Алексей Шипицин - Дедушка 2.0. Пути неисповедимы… Страница 13

И вот результат – они с Аленой уже в городе.

Все-таки надо срочно связаться с полковником и рассказать ему все про Любин завод.

Дмитрий догадывался, для чего Соболевский приехал в город. Этот вариант они обсуждали еще до их исчезновения. И вот, видимо, момент для этого настал…

3. Колодец

Ну, вот и первый вертикально установленный городок. Вот и первая по-настоящему сложная фигура. Здесь уже все становится важным, и плоскость броска биты, и угол попадания. И, самое главное, бросок должен быть не мягким, как раньше, а достаточно жестким, с отскоком. Чтобы в процессе отскока бита задела сначала нижние, горизонтальные, городки, а потом и вертикальный.

Вообще с точки зрения тактики броска это особая фигура. Дело в том, что действия игрока здесь очень зависят от жесткости покрытия. Оптимальным считается попадание в обратной плоскости с переразворотом и недобросом от тридцати сантиметров до полуметра. Вот это расстояние и зависит от жесткости покрытия! С увеличением жесткости надо уменьшать недоброс. Или увеличивать обратную плоскость вращения биты. Или попадать с уводом биты. Но «играть» недобросом проще…

Добрыня снова бросил и красиво, и эффективно. Все, как надо.

А вот у него не получилось. Как раз не хватило жесткости и недоброса. Бросок оказался слишком мягким. И отскок не получился. Была бы это кучкообразная «Пушка» или полностью горизонтальная «Вилка», и все было бы нормально. А тут… Четыре нижних городка вылетели успешно. А тот самый вертикальный только подскочил, перевернулся, и остался лежать практически на том же самом месте.

Он перешел на полукон, в два раза ближе к площадке. Если выбит хотя бы один городок, остальные броски выполняются уже не с кона, а с полукона. И легко расправился с оставшимся городком.

Но радости от этого было немного.

Счет стал «Три – Четыре». Не в его пользу…

Пятница, 20-00

Соболевский остановил машину возле подъезда стандартной пятиэтажки из красного кирпича.

– Ну, выходите, путешественники. Приехали. Это мой родной дом. Надеюсь, он и для вас будет таким же. Хотя бы на несколько дней…

Настоящая программа защиты свидетелей вообще не предусматривает возвращение «клиента» в родные места. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Собственно говоря, ее главная цель в том и заключается, чтобы избежать таких ситуаций. Поэтому такие варианты даже не рассматриваются.

Соглашаясь на подобную защиту, человек осознает, что всю свою прошлую жизнь, включая все связи, родство и знакомства он «стирает». Отныне он никогда не сможет вернуться к прошлому образу жизни. Его дети не увидят бабушек и дедушек, он никогда не сможет посидеть в кругу семьи с братом или сестрой, его друзья исчезнут, оставаясь в прошлом.

Но Соболевский решил вернуться. Ненадолго. Во-первых, Алена упрашивала. Даже настаивала. Можно сказать, в ультимативной форме. Перед отъездом за границу обязательно заехать домой.

А, во-вторых, все-таки вышли на него самого, полковника Соболевского. Именно об этом сообщал Дмитрий Соколов. А не такой он был человек, насколько успел его узнать полковник, чтобы панику на пустом месте устраивать. Значит, скоро его найдут. Он-то не скрывался! Так, старый алкоголик сдуру на край света уехал. Мало ли что кому под старость лет в голову «стукнет». Его персона во всей этой истории не должна была никого интересовать. Но заинтересовала. Никакой связи между ним и пропавшей Аленой Помогаевой не было и быть не могло. Но обнаружилась. Значит, найдут. Или уже нашли. Соболевский подозревал, что те несколько вопросов насчет его личности, как будто вскользь заданные Дмитрию на беседе-допросе, были провокацией. И она сработала – Дима вышел на контакт. Который и отследили. Теперь он, Соболевский, «под колпаком», как говаривал «старина» Штирлиц. И, соответственно, Алена. Установить, что Алена Помогаева и его якобы «внучка» Алена Иванова – одно и то же лицо, не составит большого труда.

Где-то была допущена ошибка. Или им самим, или Димой, или еще кем-то. Может быть, зря он Моисеича привлек. Не важно. Он изначально был готов к такому развитию событий. Не может одиночка противодействовать государственной машине, тем более всесильным спецслужбам. Обманывать можно, но не очень продолжительное время. Они и так долго продержались, удивительно долго.

