Николай Гунбин - В грозовом небе Страница 21

Год назад в Чухолзе был создан колхоз, и комсомольцы могли оказать помощь в его становлении. Первым делом нашей организации было создание рейдовой молодежной бригады по наблюдению за качеством уборки урожая. Руководил этой бригадой мой двоюродный брат Павел Гунбин, впоследствии первый в районе стахановец и орденоносец, а во время Великой Отечественной войны председатель местного сельсовета.

О работе рейдовой бригады рассказывалось в одновременно созданной колхозной стенной газете. Ее вывешивали на одном из центральных домов колхоза. Это была первая стенгазета в деревне, и жители с интересом читали или слушали, как читают другие, заметки о колхозных делах, с доброй усмешкой разглядывали карикатуры.

Еще два года я ездил домой на летние каникулы. Потом сдал экзамены в высшее учебное заведение… армия, война… И вот теперь, уже взрослым, я снова скоро увижу родные места.

У- 2 уже над дорогой Ростов -Углич. Знакомые с детства места кажутся с воздуха не такими, какими представлял их раньше. Многое изменилось, да и выглядит теперь в других, не в детских, масштабах.

Для посадки выбираем невспаханное поле на окраине деревни. К самолету бегут со всех сторон и стар, и млад. Рады, что можно поглядеть на него так близко и даже потрогать руками.

Катится наш «кукурузник» по полевой дороге… Заруливаем к дому и ставим самолет возле сарая. Навстречу мне - мать. На лице ее такая радость! И, конечно, слезы…

Мы со Степаном входим в дом, где я родился. Он также неузнаваем, как и все вокруг. Здесь еще неделю назад размещался детский дом, эвакуированный из осажденного Ленинграда. Мать помогала как могла. Но чем можно помочь малышам, оставшимся без отцов и матерей?!

В деревне лишь старики, женщины и дети. Остальные воюют, и все трудные дела взяли на себя они, наши славные женщины, старые люди да ребятишки. Стараются, работают. Знают, что это для фронта. И мы в эти три отпускных дня стараемся помочь им. Прощаясь, обещаем, что [92] враг обязательно будет разбит и в следующий раз мы прилетим с победой.

Покружив прощально над деревней, следуем сначала в Ярославль, где надо заправиться горючим. Вот и областной центр, величественный древний город на великой русской реке… Заправившись, берем курс на юг, на свой аэродром…

И вот мы снова в своей боевой части. Лето 1942 года. Враг в ста километрах от Москвы и готовится к новой наступательной операции. Нам, экипажам бомбардировщиков, предстоит выполнить еще немало боевых заданий, чтобы разрушить его коварные замыслы. [93]

Глава V. Бомбим вражеские логова

Авиация дальнего действия

Дальние бомбардировщики, как видно уже из названия, предназначены для нанесения бомбовых ударов по дальним целям, по тем, что находятся в глубоком тылу противника. Успех выполнения этой важной задачи определяется не только техническими возможностями самолета, с которыми читатели познакомились в начале книги, но и, безусловно, готовностью к таким полетам самого экипажа.

Большая ответственность лежит не только на летчике, но и на штурмане дальнего бомбардировщика. Он должен обеспечить полет самолета в условиях, когда нет визуальной видимости земли, по заданному, длиной в несколько тысяч километров, маршруту и выйти на цель, кстати, хорошо защищенную средствами противовоздушной обороны.

Штурман обязан также найти заданный объект удара, прицелиться и в нужный момент сбросить бомбы так, чтобы с максимальной эффективностью поразить цель. Здесь, на этом этапе, особенно проявляется ответственность штурмана перед командованием, поставившим боевую задачу. Проведя самолет с боевым грузом за тысячу, а то и больше километров от линии фронта, промахнуться, сбрасывая бомбы, равносильно преступлению. И вся вина за этот промах ложится на штурмана самолета.

Основы знаний по вождению самолетов к целям в тылу противника я получил в Челябинском военном авиационном училище штурманов, в которое был направлен по путевке Ленинградской комсомольской организации в августе 1936 года. Еще в январе 1931 года IX съезд ВЛКСМ принял специальное решение о шефстве над Военно-Воздушным Флотом. Десятки тысяч молодых людей по призыву комсомола пошли в авиационные училища, чтобы стать летчиками, штурманами, техниками, специалистами, нужными молодой, растущей Стране Советов. [94]

С Ленинградом судьба связала меня в конце двадцатых годов. Семья у нас была немаленькая: со мной девять человек. Частые недороды, пожары заставили отца, участника первой мировой войны, уехать в 1924 году из Ярославской области на строительство Волховстроя, а когда стройка завершилась, обосноваться в Сестрорецке Ленинградской области, куда после окончания трехклассной сельской школы поехал и я в сопровождении дяди.

