Якоб Штелин - Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге Страница 49

11. Монарх заблаговременно оповещает народ о будущем солнечном затмении, что оно есть явление натуральное, а не чудесное

И малейшие обстоятельства важны в делах великого человека. Великий Государь, ведая, что суеверие народа приемлет все, чего не разумеет, за чудесное, и извлекает из оного какия-либо несчастные следствия, ведал также и то, что многие в числе оного есть и такие плуты, которые, не веря тому сами, но по интересам своим желая возмутить умы народа, умышленно толкуют то превратно,

Поскольку же Карл XII в первые годы был в великой славе, и успех в войне с ним казался многим сомнителен; наступающее же затмение солнечное, о котором ведал монарх чрез астрономические исчисления ученных, могло вложить в одних несчастное войны той предзнаменование, а другим подать случай к зловредным толкованиям; того ради заблаговременно и писал он ко многим из знатных своих подданных, как-то, к адмиралу Федору Алексеевичу Головину, к князю Ромодановскому, к Нарышкину, к ученейшим из архиереев и проч., дабы они старались разгласить в народе и вразумить его о том будущем солнечном затмении, что оно есть натуральное, а не сверхъестественное, и чтоб потому оное не принято было за какое-либо несчастное предзнаменование.

Так-то Великий Государь старался все предусматривать, и отвращать в народе всякия сомнения и устрашения. Одно из таковых писем помещается здесь подлинником.

«Господин адмирал!

«Будущего месяца в первый день будет великое солнечное затмение; того ради изволь сие поразгласить в наших людях, что оное будет, дабы в чудо не поставили понеже когда люди про то ведают прежде, то не есть уже чудо (Сие было в 1705 году).

Подобную предосторожность учинил Монарх и в 1709 году, в рассуждении ожидаемого незадолго до Полтавской баталии солнечного же затмения; письма его ко многим же о сем доказывают оное. Такие же предосторожности бдительный сей кормчий корабля государственнаго предпринимал и при всяких каких-либо мнимых чудесных явлениях и происшествиях, в какое бы то время ни было, не упуская ни минуты времени, что все доказывает сколь природную остроту его ума и неусыпное за всем смотрение и наблюдение, столько и суеверие черни, удобной к поколебанию самым ничтожным каким приключением, или каким-либо внушением злонамеренных людей.

12. Благоговейное почитание таинств святой евхаристии

Но если великий государь осмеивал суеверие, если открывал обманы изуверов, ханжей и плутов, на прельщение народа и для своего интереса вымышляемые: то столько же, или и более почитал он истинную набожность, и изъявлял оную сам публично. Благоговейное почитание, какое имел он ко Святой Евхаристии, покажет нам следующее, очевидцами оставленное нам изустное предание.

Мы видели в Деяниях его, что деятельнейший монарх, где бы он ни был, ежедневно почти выезжал в какое-либо присутственное место или на работы, на воинския учения, на биржи, в торговые ряды, или для посещения кого; и всякой раз, когда случалось ему встретиться с Святыми дарами, несомыми священником к какому-либо болящему, обыкновенно сходил он со своей одноколки или санок (каковые экипажи по большей части при выездах своих употреблял он), и не только воздавал благоговейное поклонение, но какую бы он ни имел нужду, оставляя оную на тот час, подходил к Священнику, брал онаго под руку, и вел в дом болящего, какого бы тот ни был звания и состояния. Народ, при виде сего, поражался благочестивой набожности Государя, проливал радостные слезы, и сопровождал его; по приобщении же Священником Святыми сими дарами больного, благочестивый Государь подходил к постели его, поздравлял его с соединением со Христом Спасителем, и говорил, что если он принял его с истинною верою, то сей всесильный Спаситель и Искупитель наш исцелит его болезни душевные и телесные; «и я, примолвливал Монарх, не сомневаюсь увидеть тебя в скорости выздоровевшим и при должности и проч. тому подобное.

Таковое великодушнейшее снисхождение Самодержца приводило в радостное, так сказать волнение охладевшую кровь больного, и служило для него целительнейшим бальзамом, который тем большее производил над ним действие, что Монарх присылал к больному, хотя б он был матрос, солдат или самый беднейший из граждан, ежедневно наведываться о состоянии его; и присланный, в таком случае, обыкновенно говаривал, что государь прислал ему здоровье, и проч. Ежели жё кто из них был беден, то сопровождал оное денежною помощью, присылкою к нему своего лекаря и безденежным отпуском лекарств.

