Антон Локк - Марципан Страница 10

У меня была работа, кроме которой я в принципе ничем не занимался. Я любил свою работу. Два раза в год начальство проводило тестирование сотрудников для повышения ранга, от которого зависело повышение зарплаты и, вообще, продвижение по карьерной лестнице. Я ждал эти тестирования сильнее, чем собственные дни рождения. Я, словно первоклассник-отличник, радовался каждый раз тому, что получал высший балл. Ксюше, конечно, было наплевать на это. Но с ней и с работой я чувствовал себя одним из тех парней, своих школьных и университетских друзей, что давно женились, начали заводить детей и получали от этого удовольствие. Я тоже старался убедить себя в том, что ездить на дачу на выходные, прям как наши родители, – это круто, это для настоящих взрослых мужчин. Наивный самообман, испортивший мне не один год жизни. Каждый раз, стоило мне задуматься об этом, я сначала представлял, как бы всё осталось прежним, как бы я снова вернулся домой с работы, но потом в голове всплывал суши-ресторан со всеми филадельфиями в нём, дешёвое сладкое вино, которое мы пили дома из чайных кружек, потому что Ксюша постоянно разбивала винные бокалы, и начальника, вечно подшучивавшего надо мной и заставлявшего делать лишнюю работу. И от этого становилось ещё хуже. Я не понимал, почему я скучал, но скучал сильно. Наверное, я просто не мог привыкнуть к новой жизни.

Все мои вещи были собраны в ту самую сумку, в которой до этого лежали деньги. Всё, что мне удалось найти в мусорных контейнерах, я постирал и продезинфицировал. Я переезжал от родителей в свою собственную съёмную квартиру. Я начал искать квартиру в тот же день, когда Леночка спросила меня, где я живу. Я не смог ей соврать, поэтому ответил, что временно живу с родителями. Что-то внутри велело найти себе жильё, потому что мы с родителями успели отвыкнуть друг от друга за то время, что жили не вместе.

Мне очень повезло с ней, с квартирой. В ней долгое время жила парочка хипстеров-дизайнеров. Они симпатично обставили её, всё переделали, но сохранили в ней винтажный советский дух: абсолютно всю мебель, стены и двери они перекрасили матовой краской цвета слоновой кости – всё оставили, как и было при каких-то стариках, которые жили там до них, но своеобразно освежили, и это получилось очень симпатично. Я вспоминал, как Ксюша завесила стены на кухне сувенирными тарелочками, которые начали переползать за пределы кухни и очень мне не нравились, и искренне радовался такой стильной квартире. Я никогда не считал себя великим дизайнером и, вообще, человеком с чувством вкуса, но я хотя бы мог понять, что хорошо, а что не очень.

Единственное, чем мне не нравилась квартира, – ценой, слишком высокой, – но я мог себе её позволить. И хозяева у неё были приятные.

Мама и папа проводили меня. Мама завернула мне еды с собой, чтобы я поужинал «по-человечески», а отец вручил мне бутылку коньяка и велел обмыть квартиру. Я спустился по лестнице вниз на этаж, достал сигарету и прикурил. Я всегда спускался пешком, не любил лифты, да и глупо ездить на лифте, когда живёшь на четвёртом этаже. Я выдыхал дым в решётку лифтовой шахты и с каждым неторопливым шагом во второй раз прощался с домом.

– Привет, – сказал я соседке, открывавшую свою дверь.

– О, Артём! – она так открыто и радостно улыбнулась, что чуть не выронила пакет из руки. – Привет. Как твои дела? Тебя совсем давно не было видно.

– Вот, к родителям заходил, – слегка приврал я. Мы не виделись все те три недели, а я не хотел, чтобы она знала о том, что я там жил.

– Я тогда покурю с тобой, – она поставила пакет к двери, попросила у меня сигаретку, и мы поднялись к окну.

Я распахнул обе створки окна и закурил вторую. Соседку звали Саша, и она была старше меня на несколько лет. Саша снимала квартиру в моём доме с тех пор, как я учился в одиннадцатом классе. Поначалу мы просто здоровались, потом начали вместе курить, если встречались на лестничной клетке. Несколько раз она приглашала меня к себе выпить чаю, поболтать. Я никогда не отказывался, несмотря на то, что всегда думал, что она была проституткой. И никогда не решался в этом убедиться. Мы приятно проводили время, общались, рассказывали друг другу ерунду. Она выглядела потрясающе: худенькая, высокая, всегда в откровенной одежде, с ярким макияжем, – но ни разу я не решался к ней подкатить. Скорее всего, меня смущала разница в возрасте, а точнее то, как я себя изначально поставил, когда обращался к ней на вы и отказывался переходить на ты даже во время первого приглашения на чай. Не думаю, что и она хотела чего-то от меня, но всегда опасался этого.

