Каталог утраченных вещей - Юдит Шалански Страница 20

Все эти идиотские, не отпускавшие ни на секунду мысли, бредовые сны. В пору на стену лезть. Теперь понятно, что это было: простуда оповещала о своем приближении, а ночью казалось, это инсульт, ревматизм или рак. Интересно, бывает ли рак носа? Наверняка, только иначе называется. К простуде тоже следует отнестись серьезно, судя по обилию соплей, так может дойти и до воспаления лобных пазух. А ведь она даже голову вечером не мыла. Что ей, черт возьми, помешало? Ах да, опять звонил Сесил, этот старый болтун, трещал без остановки. Ну так сама напросилась – позволила с ней соединить! Стоит проявить немного участия, и неизбежно наступает расплата. Неженка, нытик линялый, хуже Мерседес. Сплошные упреки и уверения в вечной любви. Немудрено, что после их разговора с ней случилась мигрень. Лучше бы не снимала трубку, а помыла голову. Не пришлось бы сейчас думать еще и об этом. Опять потекло. Вот дрянь. Хорошо хоть красный зажегся. Но что там? На другой стороне – не камера ли, целится, похоже, в нее. Интересное дело. Так и есть. За объективом девушка, совсем еще молоденькая, кроме груди, смотреть не на что. Экая новация. Неужто красотка… Просто вопиющий беспредел! Ее щелкают все кому ни попадя – даже высморкаться нельзя. Средь бела-то дня! Неслыханно! Ей досталось по полной. Девица с фотоаппаратом, разумеется, тут же ретировалась. Народу на улице полным-полно. Толкотня убийственная. Сестры из Армии спасения, вооруженные листовками и губной гармоникой, жалкий человечек с тележкой хот-догов, продавец газет с кучей пятицентовиков. Каждый занят своим делом. Только не она. Она даже газет не читала. Да там и не писали ничего интересного. Ну и ну, что за душечка на обложке «Лайф»?! Ты только посмотри! Малышка Монро – яркая блондинка, плечи голые, веки полуприкрыты – блудница и шикарная кукла в одном лице, не без вкуса, конечно. При этом действительно себе на уме. Так сказать, предмет голливудских сплетен. Что бы там ни мололи. Но если верить слухам, этот ангорский кролик не такой уж, в конце концов, бездарный. Кто-кто, а она уже много лет назад всё предвидела и предупреждала: мол, эта пушка еще выстрелит. Да что там пушка – бомба! Девушка, вскружившая голову Дориану Грею, – более подходящей кандидатуры не найти. Силы небесные! Вот она – сенсация! Монро в роли Сибиллы, а она – Дориан. В самую точку, лучшая роль для возвращения. Но чтоб в одной сцене Монро выступила совершенно голая! Назвался груздем… Прочие сценарии исключены – только время терять. Идея просто блеск! Великая Гарбо в ногах у малышки Монро! Триумф актерского мастерства! Пропади оно всё пропадом – это верная сенсация! Уж она-то знала. Просто знала и всё. Но только никто этого не понимал. А что они вообще смыслили, эти идиоты! Вечно всучивали ей бабские роли. Дескать, умирай во имя великой любви – и прочая ахинея, от которой только тошнит. Выловленный из Сены труп с дебильной улыбкой – вот кто делает здесь карьеру. Нет, уж если маскарад, то настоящий. Она мечтала сыграть клоуна в шелковых шароварах, мужчину, под гримом которого скрывается женщина. Девчонки визжали бы от восторга и недоумевали, почему тот не отвечает. Билли тоже ни черта не понимал. Предатель, ничем не лучше других. Снова ожили старые обиды. Как он посмел поставить ее в один ряд с ребятами времен немого, с теми, кто вышел в тираж. Будто она уже списана, уже мертва! Гнусность какая. Есть только один режиссер, которому она решилась бы довериться слепо, но тот уже давно в гробу. Для него она сыграла бы даже привидение, да что там привидение, ночной горшок! Позволила бы сделать с собой всё что угодно. Всё! Но он не хотел. Хотя тогда, у Бергера, она ему приглянулась. А он ей, такой как есть, с бронзовым загаром. Только что с юга, высокий и худощавый. Совершенно на мели, зато квартировал в «Мирамаре» с овчаркой. Великолепно надменный и властный до умиления. Никто никогда точно не знал, что он имеет в виду. Помнится, рассказывал ей, как много веков назад его предки покинули Швецию. Упрямо настаивал на этой версии, будто она что-то доказывала. Просто прелесть! Потом, за бильярдом, вдруг сделался необыкновенно ласков. Да и неудивительно, ведь они в тот вечер отчаянно нализались. Его карие живые глазки, рыжие волосы, нервный рот, неизменно раскатистый голос. Родственная душа. Но увы! Очередное начало конца. Через пять недель он был мертв. Как все, кто ей по-настоящему дорог: Альва, Мойе и вот сейчас Мур. А как славно могло бы сложиться. Он, во всяком случае, был не против. Да, ему нравились мальчики, но разве это помеха. Наоборот: она ведь никогда не ощущала себя настоящей девочкой. «Да брось заливать, – съязвил однажды Сесил, – ты отродясь не была парнем». Но потом бог знает где откопал одну ее фотографию и что-то там разглядел: мгновение, неуловимое на поздних снимках. Детство в вечных сумерках. Унылая жизнь на Сёдере, посреди отвратной нужды. В углу комнаты отец, склонившийся над газетой, в другом – латающая вещи мать. Беспросветное удушье. Разумеется, ей хотелось, чтобы Сесил ею овладел. А главное, чтобы больше не отпускал, пока она не закричит по-немецки «не делать!». Шлее не лапал ее никогда. При этом ручищи у него были огромные, как крышки унитаза. Какая жалость.

