Арсений Тарковский - Стихотворения. Поэмы Страница 9

«Если б ты написала сегодня письмо…»*

Если б ты написала сегодня письмо,До меня бы оно долетело само,

Пусть без марок, с помарками, пусть в штемпелях,Без приписок и запаха роз на полях,

Пусть без адреса, пусть без признаний твоих,Мимо всех почтальонов и почт полевых,

Пусть в землянку, сквозь землю, сюда, – все равноДо меня бы само долетело оно.

Напиши мне хоть строчку одну, хоть однуПтичью строчку из гласных сюда, на войну.

Что письмо! Хорошо, пусть не будет письма,Ты меня и без писем сводила с ума,

Стань на Запад лицом, через горы твои,Через сини моря иоа аои.

Хоть мгновенье одно без пространств и времен,Только крылья мелькнут сквозь запутанный сон,

И, взлетая, дыханье на миг затаи —Через горы-моря иоа аои!

«Здесь дом стоял. Жил в нем какой-то дед…»*

Здесь дом стоял. Жил в нем какой-то дед,Жил какой-то мальчик. Больше дома нет.

Бомба в сто кило, земля черным-черна,Был дом, нету дома. Что делать, война!

Куча серых тряпок, на ней самовар,Шкафчик, рядом лошадь, над лошадью пар.

Вырастет на пустыре лебеда у стены.Здесь навсегда поселятся бедные духи войны.

А то без них некому будет скулить по ночам,Свистеть да гулять по нетопленым печам.

«Стояла батарея за этим вот холмом…»*

Стояла батарея за этим вот холмомНам ничего не слышно, а здесь остался гром,Под этим снегом трупы еще лежат вокруг,И в воздухе морозном остались взмахи рук.Ни шагу знаки смерти ступить нам не дают.Сегодня снова, снова убитые встают.Сейчас они услышат, как снегири поют.

Аэростаты воздушного заграждения*

В Москве расплодилисьдиковинные звери,слоны и киты воздушные.

Их по ночам отпускают гулять на железных канатах,пасутся они над городом,едят что попало,днем на бульварах лежат,отдыхают,набив животы небесной травой, облаками и звездами,их стерегут девушки с противогазами,москвичи на них с уважением смотрят:– Экие звери: важеватые, толстые…

Ночной дождь*

То были капли дождевые,Летящие из света в тень.По воле случая впервыеМы встретились в ненастный день,

И только радуги в туманеВокруг неярких фонарейПоведали тебе заранеО близости любви моей,

О том, что лето миновало,Что жизнь тревожна и светла,И как ты ни жила, но мало,Так мало на земле жила.

Как слезы, капли дождевыеСветились на лице твоем,А я еще не знал, какиеБезумства мы переживем.

Я голос твой далекий слышу,Друг другу нам нельзя помочь,И дождь всю ночь стучит о крышу,Как и тогда стучал всю ночь.

«Не стой тут…»*

Не стой тут,Убьют!Воздух! Ложись!Проклятая жизнь!Милая жизнь!Странная, смутная жизнь!Дикая жизнь!Травы мои коленчатые,Мои луговые бабочки,Небо – все в облаках, городах, лагунахи парусных лодках.Дай мне еще подышать,Дай мне побыть в этой жизни, безумной и жадной,Хмельному от водки,С пистолетом в руках,Ждать танков немецких,Дай мне побыть хоть в этом окопе…

«На полоски несжатого хлеба…»*

На полоски несжатого хлебаЗолотые ладьи низошли.Как ты близко, закатное небо,От моей опаленной земли!

Каждый парус твой розов и тонок,Отвори нам степные пути,Помоги от траншей и воронокДо прохлады твоей добрести.

Проводы*

Вытрет губы, наденет шинельИ, не глядя, жену поцелует.А на улице ветер лютует,Он из сердца повыдует хмель.

И потянется в город обоз,Не добудешь ста грамм по дороге,Только ветер бросается в ногиИ глаза обжигает до слез.

Был колхозником – станешь бойцом.Пусть о родине, вольной и древней,Мало песен сложили в деревне —Выйдешь в поле, и дело с концом.

А на выезде плачет жена,Причитая и руки ломая,Словно черные кони МамаяГде-то близко, как в те времена,Мчатся, снежную пыль подымая,Ветер бьет, и звенят стремена.

«Ехал из Брянска в теплушке слепой…»*

Ехал из Брянска в теплушке слепой,Ехал домой со своею судьбой.

Что-то ему говорила она,Только и слов – слепота и война.

Мол, хорошо, что незряч да убог,Был бы ты зряч, уцелеть бы не мог.

