Исаак Гольдберг - День разгорается Страница 60

— Мы вместе с мужчинами заодно!.. — подхватили еще две девушки, — это неправильно!

— Конечно, это несправедливо! — вмешалась Галя, загораясь и решимостью и стыдом одновременно. — Напрасно вы считаете нас неженками и белоручками!.. Мы желаем нести всякие опасности наравне с вами, мужчинами!..

— Наравне с мужчинами! — подхватили девушки. — Не нуждаемся в снисхождении!.. Направляйте нас куда угодно!..

Начальник десятка смутился, заколебался, потом с отчаяньем махнул рукою:

— Ладно! Никакого различия!.. Только не пеняйте потом!

Девушки весело засмеялись и успокоились.

Попозже Галя вместе с четырьмя дружинниками направилась задерживать одного из намеченных офицеров. Шли возбужденные, скрывая друг от друга легкое смущение. Шли на непривычное дело: арестовывать человека. Самсонов, державшийся поближе к Гале, откашлялся и тихо сказал:

— Замечательно! Вот никогда бы и в голову мне не пришло бы, что буду арестами заниматься!.. Удивительно!

Галя в темноте не разглядела его лица, но почувствовала, что семинарист волнуется и что у него, наверное, щеки пылают и румянец залил веснушки.

— Самое интересное, — не сразу ответила она, — то, что мы даже не знаем его, этого офицера...

— Сволочь! — убежденно воскликнул Самсонов. — Извините, Воробьева... Самая подлая сволочь! Я слыхал о нем от солдат... Этого Айвазова весь полк ненавидит.

Когда пришли на место и стали стучать и звонить в парадную дверь, Галя нервно засунула руки в карманы пальто. Как же это все вот сейчас произойдет? Человек ничего не подозревает, его подымут, может быть, с постели, он будет смущен, растерян... Сердце у девушки забилось быстрее и ей стало тоскливо.

Дверь после долгих переговоров открыли.

— Никакого поручика Айвазова у нас нет, не проживает! — сердито, с затаенным испугом ответил человек, открывший дверь. — Вы ошиблись...

— Нет, мы не ошиблись, — отстраняя человека и проходя в переднюю, решительно заявил начальник десятка. — Поручик Айвазов скрывается у вас. Скажите ему, чтобы он вышел к нам. Ему ничего не сделают. Мы дружина...

В передней на вешалке висела офицерская шинель. Хозяин квартиры перехватил взгляды дружинников, понял, что запираться нечего и растерянно молчал. Из плотно прикрытой двери, ведшей из передней в квартиру, неожиданно вышел офицер. Галя вспыхнула. Она узнала того щеголя, который недели полторы назад приставал к ней. Офицер остановился в дверях, вызывающе оглядел дружинников и прищурил нагло глаз.

— Ну-с, в чем дело? Я — поручик Айвазов. Что вам угодно?

Начальник десятка кашлянул.

— Одевайтесь... У нас имеется распоряжение доставить вас в военный стачечный комитет.

Офицер вздернул голову кверху.

— Бросьте говорить глупости и убирайтесь прочь! — насмешливо и злобно крикнул он. — Поняли? Убирайтесь прочь!

Галя, стиснув зубы, следила за офицером. У нее копилось негодование против него. Она тяжело дышала. Офицер только теперь заметил ее. Его глаза изумленно расширились, потом в них засверкала насмешка. Вкладывая как можно больше глумления и издевательства в свои слова, он протянул:

— Это что такое? Барышня, почему вы являетесь ко мне в такой компании? Ай-яй, не хорошо!..

Дружинники молчали. Начальник десятка, высокий, рабочий с электрической станции пристально вглядывался в офицера, слегка посапывая широким носом.

— Хватит! — вдруг резко и властно произнес начальник десятка. — Хватит дурака валять, ваше благородие! Насдевывайте на себя шинелку и пошли!.. Ну!

И видя, что офицер собирается спорить, он брезгливо, но успокаивающе объяснил:

— Если не пойдете с нами, вызовем воинский караул, солдат вызовем. Только сообразите, что нас на это дело послали как раз потому, что если бы солдатикам поручить увести вас в комитет, то от вас и клочка бы не осталось! Любят вас очень солдаты-то!.. Вот читайте бумажку военного комитета да не задерживайте нас!

Бумажку офицер читал долго. На щеках у него наплывали желваки, губы под щегольски подстриженными и нафиксатуаренными усами подрагивали. Галя с нескрываемой ненавистью глядела на его породистое, красивое лицо и с радостной злобой замечала, как тщетно скрываемое смущение выступало на нем легкой дрожью и румянцем.

