, ни конституции, ни старух-кошатниц со своими Сю-сю, которые всех своим гуманизмом задолбали, и никто здесь не будет препятствовать, если задумаешь кошке на хвост консервную банку привязать и в протоку кинуть, всё в лесу хорошо!

– Мезуза Трындынбаева и Гом Ли Шо и основали «Комитет борьбы за права нацменов и релевансистов»! Та ещё мразь!

– Случилась беда – Фрич нашёл старую газету! Ну и что?

– Как что! Ты не хочешь поучаствовать?

– Всю жизнь мечтал!

– Подожди ещё немножко!

– Время не ждёт!

Глава 10

Домик дядюшки Тыквы

– Cтроительство дома надо начинать с фундамента – сказал Ральф.

– И мы будем начинать с фундамента? – взвизгнул Фрич, – Давайте сейчас же начнём с фундамента!

– Начнём!

– Я зову богородицу! Богородица! Приди к нам!

– Вот этого не надо! – вспыхнул агностик Бак, – Только богородицы тут не хватало!

– А нас не выгонят отсюда, как выгнали отовсюду? В смысле, где мы были?

– Тут люди не живут! Тут живут мишки и шакалы, мишки и шакалы не выгонят нас! Какое им дело, мы же не едим их хлеб и не пьём их вино!

– Ну это как сказать!

– Идём к реке! Там много камней! Я знаю место, где камни плоские! Они-то и будут фундаментом нашего нового дома!

– Ты правильно сказал! – взвизгнул от восторга Фрич.

Они пошли вверх по реке и через двести метров обнаружили довольно обширное место, усеянное плоскими серыми камнями.

Сто тысяч лет тому назад принёс их ледник с гор и разбросал по замшелому берегу в страшном беспорядке. Сто тысяч лет назад природа заложила фундамент нашего грядущего благополучия.

Взяв в каждую руку по камню, весело насвистывая, они проделали путь в обратном направлении.

Я, как Плохиш, петляя, замыкал процессию. Святые входят маршем!

Ральф острой веткой сделал разметку, Бак как самый сильный тут же принялся копать грунт осколком лопаты. Фрич только помогал ему, выбрасывая камни из земли. Несмотря на всеобщий энтузиазм, дело продвигалось довольно медленно.

– Как много камней! – ворчал Ральф, – Они словно ниспосланы господом, чтобы испытать наше упорство и терпение! Вернее веру!

«Как страшно жить! Они ведь все любили Высоцкого и уголовный шансон!» – подумал я, -Они ведь любят всё вычурное, странное, даже в названиях. Они поэтому «козла» называют джипом! Какие странные люди! Машенька! Не слушай их! Беги от них в овражек!»

– Неужели же эти добрые люди называют козёл джипом? – внезапно спросил меня Фрич, подняв голову и внимательно посмотрев мне в глаза. И я заметил, что они у него разные, правый – голубой, а левый – зелёный.

Не хватало ещё красного носа!

А я ведь ничего не сказал! Как он узнал, что я думал?

Через два часа стал проявляться контур нового жилища, через четыре часа траншея углубилась в землю на двадцать сантиметров, а к концу дня тяжёлая работа подошла к концу.

Солце золотило вершины дубов прощальным светом. Оно чинно уходило на запад, и длинные тени от огромных затихших деревьев становились всё длиннее. День погас и мы очутились во мраке. Где-то в отдалении завыл шакал, призывая маму.

– Всё! Конец! – сказал Бак, вытирая первый в жизни трудовой пот.

Тоже мне ещё – целовальник императрицы!

Потом я пошёл спать в джунгли. Гамак мерно покачивался и я скоро заснул.

Когда проснулся, пошёл к ручью и раздвинул лианы около святого каменюги. Прямо передо мной оказался совершенно обгорелый типок, рыжий интеллигентик с золотыми очочками на красном носу.

– Ты кто? – говорю.

– Я академик Уклонов! —сказали испуганные очки, проездом из Петербурга!

– Чего делаешь здесь!

– На заслуженном отдыхе-с!

– Иди!

– Есть!

– Стой!

– Есть!

– Давай деньги!

– Есть, сэр!

И он ушёл, провожавемый моим поощрительным взглядом. Люблю интеллигентов. Но странною любовью!

