Михаил Булгаков - Том 7. Последние дни Страница 31

Эп. 52.

На словах автора мы видим Чичикова. Он в халате, накинутом поверх белья. Шея его (очевидно распухшая) повязана клетчатым платком, из-под которого выглядывает подушечка из ромашки. Издавая какие-то хрипло-булькающие звуки, склоняясь над тазом, Чичиков полощет горячим молоком с фигой больное горло…

— Петрушка! — окончив полоскание, хрипло сипит он. Но на зов никто не откликается…

Эп. 53.

…ибо Петрушка, дрожа от страха, стоял в это время в какой-то казенной комнате с решеткой перед длинным усатым ротмистром жандармерии. В стороне у стола «странная личность» что-то записывает…

— …В Костроме мы были… городе Нижнем были… Ярославле… — Стирая рукавом слезы и кровь из разбитой губы, рассказывает, заикаясь, Петрушка.

— А не покупал ли твой барин там мертвых?.. — спрашивает ротмистр.

— Не ведаю, ваше благородие… — испуганно лепечет Петрушка. — Истинный Христос-бог, не ведаю! — крестясь, закричал он и повалился и колени.

Ротмистр взглянул на «личность», тот сделал рукой знак «убрать». Распахнув ударом ноги дверь, ротмистр крикнул:

— Убрать!..

Вбежали два рослых жандарма и, подхватив, уволокли Петрушку за дверь, втолкнув вместо него Селифана.

— А ну-ка скажи, любезный, — спрашивает ротмистр Селифана. — Кто твой барин?

— Сколеский советник, ваше благородие, — вытянувшись, ответил Селифан.

— А чем он занимается, где служит?

— У его величества батюшки государя императора, ваше благородие!..

«Личность» удивленно вытягивается.

Эп. 54.

— …А не арестовать ли нам господина Чичикова, как подозрительного человека! — воинственно говорит полицмейстер.

— А если он нас арестует, как подозрительных людей? — ехидно спрашивает инспектор врачебной управы сидящих и гостиной (у вице-губернатора) — председателя палаты, прокурора и самого вице-губернатора.

— Может, он, господа, — опасливо оглядываясь, продолжает инспектор, — и есть подосланный к нам из Петербурга чиновник для произведения тайного следствия по делу тех, умерших…

Все испуганно приподнимаются.

— …Помните… которых мы с вами…

Прокурор бросается к инспектору и закрывает ему рот.

— Тсс!..

— Тсс!

Все с ужасом смотрят друг на друга.

Вдруг распахивается дверь, вбегает бледный, перепуганный почтмейстер.

— Вы знаете, господа, — с трудом переводя дыхание, заявляет он, — говорят, что Чичиков — делатель фальшивых ассигнаций…

Эп. 55.

— …Что за притча, мертвые души? — жалобно спрашивает сам себя губернатор. Он стоит в кабинете на фоне портрета Николая I и непонимающе разводит руками.

— И зачем, для чего покупать их? К какому делу их можно приткнуть…

В двери, втаскивая за руку плачущую дочь, влетает гневная губернаторша.

— Ты слышал? — трагично вопрошает она, перстом указывая на дочь.

— Но, матушка, зачем же ему покупать мертвых?..

— Дурак! — оборвала его губернаторша.

— Не мертвых… А нашу дочь… наше дитя он хочет увезти!.. — и горько зарыдав, губернаторша прижала к себе плачущую дочь…

— Его благородие коллежский советник Чичиков, — входя в кабинет, докладывает пожилой лакей.

— Не принимать! — закричал губернатор, затопав ногами… — Вон, вон его!

Эп. 56.

— Не приказано… — говорит тот же лакей стоящему в передней у лестницы Чичикову.

— Как не приказано? — удивляется Чичиков. — Да ты, видно, не признал меня. Ты всмотрись хорошенько, — говорит он, приподнимая с лица повязку.

— Да вас-то и не велено… — посмотрев на вспухшую шею, сказал лакей, — других можно…

— Вот тебе на! Но отчего же?

— Таков уж приказ…

Эп. 57.

— Петрушка! — через силу хрипит Чичиков, влетая в дверь своего номера.

Появляется мрачный, с подбитым глазом Петрушка.

— Ты где шляешься, сукин сын?

— В участок водили… про вас спрашивали…

— Что?! — как ужаленный, подскочил Чичиков. — Кто спрашивал? Ты что мелешь… пьян, что ли?

— Пьян… — обиженно пробурчал Петрушка. — Вот глаз подбили и два зуба вышибли… Пьян…

Растерянный Чичиков какое-то мгновение стоит точно окаменелый. Затем, скинув шинель, он бросается собирать вещи.

— Тащи чемодан! — отрывисто прохрипел он. — Да крикни Селифану, чтобы немедля запрягал…

Петрушка исчез, через секунду вернулся с чемоданом, следом за ним вошел Селифан, тоже порядком потрепанный в жандармерии.

