Аэростаты. Первая кровь - Амели Нотомб Страница 23

– Как мне с собой справиться?

– Это проще, чем вам кажется.

– Вы когда-нибудь были влюблены безответно?

– Конечно.

– И что произошло?

– Я сдалась.

– Просто сдались?

– Нет. Я долго страдала, а потом переключилась на других.

– Вы бесчувственная дикая бельгийка. А я слишком ранимый.

– Это называется самолюбование. Я думаю, человек, который слушает на полную громкость Infected Mushroom, не такой уж ранимый. И это, кстати, комплимент.

– Мне надо было стать музыкантом.

– Еще не поздно. У вас самый подходящий возраст, чтобы заняться гитарой или ударными.

– У меня нет силы воли.

– Пий, вы безнадежны. Напрягитесь, найдите способ чего-то добиться. Создайте себе какую-то жизнь, пока не умерли. Шевелитесь!

– Что же мне мешает?

– Ничего. Перестаньте созерцать собственный пуп.

– Мне хочется погулять в лесу. Пошли?

– Хорошая мысль.

И мы тут же отправились. Суаньский лес был совсем рядом. Он встретил нас своими огромными высокоствольными буками и запахами опавшей листвы.

– Я тут живу уже несколько месяцев, и ни мои родители, ни я здесь не были ни разу.

– Вы молодец, что предложили сюда пойти!

– Зачем отец выбрал дом в таком великолепном месте, если не пользуется его преимуществами?

– Ваш отец выбрал район для престижа, а не ради его объективных плюсов. Этот лес – один из самых красивых в Европе.

– Вы могли бы давать мне уроки, гуляя со мной по лесу.

– Сами урегулируйте это с отцом.

– По-вашему, он согласится?

– Почему бы нет?

Я показала ему дорогу, по которой можно из парка попасть в настоящий лес.

– Здесь еще красивее, – заметил он.

– Да. У вас нет оправданий, чтобы коснеть в четырех стенах.

Когда мы вернулись, нам открыл отец. Я сказала, делая вид, будто не замечаю его разъяренного взгляда:

– У нас было занятие по “Прогулкам одинокого мечтателя” Руссо. Возникла необходимость пойти погулять.

– Не слишком-то одинокая была прогулка, – злобно прошипел Грегуар Руссер.

– Не понимаю, как можно преподавать, не находясь рядом с учеником.

Он сунул мне конверт, как будто ткнул в меня пистолетом.

Мы ужинали на кухне, и обе, согласно правилам моей соседки, приготовили себе еду отдельно во избежание распространения бактерий и вирусов.

Доната спросила, почему я совершенно не слушаю, что она говорит. Я рассказала.

– Он ни за что не согласится, – заявила она.

– Но тогда ему придется найти предлог, чтобы отказать.

– Найдет.

– Пий настырный. Он так просто не отвяжется.

– В какое осиное гнездо ты угодила!

– Я не могла бросить этого парня.

– А как дела с твоим старым кавалером?

– Откуда ты знаешь?

– Он звонит тебе каждый день, я слышу его голос. Это не юный петушок. А я-то боялась, что ты влюбишься в мальчишку!

От этого разговора у меня испортилось настроение. Ночью во время бессонницы я вынуждена была признаться себе, что к Пию меня тянет сильнее, чем к Доминику. Я не была влюблена в Доминика. Я не была влюблена в Пия, но он мне нравился. Больше, чем Доминик.

Разве не было вокруг других мужчин, кроме этих двоих? Конечно, были. Но я их не встретила. И не потому, что не пыталась. Моя жизнь как-то так складывалась, что двое мужчин, присутствовавших в ней, имели от роду шестнадцать и пятьдесят лет. И ведь не то чтобы я принадлежала к числу женщин, которых особенно привлекают подростки или старики! Нет, у меня не было специального пристрастия ни к какой возрастной группе. Возможно, этим все и объяснялось.

Я была не из тех, кто придумывает себе прекрасных принцев, рисует портреты-роботы. Чтобы меня всколыхнуть, требовался реальный человек.

Пий – реальный человек? Да, на последнем пределе. Пий пока еще был реален. Если так пойдет, через пару лет он станет похож на своих родителей и превратится в такое же псевдосущество, в трейдера, ворочающего фантастическими капиталами, или в коллекционера виртуальных компотниц. Этот мальчик осознанно переживал свою драму и просил меня о помощи. Влюбившись в меня, он как бы взывал к реальности, молил ее заинтересоваться им.

А Доминик? Я была к нему очень расположена. Он мало занимал меня. Он пребывал в той боковой зоне реальности, которая радует фактом своего существования, как пейзаж. С этой мыслью я уснула.

Когда я пришла на урок к назначенному часу, дверь роскошного особняка открыл мне Пий. Мне показалось, что он выглядит необычно. Впрочем, необычным он был всегда.

– Как прошли переговоры с отцом?

– Плохо.

– Я догадывалась.

– Нет.

– Как нет?

Он повел меня в отцовский кабинет. Его отец лежал на полу с перерезанным горлом. Все вокруг было залито кровью.

Я