Рустам Ибрагимбеков - Забытый август Страница 3

Юрка согласился, что своим именем подписываться не обязательно, но нужен хороший псевдоним.

- Напиши "доброжелатель", - предложил Рафик. - Мой дядька всегда так подписывается.

- Твой дядька анонимщик! - сказал ему Юрка. - А это любовное послание... Вообще не нужно подписываться. Ты же сам отдашь письмо из рук в руки, можно и без подписи. Подойдешь к ней, посмотришь прямо в глаза долгим взглядом, вот так, - Юрка вытаращил на меня глаза, - и скажешь: "Это от меня".

Я переписал письмо, и мы пошли на улицу.

Она вышла в половине второго. Я стоял недалеко от ее ворот. Юрка и Рафик прятались за каланчой. На пустыре никого не было. Я поздоровался с ней, когда она вышла из ворот. Она удивилась - из-за Пахана у нас на пустыре мало кто с ней здоровался- и пошла дальше. Я смотрел ей вслед... Юрка из-за каланчи делал мне знаки, чтобы я догнал ее и отдал письмо. Но я не решился.

Ребята подошли ко мне. Юрка сказал, что я трус и никогда не буду иметь успех у женщин. Он потребовал, чтобы я, пока не поздно, догнал ее.

После этого он ушел: ему пора было на работу.

- Побежали? - спросил я у Рафика.

- Слушай, - сказал он, - зачем она тебе нужна? Что, мало других девчонок? Ведь если Пахаан узнает...

Я побежал. Он побежал за мной. Неля села в трамвай. Мы тоже, но в другой вагон. Она сошла у Приморского бульвара. Рафик подталкивал меня, чтобы я отдал письмо, я даже несколько раз подходил к ней совсем близко, но так и не решился.

На бульваре ее ждала подруга. Они сели в тени и вытащили какие-то книжки. Рафик догадался, что у нее переэкзаменовка. Вот куда она каждый день ходит!

Мы следили за девочками из-за кустов. Почитав немного, они пошли попить воды. Книжки остались на скамейке. Я выскочил из кустов, положил письмо на книжку - это был учебник геометрии - и припустился по бульвару...

Рафик еле догнал меня у парашютной вышки.

- Ты что, с ума сошел? - спросил он, тяжело переводя дыхание. - Куда помчался?

Я был очень возбужден от случившегося. Не мог говорить. Шумно дышал и потел.

Потом мы долго смотрели на парусники, о которых рассказывал нам Леня. Их было штук десять, все с белыми парусами. Легкий ветер гнал их по бухте, и такие же, как мы, ребята управляли ими. Это было очень красиво. У пристани какой-то толстый мальчик барахтался в воде. На нем был пробковый пояс, и его тянули на веревке... Учили плавать"

12 августа

Сегодня воскресенье. На нашей танцплощадке были танцы. Народу собралось немного: три солдата из военгородка, нас с пустыря человек двадцать и еще человек пятьдесят пришлых, В основном все ребята, девочек было всего восемь.

Оркестр играл с большими перерывами. Мы грызли семечки. Пар десять танцевало - мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Мы стояли так, чтобы Пахану "было видно, что творится на танцплощадке. Он сидел в углу на табуретке, которую принес Хорек. Ждал Соньку. Он послал ее к Неле пригласить на танцы.

Я с нетерпением ждал, когда наступит три часа. Рафик по моей просьбе то и дело спрашивал время у белобрысого солдата: часы были только у него.

Сонька пришла с отказом. Скорчив презрительную гримасу, передразнила Нелю: "Я на танцы не хожу". Это повторялось каждое воскресенье: Пахан посылал Соньку за Нелей, та возвращалась ни с чем.

Оркестр заиграл падеспань. Рафик еще раз спросил время. Было без пяти три. Я побежал к каланче... Она не пришла. Я ждал ее минут двадцать, потом вернулся на танцы. Играли польку. Солдат с часами приглашал всех девочек подряд, но они отказывались. Наконец одна пришлая пошла. Они танцевали в третьей паре. Девочка была симпатичная, светловолосая, с толстенькими ножками и красная от волнения. Все смотрели на них. Хорек сказал нам, чтобы после танцев не расходились: есть разговор. Сонька попросила, чтобы кто-нибудь ее пригласил. Но желающих не нашлось. Во-первых, она страшная, как смерть, во-вторых, стесняемся. Из нас мало кто танцует, да и то друг с другом, вроде в шутку...

- Вот почему она на танцы не ходит, - сказал вдруг Пахан.

Все посмотрели в сторону Нелиного дома. Там вслед за He-лей из ворот вышли двое парнишек, кажется, тех, что танцевали у нее позавчера.

Она не пришла к каланче из-за того, что у нее были гости! Я считаю, что это уважительная причина. Не могла же она бросить гостей из-за записки от неизвестного.

- К ней что, уже на дом ходят? - спросил Пахан у Хорька.

- Первый раз вижу.