— На каком основании?! — в последний раз вспыхнул офицер и отбросил от себя бумажку. Но это была его последняя попытка. Дружинники окружили его. Потребовали, чтобы он отдал револьвер, оставив ему его шашку. Затем начальник десятка пропустил его вперед в выходную дверь и громко сказал:

— Товарищи, стрелять разрешается только в том случае, если задержанный попытается бежать... Пошли!

На улице офицера окружили. Двое по бокам, двое сзади. Галя пришлась с правого боку.

— Без-зобразие! — пробормотал офицер, сбоку поглядев на Галю, — причем тут женщина?!.

— Товарищ Воробьева! — окликнул начальник десятка, как бы не слыша слов офицера, — вы можете решить, не отправить ли нам господина поручика в его полк! Как вы думаете?

Галя поняла товарища и почти весело ответила:

— Нет. Выполним приказ стачечного комитета... Господин поручик, мне кажется, скоро научится уважать женщин!..

Поручик сжался и молчал. Пустынная улица была зловеща и тревожна. Шаги пятерых отдавались гулко, как в пустыне.

В комитете стоял вопрос о боевых дружинах.

Сергей Иванович выслушал рассказы товарищей о самообороне, потрогал очки и качнул головой.

— Получается замечательно остроумно! — сказал он, насупившись. — В самообороне люди с бору и с сосенки, не поймешь — любительский спектакль или серьезное дело.

— Ребята неплохие...

— Да не в том дело, что плохие там или красивенькие! Надо сколачивать настоящие боевые дружины! С преобладанием рабочих... Вообще, ерунда какая! Поймали кошевочника и любезно препроводили в полицейский участок!

— А куда его было девать?..

— Надо уметь все предусмотреть!..

По предложению Сергея Ивановича, из самообороны были отозваны все партийцы и созданы боевые десятки. Павел был поставлен во главе одного такого десятка. Во главе других встали Потапов, Трофимов, Емельянов.

В боевых дружинах завели настоящую воинскую дисциплину. Их решили хорошо вооружить. В поисках оружия боевики рассыпались по городу и, когда нащупали, что в лучшем оружейном магазине имеется партия хороших наганов и браунингов, то задумались над получением этого оружия. Взять его прямо было невозможно. Магазин был закрыт, и торговля не производилась, да хозяева и не продали бы наганы и браунинги революционерам, забастовщикам. Среди продавцов магазина был свой человек. Он сообщил, где хранятся револьверы и патроны к ним, и вызвался помочь. Несколько боевиков, которых повел за собой Трофимов, вечером нагрянули к закрытому магазину, сбили замки у железных штор, ворвались внутрь и стали выкидывать ящики и пачки на улицу. Там их подбирали на подводу, и в полчаса все, что нужно, было сделало. Когда хозяин спохватился, когда набежали люди, боевиков уже и след простыл.

Раздавая новенькие, проверенные наганы и патроны к ним боевикам, Потапов радостно похохатывал:

— Теперь мы богатые!.. Теперь, товарищи, нас голыми руками не возьмешь! Дудки!..

Галя попала в боевую дружину под команду Трофимова. На короткое мгновенье печатник поколебался принимать девушку. Но быстро оглядев ее, он неожиданно для самого себя осветился мягкой улыбкой и добродушно проворчал:

— Ну, пусть!.. Только знайте, я никому никакого снисхождения. Тяжело будет, не посмотрю, что женский там пол!..

— Я понимаю... — покраснев, кивнула головой Галя.

— То-то же!..

Многие остались в самообороне и были огорчены этим. Особенно огорчался гимназист Добровольский.

— Я на баррикадах был! — плакался он. — Спросите товарища Воробьева! За что, на самом деле, не принимаете в боевую дружину?

Более счастливым оказался Самсонов. Его в дружину приняли сразу. И вместе с ним попал и Огородников. Оба принесли домой хорошие наганы и запас патронов к ним. И оба любовались оружием, как хорошей новенькой игрушкой. Дети вертелись возле них и с жадным любопытством разглядывали неизвестные, неведомые штуки.

— Ребята, — наказывал им отец, — вы без меня это не трогайте! Выстрелит, беда будет!..

У боевых дружин был еще перерыв. Боевые дружины еще бездействовали. Военная забастовка ширилась. Солдаты шумели. На митингах волновались серые толпы. На заборах белели свежие прокламации.

Об организации боевых дружин по городу поползли самые невероятные слухи. С дружинами самообороны обыватель еще кой-как мирился. Самооборона — это было что-то понятное, даже полезное. Ведь вот самооборонщики кой-какой порядок в городе навели, немного усмирили грабителей и дебоширов. А что можно ждать от боевой дружины?