Алексей Смирнов - Сказки Ледяного спокойствия Страница 15

Пьеро же привычно расплакался, так как был настоящей Мальвиной и пел серенады вопреки своему естеству, из-под палки, ибо нетрадиционная ориентации встречается даже в неодушевленных предметах: сколько их, плакучих ив, мужского якобы пола. Пьеро счел за лучшее сойтись с Арлекином, которому было все равно. Он ладил даже с Карабасом, не говоря уже о Дуремаре и начальнике полиции.

От перемены мест в двуполушарном разуме Буратино ничто не изменилось, зато нос занял более выгодное положение, а девочка без голубых волос ни на секунду не забывала, какого размера кляксы он ставит.

Кроме того, раз уж попали они в Счастливую страну, то сразу же нашли там и отделение милиции, где донесли на Карабаса, что тот содержит притон. В тесную дверцу стали протискиваться спецназовцы-гоблины и тележурналисты. Но самый большой и дорогой фургон с каким-то важным оборудованием, размером с добрый компрессор, заехал последним м намертво перекрыл вход, тем самым навсегда разорвав сообщение между мирами.

Со временем все, что осталось по ту сторону, обозвали Зоной и сняли фильм. И очень неохотно показывали его в Счастливой стране.

60. Петушиное Слово

сказка сказок

Это не столько сказка, сколько некоторое рассуждение.

Вот, например, почему так бывает, что всем длинноносым - Буратино, Пиноккио, Карлику Носу - выпадает непростая судьба.? Нет ли в этом закономерности?

Но это для затравки. Вот одиночество творца - действительно, серьезная проблема.

Доктор Гаспар был довольно-таки одинок, а ведь умел он все: и лису поймать, и мост построить, и камень превращал в пар, приближаясь к освоению ядерных процессов. Суок, Тибул и Тутти ему не товарищи, они попользовались доктором и поехали заниматься распутством, бунтом и акробатическими номерами.

И Фауст был одинок. И Франкенштейн.

Больше всех знают, естественно, жидомасоны, но эти вообще молчат.

То есть о чем идет речь? Есть люди, в руках у которых все спорится, ибо знают они Петушиное Слово. А откуда им его знать? Известно, откуда. Поэтому-то в нашем государстве столько непризнанных самородков и первопроходцев, которых не жалуют. У доморощенных изобретателей не бывает достойных учеников, ибо люди боятся узнать Петушиное Слово и через это зачушкариться.

Вот и собираются по дворам старички-рационализаторы, создатели радио, за шахматами и домино. У кого-то - вафлерская метка на губе, у другого татуировка из пяти точек на видном месте. Не оскудевает талантами земля русская.

Потому что очень многим ее жителям известно Петушиное Слово. Об этом-то слове и не сказал буржуинам Мальчиш-Кибальчиш.

Почему никто не шелохнется, покуда не кукарекнет петух? Или не клюнет в положенное место, уже зажаренный?

Потому что Петух почитаем. Потому что вся наука и научные коллективы от диавола. А Петушок - от Бога, и диаволы разбегаются с криками Петуха. Благо в начале было Слово - Петушиное, ибо нас всех опустили - на землю, вниз. А богоносцу-народу нарезали, соответственно, самый крупный участок.

61. Печные работы

Печь Ильи Муромца освободилась, и ее передали Емеле.

С Емелей все было по правде, у него завелся обыкновенный полтергейст, и все бы Емеле сочувствовали, когда бы он не пил недельным запоем. Отсюда и пошла поговорка: мели, Емеля, твоя неделя. Тогда и рыбы у него разговаривали, и ведра гуляли, и поленья порхали. И печка вела себя странно, вот разве что никак ей было не выбраться из избы, и Емеля, наведавшись в государственный кабак, принялся разбирать избу.

Конечно, он сперва думал, чтобы та рухнула по щучьему веленью, но полтергейст был вредный и притаился в жаркой печи, так что осталось единственное хотенье.

Соседи, видя, что делается, позвали воеводу. А про Емелю к тому времени в городе Санкт-Питербурхе уже написали запрещенную диссертацию: "Случай наружной проекции алкогольного психоза".

Воевода явился, когда стена уже была разобрана по бревнышку, а сам Емеля восседал на печи и всячески оттуда, с верхотуры, оскорблял воеводу, бранил его, вышучивал, хотя тот был добрый и семейный человек, с бородой и усами.

- Иль голова с плеч, или пляши, изба и печь! - кричал Емеля, будучи, между, прочим, недалеко от истины.

Изба поскрипывала тем, что уцелело, а печь и в самом деле порывалась непристойно пританцовывать, быстро двигая заслонкой, как языком.

Ехать печь отказалась, и воевода приказал запрягать коней, чтобы тащить ее вместе с Емелей, куда положено, в самый Санкт-Питербурх. Полтергейст иногда помогал, в самых трудных местах, и лошади бежали резвее, вызывая недоумение воеводы и ликование у седока.

