Маскарад, или Искуситель - Герман Мелвилл Страница 28

Глава XX

Новое появление того, о ком уже упоминалось

Травяной доктор не столь далеко ушёл, когда перед его взором возникло следующее зрелище. Сухой старик, ростом с двенадцатилетнего мальчика, ковылял нетвёрдой походкой, находясь как будто бы не в своём уме, одетый в кое-как застёгнутый старый молескин со следами недавнего его использования в качестве постельной принадлежности, с хорьковыми глазами, мигающими в солнечном свете белоснежного корабля, чего-то безумно жаждущими; временами кашляя, он всматривался повсюду, как будто с тревогой искал свою кормилицу. Он являл того, кто, ослабев из-за волнения, охватившего верхнюю часть его тела, весь свой жар устремил к своим ногам.

– Вы ищете кого-то? – сказал травяной доктор, обращаясь к нему. – Могу ли я помочь вам?

– Да, да, я стар и несчастен, – закашлял старик. – Где он? Я так долго пытался встать и найти его. Но у меня совсем нет друзей, и я не мог вставать до настоящего времени. Где он?

– Кого вы имеете в виду? – приближаясь, чтобы остановить дальнейшее блуждание столь болезненного человека.

– Да почему же, почему, – уже рассмотрев платье доктора, – почему вы, да, вы, вы, вы… ух, ух, ух!

– Я?

– Ух, ух, ух!.. Вы – человек, о котором он говорил. Кто он?

– Вера – единственное, что меня интересует.

– Спасибо, спасибо! – закашлял старик, изумляясь. – Как только я увидел его, моя голова пошла кругом. У меня должен быть попе… чи… тель. Этот сюртук табачного цвета ваш или нет? Так или иначе, я не могу больше доверять своему чутью с тех пор, как доверился ему… ух, ух, ух!

– О, вы доверились кому-то? Рад это слышать. Рад слышать о любом подобном случае. Размышления хороши для всех людей. Но вы спрашиваете, табачного ли цвета этот сюртук. Я отвечаю, что это так, и добавлю, что его носит травяной доктор.

На это старик в своей сбивчивой манере ответил, что тогда он, травяной доктор, и есть человек, которого он искал, – человек, про которого говорил другой человек, пока ещё неизвестный. Затем он, исполненный нетерпения, потребовал сказать, кем был этот последний человек и где он находится и можно ли было бы доверить ему деньги, чтобы тот утроил их.

– Да, теперь я начинаю понимать; десять к одному за то, что вы имеете в виду моего достойного друга, который исключительно по сердечной доброте наживает для людей состояния – их вечные состояния, как говорится, – только вознаграждая себя маленькой комиссией за доверие. Да, да, прежде чем вверить средства моему другу, вы хотите знать о нём. Очень правильно – и я рад заверить вас, что у вас не должно быть никаких сомнений; ни единого, ни единого, просто ни единого во всём свете; честно, ни единого. И мигом появятся три сотни долларов с множеством орлов.

– Он? Он? Но где он? Проведите меня к нему!

– Прошу, возьмите мою руку! Корабль большой! Мы можем устроить что-то вроде охоты! Идёмте! Ах, вот, это он?

– Где? Где?

– O, нет, я принял вон то женское платье за него. Но нет, мой честный друг никогда бы не бросился наутёк. Ах!..

– Где? Где?

– Другая ошибка. Удивительное сходство. Я вон там за него принял священнослужителя. Идёмте!

Без успеха обыскав эту часть корабля, они пошли в другую часть, и, пока они обследовали её, судно пристало к берегу, когда, как только они оба вышли на открытую палубу, травяной доктор внезапно быстро отправился к выходящей толпе, выкрикивая:

– Господин Трумэн, господин Трумэн! Вон там он идёт, это он. Господин Трумэн, господин Трумэн! Чёрт бы побрал эту паровую трубу! Господин Трумэн! Ради Бога, господин Трумэн! Нет, нет. Там доска в… слишком поздно… идём прочь. При этих словах огромное судно, словно мощный барахтающийся морж, отошло от берега, возобновив свой курс.