Витрины бутиков прежде тоже оформлялись с бóльшим вкусом. Где бы достать розовато-лиловый ковер? А расписную мебель – в каком магазинчике она ее видела? Хотя не всё ли равно, обставляй не обставляй, веселее в квартире не станет. Проклятая дыра с видом не Центральный парк. Ничто там ей не нравилось. Чудовищное место. Придется снова переезжать. Бродячая жизнь, вечно в бегах, вне игры. Всегда одна, как ветер в поле. Ложится засветло. В театр ходит редко, в кино – только если нет очереди. Заняться совершенно нечем. Говорят, у старых дев золотые руки – что угодно починят. Но, похоже, она умеет только переезжать. Се ля ви. Такова жизнь. Да при чем тут жизнь, не в жизни дело. А в ней самой. Сесил, наверное, прав. Она тратила впустую лучшие годы. Если бы нашелся человек, готовый пожертвовать собой ради нее, питать ее своей кровью. Но где ж его взять? Вот и терпению Джейн нынешней ночью пришел конец. Бросить ее в таком положении! Не поленилась даже подсчитать, сколько раз ей набирали – ни стыда ни совести! Десять?! Да хотя бы и так, подумаешь. Сначала раздутые упреки Сесила, потом осознание, что сегодня не хватит сил даже помыть голову. И последним аккордом – бессердечность Джейн. Увы, Сесил стал так занудлив, что ничего, кроме жалости, не вызывает. Хуже только с Мерседес. От старой хрычовки одни только неприятности. Взять хотя бы хиропрактика, которого та ей навязала. Доктор Вольф, одна фамилия чего стоит, дураку ясно – хорошего не жди! Вообще-то, ее беспокоило только запястье. Но этот прохвост пересчитал ей каждую косточку на спине и бедрах. Он всю ее перекорежил! После сеанса не только бедро было вывихнуто, но рот и тот кривился. Ее чуть не угробили.

А не выпить ли кофе? Вопрос только где. Ее занесло аж в Нижний Манхэттен. Проклятье! Почему она раньше не сообразила. Ведь ее ждут в магазине здорового питания. Крапивный чай – его надо было забрать еще на прошлой неделе! Непостижимо, как можно забыть о таких важных вещах! Это на нее похоже. Казалось бы, вот оно – занятие, вот она – цель. Магазин здорового питания на углу Лексингтон-авеню и 57-й улицы. Кто болен, в конце концов. А вдруг она снова нападет на изящную брюнетку. Не красавица, конечно, но простодушная до умиления. Всё непременно наладится. Идея великолепная. В магазинчике ее и новыми салфетками снабдят, а если повезет, предложат витаминный коктейль. Потом она позвонит Джейн и позовет в «Колони» на ланч. Даст подруге еще один шанс, так сказать. Хотя проще, наверное, заглянуть одной в «Три короны», на шведский стол. Полезно разочек сделать паузу от опостылевших тушеных овощей и курицы гриль. Потом можно и в галерею Пикока – пропустить стаканчик порядочного виски и засмолить до последней пачку золотого «Кента». Или в мужское ателье – по крайней мере, отдаст в пошив новые брюки.