— Никак нельзя, барин… — остановившись у двери и почесав затылок, робко заявил он.

— Что нельзя?

— Да запрягать-то,

— Почему?

— Да колесо малость того… его вишь… перетягивать надо…

— Подлец ты! — прохрипел Чичиков и, подскочив к Селифану, схватил его за грудки.

— Убить! Зарезать меня хочешь! Две недели сидели… ты хоть бы заикнулся, а теперь как ехать, так ты…

Чичиков ожесточенно ударяет Селифана.

— Пойди, найми кузнецов, — тяжело дыша, продолжал он, — да чтоб в два часа все было сделано! Слышишь!

— Слышу… — пятясь к дверям, пробормотал Селифан.

— А коли нет, так я тебя… — угрожая, двинулся к нему Чичиков, — в рог согну! — узлом завяжу!.. Ну, пошел, ступай!

И, потупив голову, Селифан вышел.

Эп. 58.

«…Чтобы окончательно выяснить, кто такой господин Чичиков и как с ним поступить… — говорит автор, — чиновники, собравшись у полицмейстера, пригласили Ноздрева, так как, по слухам, он был в тесных отношениях с Чичиковым и без сомнения знал кое-что из обстоятельств его жизни…»

Кабинет полицмейстера. Двери заперты. Окна закрыты. Горят свечи. На столе закуска и бутылки. За столом Ноздрев.

Полицмейстер, вице-губернатор, председатель, почтмейстер, прокурор и инспектор врачебной управы сидят вокруг Ноздрева. Все до крайности встревожены и очень похудевшие.

— Верно ли, господин Ноздрев, — спрашивает председатель, — что Чичиков скупал мертвых?

— Верно, — выпивая и закусывая, отвечает Ноздрев. — Да я сам ему продал. И не вижу причин, почему бы не продать.

Чиновники переглядываются.

— А верно ли, — опять спрашивает председатель, — что он хотел увезти губернаторскую дочку?

— Верно, — говорит Ноздрев. — И я сам ему помогал. Договорился с попом из Турмачевки. Поп взял за венчание сто рублей.

— Но… Зачем же для этого покупать мертвых? — недоумевает председатель.

— А… чтобы подарить их губернаторской дочке. За ее здоровье! — подняв бокал, говорит Ноздрев и залпом выпивает.

Чиновники невероятно смущены и подавлены… Пауза…

— А не делатель ли он фальшивых ассигнаций? — привстав с места, спрашивает полицмейстер.

— Делатель, — спокойно подтверждает Ноздрев. — И очень, подлец, ловкий…

Прокурор в ужасе поднимается и, подойдя к Ноздреву, тихо спрашивает:

— По городу ходят слухи… что будто Чичиков… На-поле-он?

Ноздрев одним духом выпивает рюмку водки и, в упор уставившись на прокурора, страшным шепотом произносит:

— На-поле-он!

Прокурор отшатнулся, со стуком опрокинул стул… Чиновники в смятении вскочили, попятились…

Ноздрев тоже встал, пальцем поманил их к себе и, наклонившись к ним, вполголоса продолжал:

— Англичане выпустили его с острова святой Елены… Вот он и пробирается в Россию… — на словах «пробирается» Ноздрев, сверля рукой воздух, таинственно подошел к арке, закрытой портьерой, и, погрозив чиновникам пальцем, скрылся… Чиновники в недоумении переглядываются… и вдруг все в ужасе отшатываются…

Откинув портьеру, в том квадрате арки стоял Наполеон-Ноздрев. Он в треугольной шляпе полицмейстера и мантилии полицмейстерши, которая драпируется на нем, как плащ. Руки его скрещены на груди, клок волос выпущен из-под треуголки.

Чиновники в страхе прячутся за стулья, кресло, стол.

— Вив лемперер! Ура! — заорал Ноздрев и, пошатнувшись, упал на диван и замолк.

Выйдя осторожно из-за прикрытия, чиновники подошли к нему.

— Пьян… — констатировал вслух полицмейстер.

— А знаете, господа, кто этот Чичиков? — хлопнув себя по лбу, внезапно вскричал почтмейстер.

— Кто? Кто? — разом обернувшись, спросили чиновники.

— Это, господа, никто иной, как капитан Копейкин!..

Вдруг грохот в дверь. Все вздрагивают… смотрят на дверь. Грохот сильней… Полицмейстер с испугом открывает дверь, в ней появляется жандармский ротмистр, за ним «странная личность» в темных очках.

— Господа! — выступая вперед, заявляет «личность». — В город только что прибыл генерал-губернатор князь Хованский. Его сиятельство незамедлительно просит вас всех пожаловать к нему!.. — четко и громко объявив это, «личность» и капитан исчезают.