Красный, как жизнь - Антон Чижъ Страница 12

Хочешь ехать – найди как.

И мы нашли.

Подвернулся друг, которому во Франции надо было снять серию репортажей про то, как хорошо отдыхать на Лазурном Берегу. У него была туристическая фирма, которая хотела подмять под себя это направление – Марсель, Тулон, Сен-Тропе и тому подобное.

В то благословенное время в выпусках новостей еще можно было толкнуть джинсу. Не ту, из которой шьют джинсы. А ту, что за наличный расчет. Ну, вы меня поняли. Оставалось договориться с главным редактором, что серию репортажей поставят в эфир. И выпросить камеру. И выклянчить видеокассет…

Все надо было доставать самому.

Коля за бутылку получил у видеоинженеров приличную, не ломаную Соню, Макс в отделе снабжения на личном обаянии разжился десятком новых видеокассет. Я купил авиабилеты.

Все в ажуре! Ура!

Командировка казалась сказкой.

Кому сказать: летим из Петербурга в Вену, а оттуда на автобусе едем на Лазурный Берег.

Полредакции нам люто завидовала. Вторая половина тихо ненавидела. Мы обещали откупиться сувенирами.

…Автобус заехал на стоянку на краю Монако.

Нам сказали, что у нас два часа свободного времени, чтобы погулять и осмотреть город. Гулять с камерой весом двенадцать килограмм, сумкой аккумуляторов на десять килограмм и штативом под восемь кило – удовольствие на любителя. Но оставить оборудование в автобусе было нельзя.

Разделив груз по-братски, мы вошли в легендарный город.

Стояла жара.

Толпы туристов слонялись с деловитым видом, щелкая фотиками и жужжа камерками. Коля презрительно поглядывал на бытовую мелочь в руках туристических буржуев и сурово дергал ремень своего бетакама. Так, что на него заглядывались девушки.

Мы вышли на площадь, на которую смотрел парадный лик Казино-де-Пари, весь в завитушках модерна.

– Ничего особенного, у нас весь Невский такой, – сказал Макс.

И тут Коля сказал…

– А давайте в Монте-Карло сюжет снимем?!

Недолго думая, он поставил камеру на штатив и начал делать панораму по площади.

– Макс, ты заметил, сколько тут камер наружного наблюдения? – спросил я.

– Да, весь город плотно просматривается.

– Зачем им?

– Да придурки, буржуи, с жиру бесятся! – ответил Коля, не отрываясь от видоискателя. Он мечтал стать морпехом, не подошел по росту, но тельняшку носил упорно.

– Коля, полиция едет, – сказал я.

– О, круто!

Коля развернул камеру на полицейскую машину, несущуюся к нам.

– А вот еще одна, – добавил Макс, показывая в другую сторону.

– Ух ты, здорово. Полицаи тоже в сюжете пригодятся… – усмехнулся Коля, но не успел сделать красивую панораму.

Полицейские машины блокировали нас.

Из машин вышли офицеры в блестящей форме, как будто только что вернулись с парада. Их было четверо против нас троих. У них были дубинки и пистолеты в кобурах. У нас – только честные лица. Один из полицейских, по виду старший по званию, что-то строго спросил.

– Что он говорит? – спросил я у Макса.

– Он, кажется… Спрашивает разрешение на съемку… – неуверенно ответил Макс.

Мальчик из приличной русско-еврейской семьи должен был знать английский назубок. Он всегда утверждал, что знает только английский, но зато близко к совершенству.

– Какое, на хрен, разрешение? – спросил Коля тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Морпех в душе, он дрался по любому поводу. – Народ кругом снимает почем зря… – и он широким жестом указал на гуляющих туристов.

Офицер сообщил нам нечто очень строгое.

– Что он говорит? – повторил я.

– Не пойму, акцент у него французский… – сказал Макс.

Полицейский положил руку на камеру и указал в машину.

– А ну, не трожь камеру! – прорычал Коля, но я успел поймать его за рукав.

– Может, ему сунуть? – тихо спросил Макс.

– Ну, сунь, – ответил я. – Сколько дашь?

– Ну, франков сто, наверное, хватит?

– Тогда нас точно посадят, – сказал я. – В Монте-Карло чашка кофе стоит двести. Я заметил.

Полицейским надоел спор странных чужаков, и нам решительно указали в машины. Коля в обнимку со штативом и камерой уселся в одну, мы с Максом залезли в другую.

Отделение полиции оказалось чуть не за углом.

Первым делом у Коли отняли камеру и штатив. Нам стоило больших усилий спасти дежурного офицера от драки с оператором-морпехом. Придерживая Колю за собой, мы кое-как спросили, в чем дело и в чем нас, вообще мирных граждан, обвиняют.

– Poland? Bulgarian? Rumanian?

– Русские мы! – рявкнул Коля.

Дежурный сунул нам лист с гербом княжества и занялся протоколом.

Потрепанная бумажка сообщала: в княжестве Монако профессиональная видеосъемка со штатива возможна только после официального разрешения Министерства иностранных дел и уплаты специального сбора. Лица, нарушившие данное правило, подлежат штрафу в размере десяти тысяч долларов с выдворением за границы княжества. В случае неуплаты штрафа означенные лица подлежат аресту до десяти суток, с конфискацией съемочной техники.

– Макс, сколько у тебя с собой? – спросил я.

– Долларов триста…

– Значит, пятьсот имеешь, – сказал я. – Коля, у тебя сколько?

– Да столько же примерно…

– Итого, с моими наскребем тысячу… Где еще девять брать?

– Надо Кириллу позвонить, это его проблема, мы для него снимаем… – сказал Макс.

Я напомнил, что Кирилл не просил снимать сюжет в Монте-Карло. Это мы сами придумали. И проблема эта теперь наша.

– Что за невезуха! – закручинился Коля. – Первый раз в жизни попасть в ментовку – и в Монте-Карло… Стыдоба. Все детство отгулял без детской комнаты милиции.

– Ни одного привода?! – удивился Макс.

– Нет, догнать не могли…

– Везет, а меня…

– Коллеги, воспоминания оставим для свободы, – сказал я. – Вы отчетливо понимаете, в какую передрягу мы попали?

Коля задумался и помрачнел.

Да, ситуация была – хуже не придумаешь.

То есть совсем некуда. Денег, чтобы заплатить штраф, у нас не было, и взять их неоткуда. Значит, технику у нас изымают. И конечно, для профилактики посадят. Ну, пусть на сутки. Это значит, что автобус уходит без нас. Денег, чтобы купить билет на другой, у нас хватит. Но ехать на Лазурный Берег без камеры и съемок – бессмысленно. Выходит, надо возвращаться в Вену.

Но что там делать неделю до самолета? На что жить? А что мы скажем нашему спонсору, который заплатил аванс?

Хуже всего, что возвращаться домой нельзя.

Если мы приедем без техники, нас выгонят с таким треском, что будет слышно до Москвы. И больше трех идиотов, которые умудрились потерять дорогущее оборудование, не возьмут никуда, даже на кабельное телевидение. Наши имена войдут в историю как пример законченной глупости и головотяпства. На нашем горьком примере будут учиться молодые.

Но нам, всеми забытым, будет от этого не легче.