– Какая досада! – воскликнул травяной доктор, возвращаясь. – У нас был всего лишь один-единственный краткий миг. Вон там он идёт, теперь вон к тому отелю, его чемодан несут следом. Вы видите его, не так ли?

– Где? Где?

– Его больше не видно. Выступ рулевой рубки между нами. Я очень сожалею. Мне очень приятно, что вы позволили ему взять приблизительно сотню из ваших денег. Вы будете довольны инвестициями, поверьте мне.

– О, я… позволил ему завладеть частью моих денег, – застонал старик.

– Ваших денег? Мой уважаемый господин, – схватив обе руки скупца обеими своими и сердечно потрясая их. – Мой уважаемый господин, как я рад поздравить вас! Вы просто не понимаете.

– Ух, ух! Я боюсь, что это не так, – снова застонав. – Его зовут Трумэн, так?

– Джон Трумэн.

– Где он живёт?

– В Сент-Луисе.

– Где его офис?

– Позвольте, вспомню. Джонс-стрит, номер сто и… нет, нет – так или иначе, это где-то или рядом наверху на Джонс-стрит.

– Разве вы не можете вспомнить номер? Попробуйте теперь.

– Сто, двести, триста…

– О, моя сотня долларов! Интересно, будут ли эти сто, двести, триста у него! Ух, ух! Не можете вспомнить номер?

– Положительно, хотя я и знал когда-то, но я забыл, совсем забыл его. Странно. Но не имеет значения. Вам будет легко найти его в Сент-Луисе. Он хорошо известен там.

– Но у меня нет квитанции… ух, ух! Ничего, чтобы показать… не знаю, где встать… должен быть попе… чи… тель… ух, ух! Ничего не знаю. Ух, ух!

– Да ведь вы знаете, что оказали ему доверие, не так ли?

– О да!

– Хорошо, и что дальше?

– Ну что, что… как, как… ух, ух!

– Да разве он не говорил вам?

– Нет.

– Что! Разве он не говорил вам, что это был секрет, тайна?

– О… да.

– Хорошо, и что дальше?

– Но у меня нет договора.

– Вам не нужно ничего от господина Трумэна. Слово господина Трумэна – его договор.

– Но как я получу мою прибыль… ух, ух!.. и мои деньги назад? Не знаю ничего. Ух, ух!

– О, вы должны верить.

– Не повторяйте этого слова. Оно заставляет мою голову кружиться. О, я так стар и несчастен, никто не заботится обо мне, все обирают меня, и моя голова так кружится… ух, ух!.. и этот кашель меня так мучит. Я повторяю, я должен иметь попе… чи… теля.

– Так он у вас есть, и господин Трумэн – ваш опекун в той степени, которой вы его наделили. Жаль, мы сейчас тоскуем по нему. Но вы получите известие от него. Хорошо. По крайней мере, это неблагоразумно – подвергать себя такому путешествию. Позвольте мне отвести вас к вашему месту.

– Совсем несчастный старый скупец медленно двинулся с ним дальше. Но когда они спускались по лестнице, его охватил такой кашель, что пришлось остановиться.

– Это очень тяжёлый кашель.

– Кладбищенский… ух, ух!.. кладбищенский кашель. Ух!

– Вы попробовали что-нибудь от него?

– Устал пробовать. Ничего не приносит мне пользы… ух! ух! Даже Мамонтова пещера. Ух, ух! Прозимовал там шесть месяцев, но кашляю так же плохо, как и до лечения. Ух, ух! Мне выпал чёрный шар. Ух, ух! Ничего не принесёт мне пользы.

– А вы пробовали Омнибальзамический Силовосстановитель, сэр?

– Это то, про что Трумэн… ух, ух!.. говорил, что я должен взять. Народный целитель, вы тот самый народный целитель, не так ли?

– Тот самый. Предположим, что вы попробуете одну из моих коробок теперь. Поверьте мне: насколько я знаю господина Трумэна, он не тот джентльмен, чтобы рекомендовать, даже от имени друга, что-либо, чьё достоинство не вполне приемлемо.

– Ух!.. Сколько?

– Всего лишь два доллара за коробку.

– Два доллара? Почему вы не говорите два миллиона? Ух, ух! Два доллара, что составляет двести центов, что составляет восемьсот фартингов;