В Ленинграде, на Московском вокзале, куда прибыл поезд ранним сентябрьским утром 1929 года, нас встретил отец. Он спешил на работу, и мы сразу же отправились трамваем на Финляндский вокзал, чтобы на пригородном поезде добраться до Сестрорецка. Огромный город, часть которого мы проехали от вокзала до вокзала, произвел на меня неизгладимое впечатление. Все здесь для меня было новым, величественным, неожиданным.

Понравился мне и Сестрорецк, сыгравший в дальнейшем большую роль в моей жизни. Он расположен в 30 километрах от Ленинграда, на северо-восточном берегу Финского залива. С другой стороны - озеро Разлив, образовавшееся после того, как по Указу Петра I река Сестра для использования ее энергии оружейным заводом была перегорожена плотиной. Позднее, во время Октябрьской социалистической революции, пролетариат этого завода сыграл немаловажную роль.

После гражданской войны завод был преобразован в инструментальный и вскоре стал именоваться инструментальным заводом имени Воскова, названного так в честь сестрорецкого рабочего-большевика, погибшего во время гражданской войны.

Рабочие завода, как составная часть петроградского пролетариата, всегда славились своими боевыми, революционными традициями, и, скорее всего, не случаен тот факт, что для укрытия В. И. Ленина от врагов в июле - августе 1917 года было выбрано именно это место, и Сестрорецкой партийной организации большевиков было оказано высокое доверие - обеспечить охрану подполья вождя революции.

Здесь были памятные места, связанные с именем В. И. Ленина: дом Н. А. Емельянова, где на чердаке сарая находился рабочий кабинет Ильича, мемориал «Шалаш В. И. Ленина» за озером Разлив. Мы, сестрорецкие пионеры и школьники, глубоко чтили и часто посещали эти места.

Пионеры, комсомольцы - учащиеся фабрично-заводской [95] семилетки - были тесно связаны с заводом, с его коллективом, его комсомольской организацией. Нас привлекали к работе и непосредственно в заводских цехах. Там мы проходили производственную практику и, чем могли, помогали заводу выполнять и перевыполнять план. «Пятилетку - в четыре года!» - было тогда у всех на устах.

Мой отец тоже стал рабочим. И я, как и мои товарищи, гордился, что сын рабочего. Рабочего прославленного завода.

Помимо прохождения учебы и производственной практики мы активно участвовали в военно-патриотической работе. Наша фабрично-заводская школа имени Максима Горького становится шефом пограничной заставы. Мы бывали в воинских подразделениях, а воины-пограничники посещали иногда наши школьные вечера.

Большую работу среди молодежи в это время проводит добровольное общество Осоавиахим. В составе этой организации вместе с многочисленным отрядом комсомольцев инструментального завода мы, старшеклассники, участвовали в походах со всей, как говорится, выкладкой - винтовками и противогазами. Мы понимали, что нам, комсомольцам 30-х годов, придется, наверное, вместе со старшими отстаивать честь и независимость своей Родины.

Но я и мои товарищи хотим стать не наземными, а воздушными бойцами. Мы под впечатлением челюскинской эпопеи. Экипаж ледокола «Челюскин», затонувшего подо льдами Северного Ледовитого океана весной 1934 года, спасен семью отважными летчиками: М. Водопьяновым, И. Дорониным, Н. Каманиным, А. Ляпидевским, С. Леваневским, В. Молоковым и М. Слепневым! Вся страна восхищена подвигом и мастерством наших летчиков. За проявленное мужество им первым в стране было присвоено звание Героя Советского Союза.

Нам, комсомольцам, дирекция школы поручила по газетным снимкам нарисовать портреты героев, которые были потом вывешены в школьном вестибюле.

Именно с челюскинской эпопеи авиация, как магнит, стала тянуть нас к своим неизведанным далям - меня и моих товарищей по школе: Аркадия Степанова, Константина Малыгина, Павла Киселева. Авиационная романтика как бы прописалась в наших сердцах, и мы искали пути для сближения с нею.