Гости вместе с Нелей пошли через пустырь. Пахан встал со своей табуретки...

Мы встретили их посреди пустыря. Им было лет по шестнадцать, но десять против двух - это всегда сила. Кроме того, мы были вооружены палками. А кое-кто и цепями от велосипеда, на крайний случай. До цепок дело не дошло.

Как всегда, первый удар нанес Пахан. Парень сделал несколько шагов назад, протянул руку, будто что-то хотел сказать нам, потом медленно повалился на спину. У Пахана удар был что надо.

- Он упал, - удивленно сказал Хорек. - Бедный мальчик, он упал.

Второго пока не били. Эту тактику придумал Хорек. Действует безотказно. Если надо побить троих, то мы все нападаем на одного. Тогда двое оставшихся не дерутся, а только разнимают. Потом приходит и их черед, и тогда им тоже приходится драться, но уже бывает поздно - силы оказываются раздробленными.

- Бедный мальчик, - повторил Хорек и, оторвав от земли упавшего, дал ему еще раз по голове.

-За что, ребята? - растерянно спросил второй парнишка. - Что он сделал?

"Он"!.. - Так я и знал! Парнишка сказал "он", а не "мы". Будто не знает, что если они в чем-то виноваты перед нами, то только вдвоем. Ведь они вместе были у Нели, вдвоем, а он делает вид, будто не имеет к своему товарищу отношения. Ну почему люди так наивны?!

- А ну-ка объясните ему, - сказал нам Пахан.

И мы набросились на второго Нелиного гостя с палками. Он с криками помчался по пустырю.

Неля плакала. Она сразу же отошла в сторону и, плача, смотрела, как мы их бьем.

Когда первый пришел в себя, его тоже несколько раз стукнули палкой. Мы бы еще его били, но кто-то крикнул: "Атас!", потому что прямо на нас ехал "студебеккер", в котором сидело несколько солдат. На всякий случай мы разбежались, но машина проехала дальше и остановилась у дома военных. Мы сразу догадались, в чем дело. Освободилась комната на первом этаже: тетя Феша Меняева получила письмо из Таганрога, что муж ее нашелся и ждет их там. Как раз, когда приехал "студебеккер", они кончили грузить своя вещи на телегу, и две ее дочки, Тося и Таня, сидели на узлах спиной к усатому вознице. Тетя Феша по списку сдавала управдому "кэчевекую" мебель. Вокруг было много соседей, потому что на танцплощадке натянули уже белую простыню и скоро должен был начаться киносеанс. Все, отложив в сторону стулья, вытирали слезы и обнимались на прощание с тетей Фешей.

Солдаты со "студебеккера" подошли к управдому. Тут только мы заметили среди них парнишку лет пятнадцати с медалью "За отвагу", комсомольским значком и солдатскими погонами.

Солдаты что-то прокричали управдому, помогли парнишке занести в освободившуюся комнату чемодан, вещмешок и сели снова в машину. Она ненадолго остановилась у ворот воинской части, потом уехала.

Парнишка в военной форме, управдом и дворничиха Чимназ вошли в комнату.

Оказывается, комнату тети Феши отдали сыну полка. Настоящему сыну полка!

13 августа

Сегодня утром, как проснулись, мы все прибежали посмотреть, что он будет делать. Но дома его не оказалось. Чимназ сказала, что сын полка с самого раннего утра пошел в часть.

Часовой у ворот части подтвердил ее слова. Я сказал, что надо подождать его. Хорьку это не понравилось, он хотел что-то возразить мне, но увидел Пахана, который шел в нашу сторону, и поспешил ему навстречу. Они остановились невдалеке, о чем-то посовещались и позвали нас.

Хорек объявил, что сегодня предстоит дело, надо проучить Нелькину мать. Если бы не она, Нелька так не задавалась бы. Нужны пять добровольцев устроить ей пугание.

Человек десять сразу же подняли руки. Пугание - веселое дело. Хорек осуждающе посмотрел на меня, Рафика и еще трех ребят, которые не хотели пугать Нелькину семью, и спросил нас, почему мы идем против решения командира. Рафик заволновался и объяснил, что мы его выполним.

- А вам уже и руку лень поднять? - усмехнулся Хорек.

Он напомнил те времена, когда любой мог побить нас на танцплощадке. А теперь кто может нас тронуть? Никто. А благодаря кому? Благодаря нашему командиру. Тут Хорек посмотрел на Пахана, тот важно кивнул головой. Да, командир у любого отобьет охоту нас обижать. Наша команда контролирует теперь танцплощадку, Телеграфную и пол-Саттаровской. И мы не должны забывать, что дали клятву выполнять приказы командира и не нарушать устав.

Тут все заволновались: ничего, мол, они не нарушают и все выполняют. Хорек посмотрел на меня и предупредил, что дисциплину он никому нарушать не позволит и будет наказывать каждого, кто пойдет против большинства. Тут он опять повернулся к Пахану, тот еще раз кивнул головой и обвел нас угрюмым взглядом.