А в Санкт-Питербурхе проживала всем известная Царевна Несмеяна с биполярным, то есть маниакально-депрессивным, расстройством, и была она обещана в жены любому, кто ее рассмешит, но все было тщетно. Принцесса вешалась и надрезала запястья, прыгала из окна и бежала к пруду. И вышло так, что когда под ее окнами проехали воевода с Емелей, депрессивная фаза резко закончилась, и началась маниакальная фаза. Принцесса принялась хохотать, так что свадьбу сыграли немедленно.

Жизнь в государстве потекла по сезонному плану. Когда царица маньячила, бывало все: балы, фейерверки с карлами, ряженые в ледяных домах, и даже сам Бирон наезжал в гости. А уж в пору депрессии ничего не попишешь, и головы стаями летели с плеч. Емеля продолжал пить горькую, и после нескольких лет супружеской жизни заразился от царицы ее расстройством, как это случается в коммуналках: величал себя Емельяном Пугачевым и Рабочим Емельяновым, а царица устроилась квасить не хуже Пугачевой Аллы. Пока их всех не удавили и не подняли на вилы прямо из колыбели.

Рассказывают, что осиротевшую печь подарил потом Ленину тот самый печник, что сделал ему грубое замечание на покосе. И по ночам из печи неслись то плач, то хохот, а Ленин кутался в одеяло, припоминая рассказы семинариста Джугашвили о бесах. Он прижимался к Надежде Константиновне, но толку в том было чуть.

62. Пиргорой ослика Иа

Пух, Пятачок и Сова увидели возле пруда Ослика, который с совершенно убитым видом сидел в окружении пустых бутылок.

- Мне это не нравится, - шмыгнул Пух. - У него сегодня День Рождения, а он сидит совсем грустный.

- Надо что-то делать, - сказала Сова. - У него уже развилась депрессия. - Сова знала много ученых слов. - Надо его развлечь. Рассказать, например, как повзрослел Кристофер Робин.

- Мне кажется, ему чего-то не хватает, - пропищал Пятачок. - Ему надо что-то пришить.

- Я знаю, что, - важно заявила Сова. - У меня эта штука где-то валяется. Пойдемте, я вам покажу.

Они пошли прочь от пруда к домику с табличкой "?a va", и Сова вынесла какую-то штуковину.

- Читай! - велел Пух.

Сова поправила очки.

- Бля...бле...спле... бряль... Короче говоря, это то, что нужно.

Они вернулись к Ослику. Ослик Иа смотрел на них грустно и мутно.

- С Днем Рождения тебя, Осел! - зычно сказал Пух.

- Спасибо, Винни, - мрачно отозвался Иа.

- Сиди тихо, - продолжал распоряжаться Пух. - Тебе кое-чего не хватает. Сейчас Сова тебе это подошьет, и все будет отлично.

- А это не больно? - вяло встревожился Иа.

- Нет! - со знанием дела пискнул Пятачок. (По секрету скажем: из дальнейшего выяснится, что то, что они принимали за Пятачка и постоянно волочилось за ними, на самом деле было розовым воздушным шариком).

Сова пристроилась у Ослика за спиной.

- Готово! - сказала она.

- Держи, друг! - воскликнул Винни и вручил Ослику горшочек браги.

У Ослика загорелись глаза. Он распахнул пасть и опрокинул горшочек в себя.

- Входит.... - радостно вздохнули все.

- И-а... И-а!...И-а! - заревел Ослик. Содержимое горшочка хлынуло из него обратно.

- И выходит! - радостно выдохнули все.

- Вместе с ослиной душой, - уточнил подоспевший Кристофер Робин при виде, как Иа перевернулся на спину копытами вверх. - Конец его страданьям и разочарованьям.

Пятачок порхал вокруг.

Сова бережно прятала под крыло упаковку с надписью "Эспераль" по-французски.

63. Полет над красным гнездом

ноэль

Маленькое предисловие

Это очень старая сказка, написанная под Новый, 1989 год, и у нее даже было посвящение: Т.Н.З.У.Л.Х., которое не имело отношения к Хине Члек, и которое я не собираюсь ни выбрасывать, ни расшифровывать. Для меня было крупной неожиданностью, когда на волне ненависти к недавним оккупантам, ее опубликовала эстонская газета "День за днем" - в декабре 94 года. И даже проиллюстрировала портретом Горбачева. Тогда еще в памяти свежа была история с Матиасом Рустом, который на маленьком германском самолетике приземлился прямо на Красной площади; тогда что-то вякали о своих правах крымские татары, плюс, конечно, полусухой закон и медицинские страшилки академика Углова. Я перечитал, кое-что выкинул, изменил и присовокупил к циклу "Ледяного спокойствия", ибо о чем волноваться?

*****

Однажды в Сочельник наша скромная компания, приняв изрядное количество пунша, ощутила тягу к рассказыванию невероятных историй. Схема была стара и добра, как добрый старый Джером. Британского лоска нам, конечно, недоставало. Но издержки сервировки с лихвой окупались задушевностью беседы. И вот в разгар застолья всеобщий любимец Вакула - не слишком, кстати сказать, разбиравшийся в сочетаемости вин с цветом глаз и временем суток, отказался от зубровки.