Немец не тронул, на что ты ему?Дай-ка на плечи надену суму,

Ту ли худую, пустую суму,Дай-ка я веки тебе подыму.

Ехал слепой со своею судьбой,Даром что слеп, а доволен собой.

«Хорошо мне в теплушке…»*

Хорошо мне в теплушке,Тут бы век вековать, —Сумка вместо подушки,И на дождь наплевать.

Мне бы ехать с бойцами,Грызть бы мне сухари,Петь да спать бы ночамиОт зари до зари,

У вокзалов разбитыхБрать крутой кипяток —Бездомовный напиток —В жестяной котелок.

Мне б из этого раяНикуда не глядеть.С темнотой засыпая,Ничего не хотеть —

Ни дороги попятной,Разоренной войной,Ни туда, ни обратно,Ни на фронт, ни домой, —

Но торопит, рыдая,Песня стольких разлук,Жизнь моя кочевая,Твой скрежещущий стук.

«Четыре дня мне ехать до Москвы…»*

Четыре дня мне ехать до Москвы.И дождь, и грязь, да поезжай в объезд,А там, в пучках измызганной травы,Торчит березовый немецкий крест.

Судьба, куда ты немца занесла,Зачем его швырнула как мешокУ старого орловского села,Что, может быть, он сам недавно жег?

Так, через эти чуждые гробы,Колеса наши пролагают след.А что нет дела немцу до судьбы,То и судьбе до немца дела нет.

«Смятенье смутное мне приносят…»*

Смятенье смутное мне приносятГорькие веянья весны.О, как томятся и воли просятМои мучительные сны.

Всю ночь, всю ночь голоса убитых,Плача, упрашивают из земли:«Помни кровь на конских копытах,Помни лица наши в пыли.

Мы не запашем земли восточной,Глина лежит на глазах у нас.Кто нас омоет водой проточной,Кто нас оденет в твой светлый час?

Только и властны над сонным слухом, —Если покажешь нам путь назад, —Мы прилетим тополевым пухом,Как беспокойные сны летят».

«Как золотая птичка…»*

Т. О.-Т.

Как золотая птичка,Дрожит огонь впотьмах,В одну минуту спичкаСгорит в моих руках.

Неверное такое,Навек родное мне,Сердечко голубоеЖивет в ее огне.

И в этом зыбком свете,Пусть выпавшем из рук,Я по одной приметеУзнаю все вокруг.

Мне жалко, что ни свечки,Ни спичек больше нет,Что в дымные колечкиСовьется желтый свет.

Невесел и неярок,На самый краткий срок,Но будет мне подарок —Последний уголек.

О, если б жар мгновенный,Что я в стихи вложил,Не меньше спички тленнойТебе на радость жил!

«Мне снится какое-то море…»*

Мне снится какое-то море,Какой-то чужой пароход,И горе, какое-то гореМне темное сердце гнетет.

Далекие медные трубыНа палубе нижней слышныДа скрежет, тяжелый и грубый,Запятнанной нефтью волны.

И если заплачет сиренаСреди расступившихся вод,Из этого странного пленаНикто никогда не уйдет.

Покоя не знающий странник,Кляну я чужой пароход,Я знаю, что это «Титаник»И что́ меня в плаванье ждет.

Мне дико, что там, за кормою,Вдали, за холодной волной,Навеки покинутый мною,Остался мой город родной.

«Какие скорбные просторы…»*

Какие скорбные просторы,Какие мокрые заборыИ эта полунаготаДеревьев, эта нищета,Когда уже скрывать не нужноНи жалких слез, ни старых ран,Как будто в слабости недужнойВсего желанней не обман,А мелкий дождь, сквозной туманИ тленья вкрадчивый дурман.

Деревья лгут. Зачем все этоОцепененье желтизны,Где столько воздуха и светаТебе напоминает сны,Когда ты падаешь и знаешь,Что это – смерть, и, пробудясь,Почти мгновенно забываешьС ночными призраками связь?

Не верь деревьям. В эту поруОни – притворщики. ОниСолгут, что твоему позоруИх обнажение сродни,Что между сучьями нагимиЕсть руки слабые твои,Что и они могли бы имиКоснуться неба в забытьи,Но есть еще соблазн паденьяНа лоно матери-земли,И только смертного томленьяИх листья не превозмогли.

Не верь их нищему покою,Тебя обманывает он,Деревьям нужно быть с тобою —И взять тебя в свой зимний сон,Озябнуть у холодной дачиОт поздних листьев до корнейИ лгать, что лед в крови горячейТем сладостней, чем жить трудней.

Охота*