– Как ты поживаешь? – спросила Саша.

– Всего понемногу. Всё выглядит так, будто хорошо, – я улыбнулся, она тоже. – Ты как?

– Не на что жаловаться. Как Ксюша? Скоро свадьба? – это прозвучало с навязчивым дамским любопытством и смутило меня.

– Ну, – я уже отвык от вопросов про Ксюшу, – она ушла от меня.

– Как это? Всё же было неплохо, ты же рассказывал.

– Нет, Сашуль, всё было плохо, – я, словно утешая, положил ей руку на плечо, а потом и вовсе приобнял, притянув её к себе.

– Ладно, да, – она закивала и тоже засмеялась, – всё было плохо. Я же видела её недавно.

– Где? – спросил я, не подумав даже о том, что она жила совсем недалеко.

– Здесь, в магазине, – она махнула рукой в сторону.

– Одна была?

– Стой, – она прищурилась. – Она ещё и к кому-то ушла?

– Да, к Дамиру.

– Кто это?

– Её новый парень. Мы даже виделись в тот день, когда она меня выставила. Я собирал свои вещи из мусорки рядом с домом, а он проходил мимо.

– Почему твои вещи были там?

– Он выбросил их.

– Так, – она бросила сигарету в пустую консервную банку на подоконнике, – ты никуда не торопишься?

– Вроде нет.

– Пойдём, я тебя чаем напою, а ты всё расскажешь.

Мы зашли к ней, разулись и сели за стол на кухне. Она заварила нам один пакетик-пирамидку на двоих. Мой любимый персиковый аромат наполнил душную комнату. Мне не очень нравилось у неё. Она никогда не проветривала квартиру, ни разу за пять лет не мыла окна, которые выходили на проспект и были очень грязными, да и, по правде говоря, бардак у неё дома был повсюду. Первый год она жила с подругой, которая сбежала от неё замуж, потом к ней переселилась её младшая сестра и тоже ушла замуж. За всё время у неё было пять или шесть соседок, все выходили замуж и съезжали. Около года она ни с кем не жила, обижаясь, что никто не берёт её замуж. Этому я всегда удивлялся, потому что, повторюсь, Саша была потрясающей женщиной, очень красивой, но, к сожалению, засранкой, и я никогда не отрицал той возможности, что она была проституткой. Но это было и не важно, потому что девочки, жившие с ней, при таком раскладе вряд ли могли быть не проститутками.

– Шлюха, – подытожила она мой рассказ о Ксюше. Меня смутило это слово. Я не переставал гадать, кем она работала. – Если бы я знала, давно бы отбила тебя у неё, – она засмеялась и сразу пояснила, что это шутка.

– В каждой шутке есть доля правды, – этот штамп невольно прозвучал как одобрение её идеи.

Мы замолчали.

– Она мне в последнее время пишет, звонит, – я развеял тишину.

– Зачем? – она сделала короткий шумный глоток. – Что говорит?

– Ничего толком не говорит. Спрашивает, как у меня дела, чем занимаюсь – стандартный трёп.

– М, – равнодушно промычала Саша. – Привычка, видимо.

– Наверное, да, – я продолжил пить чай.

Мы снова замолчали. Я попросился в туалет. На крючках висели полотенца, на сушилке разные вещи и бельё – всё, как и раньше. Мне нравилась её ванная: мрачная, захламлённая косметикой, средствами для уборки и стирки и, конечно, множеством одежды – она не отталкивала, как это обычно делают грязные помещения, а, наоборот, привлекала своей ноткой безразличия. Когда я умылся и вышел, Саши уже не было на кухне. Там снова кипел чайник и, судя по струе пара, должен был вот-вот выключиться. Я решил, что она отошла по делам, и не стал искать её, достал телефон и проверил переписки. Дима не отвечал, я не отвечал Леночке, остальным чатам уже было больше недели. Кнопка на чайнике щёлкнула, я поднял глаза на него. Пар перестал бить в подвесной кухонный шкафчик.

– Тём, – услышал я слева. В дверном проёме стояла Саша. – Как я тебе?

Она переоделась. Она стояла в чёрной водолазке, заправленной в короткие брюки в мелкую чёрно-белую клеточку. Губы самого яркого красного цвета, почти белые волосы заправлены назад, но не в хвост. На ногах сверкали лакированные чёрные туфли. Я не отвечал, просто смотрел на всё это. Зачем она переоделась? Она выглядела великолепно, как и обычно, но с несвойственным ей шармом. Идеальная грудь смотрела прямо на меня сквозь обтягивающую ткань, а я смотрел на неё.

– Мне нравится. Правда. Очень, – я не находил слов.