Значит, надо срочно уезжать. Просто он дожидался, пока Ванюшка подрастает. Теперь он подрос, уже не младенец. И бегает, и говорит. Можно было ехать. На сей раз за границу. Там не найдут, не достанут. Не интерпол же подключат. В международный розыск объявят? Хотя, судя по тому, какие силы уже работают, он и этому не удивится. Но как пересечь границу? Там их точно «опознают». Была у него одна идея. Но для этого тоже надо было вернуться домой. И он согласился.

Кроме того, появилась еще одна причина. И, может быть, самая важная. Моисеич вернулся из московской командировки. Соболевскому пришло сообщение – «срочно приезжайте, открылись новые неожиданные обстоятельства». Что это были за «неожиданные обстоятельства», ни он, ни Алена предположить не могли, хоть головы сломали, пытаясь догадаться. В конце концов дядя Гена заключил:

– Даже если Моисеич, этот флегматик, засуетился и ввел в лексикон слово «срочно», надо ехать. Что-то там… Ну, в ваших анализах что-то, видимо, нашли…

Вот они и приехали…

Полковник предполагал, что несколько дней у них есть. Максимум неделя. Не больше. Их обнаружат, как только он появится дома. Наблюдения за квартирой, скорее всего, никто не устанавливал. Но сработает старый проверенный способ: «Позвоните вот по этому телефону, если вдруг…», и кто-нибудь обязательно позвонит. Мол, «Соболевский вернулся». Потом пойдет работать цепочка согласований. Если бы работали сами спецслужбы, самостоятельно, все разворачивалось бы гораздо быстрее. Но здесь заказчик был сторонний, полковник не знал точно, кто именно, да и особого значения это не имело – просто «одна из конфессий». И, скорее всего, «заказ» был просто найти. Теперь они сами нашлись. Будут думать, что делать дальше. И пока думают-советуются-согласовывают, запас времени есть. Он планировал все решить дня за три. Ну, за четыре. Если дольше – слишком рискованно становится. Вдруг «машина» быстрее сработает? Вдруг кто-то решит самостоятельность проявить? А рисковать он не мог, не имел права. Речь не о нем шла. Об Алене. И, в основном, о Ванюшке.

Алена, молодая мама, хотела кормить сына грудью как можно дольше. Но хватило ее только на три месяца – молоко стало пропадать. Она и режим кормления строго соблюдала, и питание разнообразное, «правильное» ей дядя Гена обеспечивал, и всем рекомендациям следовала. Видимо, проблема была в «эмоциональном фоне» кормящей мамы. Состояние тревожности и беспокойства никуда не делось.

А как она еще могла себя чувствовать? Мать-одиночка, скрывающаяся от всего мира, находящаяся буквально на нелегальном положении, родила сына от «виртуального» отца…

И себя саму потеряла…

Ей часто приходилось подкрашивать корни волос, чтобы заглушить постоянно выползающий упрямый рыжий цвет. Не ходить же каждый раз ради этого в салон красоты, тем более что таких на Острове в принципе не было. Да и в единственную парикмахерскую тоже не пойдешь – не желательно, чтобы кто-то узнал о том, что она когда-то была рыжеволосой. Так что ей все приходилось делать самой. Ничего, научилась, приноровилась. Недаром же несколько лет в салоне работала. Пусть не мастером, но за работой специалистов наблюдала часто. И дело оказалось на поверку не таким уж и сложным.

Да и не в этом главная проблема-то заключалась. Каждый раз, когда ей приходилось своими руками уничтожать последние остатки той, старой Алены, она снова и снова сомневалась – а правильно ли она поступила и поступает? Она позволила уничтожить всю себя. И методично сама же добивала, ликвидируя последние следы, последние намеки. Да, это жизненное предназначение, функция любой матери – жертвовать собой ради ребенка. Но… Поймет ли ее Ванюшка, когда вырастет…

И со слезами на глазах мечтала о том дне, когда все это закончится, и она снова сможет стать собой. Ну, или хотя бы отрастить свои шикарные рыжие волосы. А будут ли они теперь прежними, после таких-то издевательств над ними? И понимала, что этот день вряд ли наступит. Но втайне радовалась и гордилась собой прежней, настоящей – за то, что не сдается. Хоть таким образом о себе напоминает. А плакать себе не позволяла.

Хорошо, что дядя Гена рядом был. Его ей, видимо, послал тот же, кто и Ванюшку «послал». Она не знала, почему он помогает ей и сыну. Много раз пыталась узнать его мотивы, но он сам не мог ничего конкретного сказать. Единственное, что она поняла – для него это настолько же важно, как и для нее. А, может быть, и важнее…