Ненависть навсегда - Николай Александрович Масленников Страница 21

– Давай что-то праздничное.

– С водкой, что ли?

– С водкой, – рассмеявшись, махнул рукой Володя. – Я с другом, поэтому делай ему то же самое.

Грузин одобрительно кивнул и подхватил бутылку, а Володя повернулся к Войне и сказал, чтобы он забрал их выпивку, поскольку сам идет отливать в туалет.

Стоило ему убраться, рядом освободилось несколько высоких стульев, и Война перетащил их сумкам. На один стул забросил Володины вещи, второй и третий сдвинул, взгромоздил свою сумку. Рыжик высунул голову, ощутив сильную тряску. Не глядя по сторонам, он прищурился, зашевелил ноздрями. Затем повернул голову налево, видимо, учуяв где-то поблизости мясо.

И правда, ближайшая компания парней резала колбасы. Подцепив вилкой дымящиеся ароматные куски, из которых еще капал сок, они готовились отправить их в рот, чтобы через секунду запить пшеничным пивом. Внешность у всех троих была необычная: один с крашенными зелеными волосами, второй с серьгой в брови. У третьего вообще на лице были татуировки. Вот это смелость у парней, подумал Война, разглядывая наколки последнего. Тот будто почувствовал на себе посторонний взгляд, повернул голову. На него зашипел Рыжик.

– Опа, котенок! Классный! Как зовут?

– Рыжик.

– Оригинально! – На татуированном лице вылезла ухмылка, но затем вернулось умиление. – Ути-пути, какой маленький, пушистый! Не шипи, котеночек…

– Еще одно ласковое слово, и он тебе глотку перегрызет. – Произнесенные слова, как на свое, так и на общее удивление, оказались слишком резкими. Переглянувшись, парни отвернулись и больше не обращались с вопросами.

Наличие синих рисунков у парня на лице напомнило Войне о своих татуировках, сделанных в похожем стиле. Стиль Хендпоук, с умным лицом объяснял Жемчужный Володя, это простецкие рисунки, которые может выполнить любой, кто хотя раз в жизни рисовал. Никаких особенных умений не требуется, нужна лишь швейная игла и краска. Единственное, что важно, это краска: она должна быть хорошего качества.

Пальцы проверили повязку на груди. Почти не болит. Благодаря ручному нанесению кожа травмируется меньше. Но не переборщил ли Война с наколками для первого раза? Две штуки за ночь, учитывая их значение, принесут немало косых взглядов.

С другой стороны, какое ему дело до чужого мнения? Эти татуировки несут особый смысл. Взять, к примеру, грустную и смеющуюся маски на плече. Символика положительных и отрицательных эмоций. Два разнобоких чувства, но всегда удивляло, насколько тесно переплетены они в жизни. Для кого-то события одной ночи являются трагедией, для кого-то – комедией. Один плачет, когда весь мир уходит из-под ног, а другой хохочет. Но существуют и такие, кто совмещает в себе два начала.

Вложив душу в предмет, становится плевать на осуждение. Голос общества – что это, в сущности, такое? Пустой звук, будто звон стакана в оживленном баре – мгновенный, проходящий и бессмысленный. В колонии их стригли одной машинкой, одевали в одну одежду, и парни, смирившиеся со своим положением, имели одинаковые выражения в лицах.

Нет. Себя Война не потеряет. Он клянется, что мнение окружающих не будет иметь веса, не заставит отказаться от собственных взглядов и идей. Он клянется, что всегда останется собой при любых обстоятельствах, как бы трудно ни приходилось.

– Забирайте выпивку! – оторвал от мыслей крик бармена.

Войнов Глеб спрыгнул со стула и протиснулся к барной стойке, надеясь, что зов обращен к нему. Грузин разливал пиво, а его коллега, на несколько лет моложе, с цепочкой на груди, стоял на раздаче напитков.

– Ты друг Володи? Заказывали два коктейля? – сказал он, но в тоне вопроса не чувствовалось. В руке между пальцами у него что-то пестрело, и когда Война опустил взгляд, обнаружил там гламурный ромбовидный бокал с розовым напитком. Долька апельсина каталась на тонком ободе стекла, а рядом с трубочкой соседствовал зонтик, окрашенный во все цвета радуги.

– Нет. – Война растерялся, даже испугался. – Что это?

Скорее всего, эмоции так четко отобразились на его лице, что бармен тоже смутился. Он обернулся к Грузину:

– Кому эти два кактуса, дядь?

– Володе с братаном. Оставь, Вань, он сейчас заберет.

Благородное негодование охватило Войну, когда Ваня придвинул коктейли вперед, убежденный, что Володя в самом деле придет и заберет их. Один цвет напитка раздражал, не говоря о приторном запахе, от которого крутило нутро.

– Он это пить не будет! – Заявил Войнов Глеб и в доказательство приподнял шапку зонтика. Льдинки на свету вспыхнули розовыми блестками. – Вы что, прикалываетесь, парни? Ни я, ни Володя не будет пить это гламурное пойло!

Бармены обменялись взглядом, а затем уставились на Войну с недоумением. Среди общего шума особенно странно было наблюдать их молчание.

– Парни, может, у вас есть обыкновенные напитки?

– Какие это «обыкновенные»? – с чувством задетого достоинства произнес Грузин.

– Обыкновенное пиво. Совершенно обыкновенная водка?

– Есть.

– Вот их мы с Володей и будем.

– Но что именно? Пиво? Водку? – Ваня ссыпал вопросами, но Грузин оказался куда более смышленым.

– И то и другое. А лучше два в одном. – Ответил за Войну он. – Никогда не думал, что когда-либо произнесу эти слова вновь. Доставай кубок, Ваня, сейчас покажем дядькам нашего фирменного ерша!

Жемчужный Володя явился свежий, пахнущий миндалевым мылом и, нужно сказать, в подходящий момент. В пятилитровую серебряную посуду вливали десятую рюмку водки.

– Ого! – с ходу удивился он. – Кто здесь такой смелый, что ерша решил заказать?

Отвечать Война счел излишним, кубок стоял слишком близко. Володя изучал обстановку своими большими глазами, и с каждой секундой принимал все более подозрительный вид, пока, в конце концов, не догадался. Тогда он выпучил глаза, будто они и без того были недостаточного размера.

– Да. Это наше, Володя.

– Пять литров ерша на двоих? Ты, Война, чокнулся!

Война пожал плечами. Может, и чокнулся. Затем зачерпнул и протянул Володе посеребренную кружку, украшенную в центре крупным рубином и до краев полную желтым, как солнце, напитком.

– Пей, эффект сногсшибательный.

– Я в этом не сомневаюсь, но… – Володя замолк на минуту, собираясь с мыслями. Видно было, как он хотел отказаться, но любопытные взгляды как барменов, так и посетителей пробуждали в нем азарт. Решившись, Жемчужный Володя хлебнул, скорчился, застонал. Война тоже не мог не отметить ядреность напитка. Водки Грузин, кончено, не пожалел. Но праздновать, подумал он, значит праздновать всей душой!

Когда первая кружка закончилась, Володя зачерпнул из кубка еще и поднес ерша к рыжей мордочке, интересующейся каждой деталью. Рыжик отшатнулся, как только учуял запах пива и водки, заморгал, начал дергать ушами. Секунду спустя, когда он вытянул шею, все было подумали, что его сейчас вывернет, но все обошлось. Володя заржал, и Войнов Глеб засмеялся тоже, взлохмачивая огненную шерсть питомца. Тот что-то недовольно мяукнул.

Грузин налил Рыжику молока и все, кажется, были поистине