Жизнь Вована, или «Пролетарии всех стран – пролетайте» - Александр Панин Страница 9

– И чо? – Вована, казалось, заклинило от запаха – как вот ЭТО пить?

– Спокойствие, только спокойствие – промурчал Ванька, сунул руку в карман, и, достав пузырек йода, откупорил его и вылил в стакан. Дашка выбежала из комнаты, ее рвало. Колян сидел, спокойнехонько наблюдая за манипуляциями брата, судя по всему это им было не впервой. Дашка, утирая рот, вошла в комнату, пойло в стакане под действием йода неожиданно посветлело, и лишь на дне стакана был какой то бурый осадок

– Батя показал. Они такое на работе пьют, и через проходную пронести можно и вышибает неслабо. Здесь же спирт – семьдесят градусов!

Ванька поделил содержимое на два стакана и разбавил минералкой

– Будете?

Ребята лишь поморщились, их интересовал лишь один вопрос, когда Коляваня свалит, ибо в закутке в стене сиротливо стояло полбутылки самогона, куда более приятного и безопасного, нежели это персиковое пойло.

Коляваня тем временем, хлопнул оба стакана «персиковки» и, запустив пятерню в салат из бич-пакетов и сухариков, закусил.

– Жрете непонятно что, окорочков бы пожарили лучше, а я б пожрал – расплывшись в дебиловатой улыбке и поглаживая уже в шестнадцать лет свисающий набок живот, сказал Коляваня. Вокруг его голов витали сизоватые облака дешевого сигаретного дыма.

– Было бы на что покупать еще – пробубнил Говниш.

– Банки пивные собери под окном, да сдай – заржал Коляваня, хлопнув по подлокотникам кресла, отчего из них вырвались клубы пыли – ладно, хрен с вами, мы в подвал к пацикам пошли.

Когда шаги близнецов стихли, Вовик с облегчением вздохнул

– Слава богу, хоть третьего не родили, иначе вообще житья бы не было от этого Горыныча.

– Пойду сигналку налажу – сказал Говниш и ушел снова ставить кирпичи и натягивать проволоку, дабы новые гости не появились неожиданно.

Вовчик отодвинул кресло и достал початую бутылку

– Ну – с, продолжим…

Гости больше не появлялись, за окном смеркалось, самогон допили, салаты остались, но их уже никто не хотел. Вовчик неожиданно для себя погрузился в сон.

*********

Глава 5 «Броня крепка…»

Проснулся Вовчик рано утром от холода, и поначалу не понял, где находится, но постепенно сознание вернулось к парню, а вместе с сознанием пришло и чувство глубокого похмелья. Полбутылки минералки заботливо оставленной друзьями – собутыльниками сильно не помогли, денег на опохмел не было, и Вовик побрел на улицу. Жил он по-прежнему на окраине города, и на улицах его района еще оставались водопроводные колонки. Вовка добрел до ближайшей, и, навалившись на рычаг, сунул голову под струю воды. Живительная влага, шумящими струями стекая по лысой башке, бодрила, возвращая Вована в нормальное состояние. Освежив голову, Вовчик припал губами к струе воды и начал жадно лакать, обливая свитер и брюки хлещущей под напором водой.

Вовка воспрянул к жизни. Он с видом торжествующего аборигена оглядел окрестности. Покосившийся барак Вовчика курился березовыми дровами из печных труб, вечная помойка у дома за зиму разрослась, и несколько ворон с недовольным видом копошились в куче пластикового мусора, вороны ни как не могли понять, что стало с людьми, и почему они начали есть этот безвкусный пластик и какую то страшную колбасу с полиэтиленово – ватным вкусом. Проще говоря – ворон тошнило, но есть хотелось, вот и не теряли надежды найти нечто съедобное в этой куче отбросов изрыгнутых прогрессом.

Желтый снег у крыльца барака, почти растаял, и сквозь землю начали пробиваться неугомонные лопухи, которые были чем – то сродни жителям барака, видимо своей неубиваемостью жизненными неурядицами. На крыльце стоял отец Вовчика и курил, мечтательно глядя в наполненную весной даль.

Вовчик движением ладони стряхнул воду с лысины и подошел к отцу

– Батя, привет, я это… на стройке в общем уснул

Василий Николаев обернулся к сыну и не смог сдержать смех

– Кто ж это тебя так обкарнал? Тебе же мать деньги давала, чтоб ты как человек подстригся. Башкой-то, где елозил?

Вовчик засмущался

– Дык это… машинка там сломалась, в парикмахерской.

– Ну, ну, гони давай дальше – отец флегматично затянулся и выпустил дым вверх – друзья поди твои оболванили на стройке, а деньги пропили.

– Дашка тварь проболталась? – не сдержал негодования Вован

Батек усмехнулся

– Да ты б хоть прогулялся сначала, прежде чем домой переться, самогоном за километр прет – засмеялся отец и отвесил звонкого фофана по лысой, со следами порезов башке сына – лысину что ли ты им натирал?

Вовчик насупился и прошел в дом. Гулять он не хотел – он хотел есть.

В прихожей пахло щами из кислой капусты и несло перегаром. Вовчик заглянул в открытую дверь комнаты сестры, та валялась на полу и сопела, сестра была бухая в жопу и спала прямо в своем сверкающем фольгой и люрексом дискотечном прикиде. Из кухни выглянула мать с полотенцем в руках

– Опа, нарисовался! Где вы шляетесь все? Ишь… поползли из дома, как потеплело, всё прохлаждаетесь, а мать с отцом паши тут на вас раздоблаев. Одну малолетки какие то с утра из машины выволокли, до двери дотащили, поставили к стене, позвонили да убежали, лежит сейчас …сопит. Тебя с Колькой нет нигде. Вы что думаете, мать железная, мать все стерпит? – мать замахнулась на Вовку, готовя огреть его полотенцем, но увидев гладко выбритую башку сына, торчащие уши и испуганное лицо, не выдержала и словно в изнеможении от усталости села на табурет в углу, закрыла лицо руками и казалось зарыдала… Вовчик осторожно подошел к матери

– Мам, ты чего – испуганно спросил сын

Его мать тихо содрогалась… но трясло ее не от плача, а от душившего ее смеха

– Дебииил весь в папаню – проговорила сквозь смех мать Вовчика – ты б еще вареньем свою лысину намазал – ооой, дебиил… Иди бошку вымой. Где ползал только не понятно.

– Ну вот – подумал Вован – опять до башки докопались – он был заинтригован.

Вован подошел к зеркалу, лысина его была чернее ночи и словно измазана углем. По голове виднелись потёки чёрных разводов. Вовчик опешил. Он не понимал, где так мог измазаться и с трудом перебирал в памяти моменты прошедшего дня. И тут его затуманенное сознание вырвало из общего потока незначительный эпизод: ухмыляющаяся Дашка протягивала полупьяному Пуче какой то листок бумаги, чтоб он протер голову Вовчика после бритья. Неспроста салфетка показалась Вовану жестковатой, ведь не салфетка это была – а листок копирки. Вовка спонтанно стиснул кулаки, пообещав поглумиться над Дашкой при случае, и принялся отмывать свою отретушированную лысину.

От недельных щей, наложенных на похмелье, Вовчика уже воротило и, наскоро перекусив куском хлеба с майонезом, он погрузился в сон.

Алкоголь в крови, события прошедшего