Сатанинская трилогия - Шарль Фердинанд Рамю Страница 3

Так он подолгу кричал. Затем вздыхал и бил себя в грудь. Невозможно было сомкнуть глаз. К счастью, он помер.

— Так что, — продолжал старый болтун, — вы понимаете, мне требуется спокойный жилец… И еще Порт задолжал за три месяца… И еще, — он бросил на Браншю косой взгляд, — плата за год вперед, иначе сдавать не буду… Пятьсот франков за год да двести пятьдесят долга. Пятьсот да двести пятьдесят, вместе получается семьсот пятьдесят.

Он мямлил. Надо было видеть Браншю! (Стоит отметить, что аренда была удвоена, Порт платил в месяц двадцать пять франков.) Он взял кошелек, достал восемь купюр:

— Вот восемьсот франков, получите.

Старик протянул руку, отдернул. Было видно, что рука дрожит.

Деньги у нас редко водятся. Мы почти не видим этих бумажек с картинками.

Старик вновь протянул руку, и снова убрал. Но Браншю воскликнул:

— Берите, говорю же! Если хотите убедиться, что я человек спокойный, достаточно лишь взглянуть на меня повнимательней.

Наконец, старик решился. Он взял восемь купюр, сосчитал, пересчитал, затем еще раз, сложил пополам, засунул в карман и, будто сожалея, вымолвил:

— Стало быть, я вам должен… Пятьдесят франков…

— Они ваши. Оставьте себе!

Ясно, что дальнейшее обсуждение не вызвало никаких препятствий. Сразу же отыскался ключ и Браншю вошел внутрь в сопровождении старика, поспешившего открыть ставни.

— Ну вот, вы дома. Надеюсь, вам здесь понравится. Место подходящее, сами видите, хорошее расположение, лучшего и не сыскать для вашей профессии…

«Место подходящее», — это только так говорят. Передняя часть дома представляла собой одну большую комнату, позади имелась еще клетушка, и все. Вроде как Порт должен был оставить тюфяк и инструменты. Но их и следа не было. Шаром покати, не считая грязищи, вони и нескольких ни на что не годных вещей: поломанная касса, бутылки, обрывки кожи, шляпа без полей, пара подтяжек. Лот немного стыдился, однако Браншю, казалось, вовсе не был разочарован:

— Как раз то, что мне нужно.

Старик приободрился:

— Тут небольшой беспорядок, но ежели хорошенечко подмести, все и исчезнет.

Таков был весь спектакль, после Браншю повел Лота выпить по стаканчику, а потом сразу же принялся разыскивать каменщика. Он сам занялся уборкой, одолжив тачку у владельца, который посчитал себя обязанным предложить помощь, но Браншю отказался. Вскоре появился каменщик и первое, что он сделал, — выкрасил стены известью и внутри, и снаружи.

Затем покрасил дверь и залил цементом пол, что прежде был земляным.

Оставался потолок, его тоже побелили.

Но подлинным чудом было, когда несколько дней спустя, субботним вечером вся деревня пришла посмотреть как продвигается работа: над окошком висела еще не высохшая прекрасная вывеска, где желтыми буквами на синем фоне было выведено:

Браншю

Башмаки на заказ

Слева женская туфелька из красной кожи, справа мужской сапог из черной, висевшие на веревках прямо словно внутри что-то лежало.

Все восхищались вывеской, в той стороне никогда не видели столь красивой. Должно быть, Браншю сам все нарисовал, причем тайком, никто не видел, как он над ней трудится. Должно быть, хотел сделать сюрприз! Какой забавный человек! Откуда у него столько денег?

Все это обсуждали, когда он как раз появился, придя из харчевни, поскольку жил все еще там, а плотник, у которого он заказал мебель, пока ее не принес.

Одни, завидев, что он приближается, стали расходиться, другие сделали вид, что не замечают (некоторые все еще не доверяли ему), но многие пошли навстречу. Он протянул им руку. И когда его принялись поздравлять с вывеской, сказал:

— Никак не мог выбрать. Может, лучше было сделать фон красным… Цвет пламени — мой цвет!

И впервые засмеялся.

*

Через несколько дней плотник принес мебель, а в понедельник Браншю пропал. Никто не видел, как он ушел.

Вернулся он лишь в субботу в сопровождении человека, ведшего под уздцы мула.

Животное все было в поту, удила в пене, словно мул долго бежал под палящим солнцем. Браншю помог человеку снять вьюки: вначале два огромных мешка, затем нечто в виде приплюснутой кожаной сумки, в которой, судя по лязгу, лежало что-то металлическое.

Все внесли в переднюю комнату, где уже стоял верстак, и Браншю заплатил человеку, ведшему мула, пятьдесят пять франков и тридцать су. Затем человек пошел обратно, задержавшись в харчевне, где рассказал, что он из Борн-Десу, небольшого городка в долине. Он не скрывал, что мул привез разного вида кожи и множество вещей, требующихся башмачнику, который обосновался на новом месте.

Он говорил правду, как показал следующий день, когда Браншю открыл лавку. На стенах повсюду висели кожи, на верстаке лежало множество новых инструментов: молотков, резаков, шильев; пек в горшке, гвозди в ящичках, колодки.

Сам он сидел на низеньком стуле без спинки, перед ним стояла маленькая, закругленная с одного края наковальня, и, хотя было еще очень рано, он уже стучал молоточком.

Погода была прекрасной, солнце, что как раз вставало, царило на вершине горы, откуда, словно стремясь прочь, поднимались все дальше в небо круглые облачка. Но можно было чуть прикрыть глаза рукой, хотя, казалось, солнце совсем не мешает Браншю: одетый во все новое, в новом полотняном зеленом фартуке и полосатой фланелевой рубашке с засученными рукавами он в свете погожего утра казался совершенно счастливым.

«Вот человек, довольный жизнью, — говорили люди, — это так редко встретишь!» «Наконец-то хороший башмачник!» «Уже немолодой, но какое это имеет значение? Хотя он и не очень старый. А кто из нас здоров да не хлебнул горя?»

По улочке то в одну сторону, то в другую ходил народ. И все думали: «Наконец-то какая-то замена папаше Порту, каким же мерзким он был стариком!»

Надо сказать, улочка эта была одной из самых людных в деревне — мужчины, женщины, дети, — все время кто-нибудь шел мимо. Еще и полдень не наступил, а все уже знали, что Браншю принялся за работу.

Тем не менее, прошло четыре или пять дней, прежде чем появился первый покупатель. У всех сидит в уме, что надо вначале присмотреться, людям нравится исходить из чужого опыта, даже когда они собираются сделать совсем мизерную покупку. Осторожность не повредит, так ведь? Браншю все это время трудился над парой туфель с лакированными союзками, которую повесил на крючке в окошке.

Многие девушки сразу же захотели иметь такие туфельки. Тем не менее туфли по-прежнему висели на гвозде, когда однажды утром Лот принес пару сапог и