Том Шервуд - Люди Солнца Страница 33

Массивная, в зигзаг кованая рукоять вращала большую передаточную шестерню, которая в свою очередь вращала малую. И малая, вращаясь в сопоставлении с разницей диаметров стремительно, вращала стальное, с насечками, колесо. А оно скользило по неподвижно закреплённому булыжнику маслянисто-коричневого цвета: кремню. Я взялся и с силой двинул ручку. Колесо взвыло и вынесло из кремня длинный сноп искр. С шипением искры вошли в хлопковый, пробитый в угольной пыли фитиль. Он вспыхнул. И я, взяв у Эвелин сигару, пыхнув пяток раз, раскурил. Повернул кивающий на коротком коромыслице колпачок, который загасил фитиль.

Выпрямился. И, закрыв глаза, набрал полный рот вкуснейшего дыма. Мгновение подержав, открыл глаза и произнёс:

– Пхоффф!

Светло-синий клуб вылетел и рассеялся в столбах солнечного света. Сладкая судорога прошла по лицу. Эвелин, глядя на меня с изумлённой улыбкой, спросила:

– Это действительно так приятно?

Я торжественно развернул и подал ей сигару. Таинственным, заговорщицким тоном сказал:

– Только не вдыхай! Втяни несильно, как молоко сквозь соломинку, почувствуй вкус, и… Дальше ты видела.

С затаённым азартом Эвелин взяла такую невиданную, загадочную, такую заморскую сигару и поднесла к губам. Я с острым, до боли, уколом любви увидел её западающие, напряжённо-втянутые щёки.

Высокий, аристократический абрис скул. Жар румянца на них. Пальцами держат сигару точно как я только что. Дети, делящие друг с другом какой-то не очень-то секретный секрет! Сладость объединения хоть и незамысловатой, но тайной.

– Пхоффф!

И точно так же, на миг ассиметрично изломив губы, сладко вздрогнула.

– Что, милая? Хорошо?

– Это… Волшебно!

И тут в отдалении послышались шаги.

– Каблучки, – сказал я.

– Да, – кивнула Эвелин. – Это Власта.

Мы сделали ещё по два «пхофффа», и наша гостья показалась в дверном проёме.

– Скорее! – мы приглашающее замахали руками и одновременно, прижимая пальцы к губам, объявили охватывающий нас секрет.

– Ч-что? – спросила Власта, подходя и заранее улыбаясь.

– Мы курим сигару.

– Вы курите сигару?!

– Ну да, да, да!

И ещё раз по «пхофффу». Продемонстрировав, передали гостье тугой, быстро нагревшийся свиток заморского табака.

Иноземная красавица, стянув губы и спрятав за ними влажный оскальчик белых, отменно ровных зубов, «как через соломинку молоко», втянула щёки…

– Пхоффф!

– Алле! – воскликнул я, приветственно аплодируя.

– Это что же, табак? – восторженно спросила у Эвелин Власта.

И тут я, коротко поклонившись, быстро пошёл к выходу, поскольку услышал долетевшие от лестницы голоса и шаги. В дверях обернулся, и дамы отправили мне два лучика двух благодарных улыбок, сообщив, что поняли моё безмолвное обещание не допустить в апартамент всех, кто помешал бы их такому неженскому, странному, забавному, невозможному такому занятию.

Выйдя в коридор, я не сдержал отчаянно-широкой улыбки. Алис с Томиком, Луиза с Эдвином и Луис. Увидев меня, Луиза быстро передала Эдвина Луису и, стуча каблучками, помчалась навстречу моим распахнутым объятиям.

– Милорд! – шептала она, и глаза её влажно блистали.

Подошёл Луис, раскрасневшийся, со счастливой улыбкой. Я схватил и крепко пожал его руку. А затем, взяв у Алис Томика, поманил Луиса назад, ко входу на лестницу, а дамам сделал знак поспешить к дальнему апартаменту. И удивлённому взгляду Луиса пояснил:

– Там Власта и Эвелин совершают занятие, которое решительно предусматривает удаленье детей.

– Вот как? – вскинул брови Луис. – И какое это занятие?

Я небрежно кивнул и как можно равнодушнее произнёс:

– Они курят сигару.

Глеб и Фома

Кивком пригласив Луиса пройти в соседний с дамами апартамент, я вошёл сам. Стараясь ступать плавно, прошёл в спальню, осторожно положил спящего младенца на пространный, заправленный атласным одеялом одр. Луис положил рядом будущего пэра Англии. Отступил на шаг. Улыбнулся. Сказал весело:

– В самом деле, сигару? Представляю, в каком они сейчас там восторге.

Я подошёл к окну. С шумом, счастливо вздохнул. Луис встал рядом.

– Если наши дамы после сигары почувствуют вкус к буйству жизни, то они ещё и на лошадях скакать станут.

– Если только Эвелин пожелает – я куплю ей всех лошадей в нашей округе.

– А мы будем сидеть дома и нянчить детей.

Взглянув друг на друга, мы тихонечко рассмеялись.

Я спросил:

– Луиза попросила приехать, или у тебя дело?

– И дело тоже, – сказал, посерьёзнев, Луис. – Сэр Коривль возжелал уйти на покой.

– Что так? Ведь после того, как мы его ограбили, он должен с новым рвением брать взятки. Чтобы возместить утраченное хотя бы отчасти.

– Отчасти уже возместил. А теперь его сжигает одно лишь желание: спрятать свои часы как можно надёжней. Он присмотрел небольшое поместье и собирает деньги, чтобы его купить.

– Много не хватает?

– Ещё примерно полгода сидения в кресле начальника адмиралтейства. И он нервничает: опасается конкурентов с полной суммой наличных.

– Что за поместье?

– Недалеко от Бристоля. Доходное, с водяной мельницей.

На минуту задумавшись, я твёрдо сказал:

– Хорошо. Завтра возьмёшь денег сколько потребуется, и это поместье немедленно купишь. Что ты так удивился? Купишь поместье, на имя командора адмиралтейства сэра Коривля. Может же лорд тайной полиции сделать такой скромный подарок. Объявлюсь в кабинете и протяну купчую. Пусть обрадуется старик.

– Ты хочешь таким образом возместить ему взятое вами в камине?

– Именно так.

– О, это будет необыкновенный поступок. Коривль никогда в жизни не делал добра бескорыстно. И сам, соответственно, его не получал. Если ему подарят так желаемое им поместье – он дрогнет. Не исключено, что начнёт делаться человеком.

– Сегодня же поговори с Давидом. Возьмите ещё денег, с запасом. Возьмите прошение Коривля об отставке и поезжайте в Лондон. Ты должен вернуться оттуда с назначением себя на его место.

– Исполню старательно, – слегка поклонился Луис. – И добавил: – Вот это и было то дело, с которым приехал.

И тут мы замерли, вслушались, и взглянули друг на друга, не пытаясь скрыть счастливого умиления: в коридоре раздавался неторопливый, тихий, дробный грохоток каблучков женских туфель.

– Луиза – это вся моя жизнь – так доверительно, как никогда в обыденном мужском разговоре, сказал мне Луис.

– О, понимаю.

Вошли дамы, слегка пьяные от табака и от счастья. Алис и Луиза первым делом поспешили к кровати, чтобы убедиться, что малютки их спят. Эвелин и Власта подошли к нам, и я представил Луиса.