Денег было немного, но порядочно.

Он совершенно не был похож на академика, и я подумал, что наверно мне встретился по-настоящему хороший академик. Уважаю тех, кто уверен в своей внутренней сущности, и кому не надо прикрывать собственную пустоту дорогими одеждами! Впрочем, таких сейчас мало.

Да-с!

Cмешно, но многие люди, считающие, что они хотят быть богатыми, на самом деле хотят много тратить, то есть быть бедными. поэтому они никогда не бывают богатыми. Богатые все жадные, пятак зажилят! Богатые америкосы, не нам чета, почти наверняка летом своих сынков отправляют работать официантами. И радуются, как дети, когда их незабвенное чудо принесёт в дом пятьдесят долларов.

Ральф нашёл где-то огромную кривую раковину, из которой мы сделали пепельницу. Она всегда до краёв была полна окурками, и мы часто до хрипоты спорили, кому выносить эту дарохранильницу. Впрочем, всегда находился святой, готовый к услугам, и благо, что этим святым всегда оказывался добродетельный Фрич.

Из-за матерчатой заневески слышались отчаянные голоса, неразборчивые поначалу и хорошо слышные, когда я приблизился к окну:

– Дерьмо не моё! Это не моё дерьмо! Это твоё дерьмо! Какое у тебя дерьмо? Я знаю! Ведь, признайся, вонючее? Оно у тебя вонючее! А поскольку то дерьмо, которое перед нами – тоже вонючее, то это дерьмо – твоё!

– Это не моё дерьмо! – отрицал кто-то, – У меня не могло быть такого дерьма! Это дерьмецо Бака! Ты что, не видишь? Или Якова Самуйлыча! Ты что, не видишь?

– Логично, Фрич! Но я настаиваю, что дерьмецо всё же твоё! Ты видишь, что это не какое-то мелкотравчатое дерьмецо, какого кругом навалом, хоть ж… ешь, это настоящее говно!!! Говнище! Ты всегда на всех волком смотрел! Как будто не любишь никого и отрицаешь самую сущность Провидения! Не отпирайся! Это твоё дерьмо! Убирай его поскорее, иначе я всем обо всём расскажу! Вон бери топор и убирай своё дерьмо!

– Наружу?

Так я узнал, что мой давнишний знакомый Фрич живёт в этом доме.

Калитка была так стара, что казалось, ей в тягость даже скрипеть. За калиткой буйствовала молодая чёрная собака, такая злая, что и в аду наверно таких не было. Полукровка, нрав которой был явно скопирован с злобной хозяйки. Но не будем преувеличивать злобный нрав Марты, сделаем скидку и на годы, прожитые в странной среде, и на страшную историю её родины, и на многое другое, что не видно при поверхностном взгляде, свойственном туристу. Все имевшие дело с собакой Мартой знали, что два микроскопических кусочка сала способны сразу растопить нечеловеческое собачье сердце и даже обратить её в самого верного союзника. Съев эти два кусочка, она уже не рвалась с цепи, как бешеная, а мирно лежала около будки, довольно помахивая куцым хвостом и пропуская мимо себя всех, кто только пожелал. Марта знала о пристрастии своего охранника взяткам и часто ругала за это.

Шоссе, всё ухудшавшееся по мере отдаления от моря, шло, как мы уже знаем вдоль крутого склона горы, петляя в соответствии с ландшафтом и подходя к участку Марты, превращалось в широкую тропинку из щебня и больших камней, оставшихся видать от времён, когда тут правили свирепые горцы. Надо было пройти ещё метров двети, перейти мост над камнистой речкой, названия которой мало кто знал, и свернув у заброшенного дома, обогнуть всегда нежащихся в чёрной луже свиней.

По тому, как удобно горцы ставили свои дома, как прокладывали дороги в лесной чаще, как сажали смоковницы, фундук и каштаны, было видно, как близки они были с природой, и как трепетно любили окружавший их мир. Наверняка они были язычниками, вверяя свои судьбы и судьбы своих детей Солнцу и богам, посланным великиим светилом. Куда они потом подевались можно было только предполагать, но даже сохранившиеся сведения о прокатившихся по здешних горам войнах, дают подсказку – только люди могли быть причиной несчастий других людей!