Отвергнутая - Екатерина Валерьевна Шитова Страница 27

– Кто там, Ваня? – испуганно вскрикнула Прасковья и отскочила в сторону. – Ты на охоте был?

Великан молча развязал мешок, и Прасковья побледнела и медленно опустилась на скамью. В мешке сидел её сынок Феденька…

Глава 10

Любовь, дарующая жизнь

Феденька смотрел на Прасковью испуганными, полными слёз глазами. А потом взгляд его упал на страшного великана, сидящего на полу. Этот великан выкрал его из родного дома, отнял у отца и матери, посадил в мешок и приволок в лес. Зачем? Чтобы съесть? Точно, чтоб съесть, так всегда в сказках бывает… Лицо мальчика тут же скривилось от страха, он громко и отчаянно заплакал.

– Феденька, сыночек мой! Не бойся, миленький! Ты что же, маму не узнал? – прошептала Прасковья, протягивая руки к сыну.

Но мальчик не слышал её. Лицо его покраснело от слёз, он отталкивал от себя руки Прасковьи, а потом и вовсе залез от страха под лавку, забился в угол и притих. Лишь время от времени до Прасковьи доносились его протяжные, горестные всхлипывания.

Придерживая обеими руками большой живот, она кое-как опустилась на колени и заглянула под лавку.

– Феденька, иди ко мне! Это же я, твоя мама! – сказала она, прикоснувшись рукой к плечу мальчика.

– Не пойду, не пойду! – всхлипнул мальчик. – Ты не моя мама!

Прасковья глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Сердце её обливалось кровью и разрывалось от боли. Родной сыночек, её кровиночка, говорил ей такие жестокие слова. А она ведь так сильно любила его!

– Феденька… Я твоя мама. Ты, наверное, просто позабыл меня? Но ты вспомнишь! Обязательно вспомнишь! – прошептала Прасковья. – Я невыносимо истосковалась по тебе!

– Я хочу домой! – снова заплакал мальчик. – Ты не мама! Моя мама осталась дома, а ты, наверное, ведьма лесная или лешачиха, которая детей ест!

– Да что ты, Феденька! – Прасковья задохнулась и покраснела от волнения. – Помнишь ли, мальчик мой, как мы с тобой вместе пирожки пекли? Счастливый-то пирожок с сахарком внутри помнишь? Он всегда тебе попадался! Помнишь, как кур вместе ходили кормить? Слепую-то нашу курицу Серку помнишь? Она самые крупные яйца несла, с двумя желтышами. А как купались с тобой на заросшем прудике – помнишь? Воды-то ты однажды сильно нахлебался, зато плавать в тот же день научился!

Мальчик затих и посмотрел на Прасковью. Губы её задрожали, и она сама тихо всхлипнула. А потом вытерла лицо ладонями и заговорила:

– Я так по тебе скучала, мальчик мой! Хочешь, прямо сейчас будем с тобой пирожки печь? Или по лесу погуляем? Что хочешь, то и будем делать. Ты и я, как раньше.

Феденька смотрел на неё, и во взгляде его читалось недоверие.

– Ты не моя мама! Ты ведьма, а мамой только притворялась! Ты меня убить хотела! Я хочу домой! Хочу домой! – изо всех сил закричал мальчик.

И Прасковья отпрянула от лавки, лицо её потемнело от боли.

– Хорошо, Феденька. Хорошо…

Она с трудом поднялась на ноги, села за стол и обхватила голову руками. Лицо её сморщилось, и вся она затряслась в беззвучных рыданиях. Чуть позже, немного успокоившись, она проговорила:

– Не волнуйся, Феденька. Будь по-твоему. Завтра Ваня отведёт тебя обратно в деревню. А пока, пожалуйста, не плачь.

Мальчик затих, но всю ночь так и просидел под лавкой, от еды отказался.

* * *

Утром Прасковья заглянула под лавку, позвала тихонько:

– Вылезай, Феденька. Ваня отведёт тебя домой.

Мальчик несколько секунд сомневался, но потом вылез из-под лавки и встал перед Прасковьей, опустив голову.

– Он меня по дороге не съест? – угрюмо спросил он.

– Нет, что ты! Ваня очень добрый, – ответила Прасковья.

Она прижала руки к груди, закусила губу и какое-то время молча смотрела на мальчика.

– Можно я хоть один разок обниму тебя? – наконец прошептала она.

Феденька глянул на неё исподлобья и, насупившись, покачал головой. Прасковья вздохнула, вытерла слёзы и с тоской посмотрела на великана.

– Отведи его домой, Ваня. Не признает он меня больше… Только смотри, к деревне не подходи, а то его там уже ищут.

Ванька взял мальчишку за руку, но едва они вышли из избушки, как Прасковья услышала снаружи громкие крики. Она выглянула за дверь и увидела, как к землянке идут сельские мужики с вилами и топорами в руках. Среди них был и Алексей. Прасковья похолодела от ужаса, в груди неприятно заныло.

Лицо Алексея было измученным и бледным, под глазами залегли тени. Видно, он не спал всю ночь, искал Феденьку. Увидев, что сына держит за руку огромный великан, Алексей не на шутку испугался. Но на плече у него висело ружье, и он тут же схватил его и навёл дуло на Ваньку.

– Папа! – закричал Феденька и стал вырывать руку, но великан слишком крепко держал его.

– Отпусти ребёнка, чудище лесное, и прощайся с жизнью!

У Прасковьи всё внутри сжалось. Ещё несколько мгновений она медлила в нерешительности, а потом распахнула настежь дверь землянки и закричала:

– Стой, Алексей! Не стреляй! Это я виновата! Я попросила выкрасть сына!

Голос Прасковьи прозвучал высоко и тревожно. Она не могла допустить, чтобы Ваньку убили из-за неё. Он ни в чём не виноват! Подбежав к великану, она схватила его за руку, и Феденька, высвободившись, с громким рёвом подбежал к отцу, прижался к его ноге. Тяжёлый взгляд Алексея остановился на лице Прасковьи, и она с достоинством вынесла его, не отвела глаз.

– Так я и знал. Вот и Кликуша наша нарисовалась! – ехидно проговорил Алексей, – да ещё и с пузом! Ну и ну… Неужто чудище лесное тебе ребёнка заделало, Прасковья?

Мужики дружно загоготали, Ванька сжал мощные кулаки, злобно мыча, но Прасковья схватила его за руку, с трудом удерживая на месте.

– Да, он мне сейчас муж. И скоро родится наш ребёнок, – высоко вскинув подбородок, ответила она и подошла к Ваньке ближе.

В лице Алексея мелькнуло недоумение, смешанное с ревностью, но уже в следующую секунду он презрительно скривился и смачно сплюнул на землю.

– Что ж, это по тебе, Прасковья. Хороша пара! Ты – кликуша, он – урод лесной. Представляю, какую неведомую зверушку ты ему выродишь!

Слова эти были словно плевок в лицо Прасковье. Она покраснела до корней волос, инстинктивно прикрывая руками выпирающий живот. Мужики снова громко