Особа и передавшая нам сие, бывшая неоднократным свидетелем такового благочестивого действия и посещения Государева, уверяла меня, что редкий из сих больных не выздоравливал, и везде даже народ верил тому, и обыкновенно говаривали тогда о таком больном, котораго посещал монарх: он не умрет: государь его посещал.[153]

1З. О розыске одного знатнаго боярина, и о приходе в застенок Патриарха с иконою

Мы выше упомянули, что суеверие царицы, его супруги, способствовало заключению её в монастырь; а сей Анекдот покажет нам и другую причину, много тому же способствовавшую.

Родственник сей царицы, Боярин… имел отчину в смежности с деревнями, принадлежавшими Московскому Архангельскому Собору. Крестьяне его, испотворованные, так сказать, господином своим, всегда обижали Соборных, по какой причине нередкия происходили между ними ссоры; и жалобы последних не были внимаемы. Однажды по случившемуся спору в земле, боярин, или не войдя в разбирательство сих споров и ссор, или, что вероятнее, обманутый управителем своим, насказавшим ему об озорничестве якобы соборных крестьян, в надежде на знатность свою, дал письменное повеление управителю своему, в в случае сопротивления соборных крестьян, бить их до смерти. Уполномоченный таким образом управитель еще более стал притеснять Соборных, и от сего произошла драка, и крестьяне первого, будучи сильнее последних, убили на месте побоища до смерти десять человек Соборных.

А как в сие самое время прибыл монарх в Москву из первого своего в чужие края путешествия, и соборяне ведая, что Государь, по сохраняемому им благоговейному почитанию к памяти родителя своего, прибудет в Собор, для поклонения гробу его и совершения по нем панихиды, заготовили челобитную, в намерении положить тогда оную на гробе Царском, и тела убитых крестьян повелели привезти в Москву. В самом деле монарх прибыл в Собор, и по отслушании панихиды, по обыкновению пришел ко гробу родительскому для поклонения оному, усмотрел на нем бумагу, и спросил у протопопа: «Что это за бумага?» «Отец твой, – ответствовал Протопоп, – просит тебя великий государь, защитить от обид соборную церковь. Боярин твой убивает до смерти крестьян, принадлежащих оной, и суда на него нет». Монарх берет бумагу и прочитывает. Доказательства в оной насилия боярского были описаны ясно; они вь оной ссылались на самое письмо его, в коем он повелевал управителю своему бить до смерти в его Голову, и с коего приложена была и копия, которую они достали. Между же тем, в продолжение панихиды, и самые тела были подвезены к собору, дабы Государь, по выходе из оного, мог сам их увидеть. Излишне упоминать, сколь таковое насилие и убийство, должны были прогневать его, особенно в такое время, когда происходили розыски и казни бунтовавшим стрельцам, и когда, по следствиям открывались тайные оных единомышленники и из знатных. Государь выходит из собора! Протопоп указывает его величеству на тела убитых по приказу боярскому и монарх зрелищем сим еще более раздражается. Он не отлагает времени на расследование такого дела, которое ясное имеешь уже о себе доказательство; и повелевает тот же час послать в волость боярскую, поскольку в не дальнем была она от Москвы расстоянии, и привезти управителя того со всеми его бумагами и шествует прямо в Константиновскую башню, в которой производились розыски, приказав туда же привести и Боярина, на которого пришли до него жалобы. А поскольку обо всём происходившем в соборе уже дано было знать виноватому, то успел он между тем увидеться с Патриархом, и убедить его о предстательстве за себя у Государя. Наконец приведен был в башню оную сей несчастный. Гнев, с каковым спросил его Монарх, писал ли он такое письмо к управителю своему, привел его в замешательство; и он не мог от того отрешиться. После чего никто уже не смел заступаться за него; но Патриарх однако же принял сию смелость; он взял образ Богоматери, писаный святым Петром Митрополитом, и придя в башню оную, возопил: «Сама Владычица Небесная ходатайствующий за несчастного!»

Раздраженный этим еще более государь ответствует ему: «Зачем пришел ты сюда с иконою? Какое тебе здесь дело? Поди отсюда скорее, и поставь сей святой образ в подобающее оному место. Ведай, что я боюсь Бога и чту пресвятую его Матерь, может быть больше тебя; и знаю, что воля Её не различается от воли Сына её и Бога, который, дав мне скипетр, требует от меня правосудия и защиты вверенного мне народа. Поди и знай лучше свою должность».[154]