Эдуард Гайдай - Пьесы. Для детей и подростков Страница 17

МАРЛЕН. Значит, вы считаете, что любовь – это смех?

РЕМАРК. И радость! Именно радость! Окрыляющая душу, поднимающая её над землёй. Конечно, она может быть и без смеха, даже немножко с грустью, но в любом случае любовь – это радость, светлая и возвышенная!

МАРЛЕН. Вы удивительно поэтичный человек, господин Ремарк.

РЕМАРК. Можно просто Равик.

МАРЛЕН. Равик? Сколько же у вас имён! Эрих, Мария…

РЕМАРК. Вы правы, многовато, но я справляюсь. Тут есть даже некоторые плюсы. Скажем, Равик, или, например, Бони – это имена только для самых близких друзей.

МАРЛЕН. Очень приятно, Бони. Ну а я, ендшульдиган, просто Марлен.

РЕМАРК. Просто Марлен? У Вас замечательное чувство юмора! Скажите, просто Марлен, Вы верите в любовь с первого взгляда?

МАРЛЕН. Иногда очень хотелось бы верить… А что? Разве это имеет какое-то отношение к моему чувству юмора?

РЕМАРК. Ни в коем случае! Любовь – это очень серьёзно. Даже когда она с первого взгляда.

МАРЛЕН. Ах, Равик-Бони! И часто вы это говорите женщинам, с которыми знакомы всего пять минут?

РЕМАРК. О! Тут вы ошибаетесь, Марлен. Во-первых, я никогда не повторяюсь. Во-вторых, вас я знаю давным-давно: кажется, ещё не пропустил ни одного фильма с вашим участием.

МАРЛЕН. Что вы говорите… Ну, а в-третьих?

РЕМАРК. А в-третьих, для любви с первого взгляда пять минут – это уже целая вечность! Разве не так? И даже, если б я никогда не видел вас раньше, Марлен, сейчас мне всё равно казалось бы, что я знаю вас всю жизнь. Так оно и есть – я знал вас всегда, несомненно! Только, до этой встречи не понимал, что это именно вы, Марлен. Что именно вы – моя судьба и предназначение.

МАРЛЕН. Вы думаете?

РЕМАРК. Я в этом не сомневаюсь, Марлен.

МАРЛЕН. Судьба и предназначение… интересно звучит…

РЕМАРК. Я же писатель.

МАРЛЕН. Нет, скорее, поэт.

РЕМАРК. Может быть.

МАРЛЕН. Или философ.

РЕМАРК. Не знаю.

МАРЛЕН. Вот, скажи, Бони, для чего люди живут? Чего они все хотят?

РЕМАРК. Это же просто. Люди хотят счастья.

МАРЛЕН. Счастья… Действительно… И что же такое по-твоему «счастье», господин философ?

РЕМАРК. Счастье – это любовь.

МАРЛЕН. Любовь?

РЕМАРК. Любовь.

МАРЛЕН. Любовь… Ты всё-таки поэт, Бони.

РЕМАРК. Это не важно. Главное, что сейчас… я счастлив.

МАРЛЕН. Мы счастливы…

РЕМАРК. Мы счастливы…

7 песня. По письмам Ремарка.

РЕМАРК:

Так искреннаДуша простая и глубокая.Ты близкаяИ удивительно далёкая.Ко мне с высот явилась ты,Как воплощение мечты.И сердце так стучит, что глохну я от шума.А ты прекрасна как весна,Сильна как Пума и нежна,Люби меня, люби, о ласковая Пума.

МАРЛЕН:

Вдали от глазТаится самое желанное,И манит насВсё необычное и странное.Тебя я слышу чуть дыша,О, как тонка твоя душа,Лишь прикасаясь к ней, от счастья я немею.В тебе живут мои мечты,И думы тайною полны,Люби меня, прошу, люби меня сильнее.

ВМЕСТЕ:

Люби меняЯ верю, ты моё пророчество.Люби меняИ нас покинет одиночество.Любить, и верить, и прощать,И никогда не умирать,Хочу я быть с тобой, и жизнь пустить по кругу.Судьбу до срока не познать,Но нам с тобой дано мечтать.Мы счастливы лишь тем, что мы нужны друг другу.

8. Разрыв со Штернбергом

Штернберг, Дитрих.

ШТЕРНБЕРГ. Марлен, мне кажется, ты уже достаточно крепко стоишь на ногах, и пора бы тебе дальше развиваться. Как актрисе.

МАРЛЕН. В каком смысле? Ты хочешь снять меня в каком-то новом амплуа?

ШТЕРНБЕРГ. Я хочу сказать, что тебе пришло время поработать с другими режиссёрами.

МАРЛЕН. Что?!! Ты меня бросаешь? Как ты можешь со мной так поступать! Джо! Это же удар в спину! Предательство!

ШТЕРНБЕРГ. Ну-ну-ну… Не стоит бросаться такими громкими словами, Марлен. Знаешь, я вдруг понял, что нет ничего вечного. И действительно, глупо было бы в это верить… Потом, тебе действительно надо сниматься у разных режиссёров, набираться опыта. Это тебя только обогатит.

МАРЛЕН. Уж не собираешься ли ты пригласить красотку Грету в свой новый фильм?

ШТЕРНБЕРГ. Я никого не собираюсь приглашать, поскольку никакого нового фильма у меня не будет. Я ухожу.

МАРЛЕН. Что за глупости?! Куда? Зачем?

ШТЕРНБЕРГ. Пока не знаю. Поеду куда-нибудь в Австралию, например. Выращивать тыквы. Говорят, там очень хорошо растут тыквы.

МАРЛЕН. Джо, что с тобой? Я ничего не понимаю! Ты заболел? Или в кого-то влюбился?

ШТЕРНБЕРГ. Почти угадала… Я не могу больше снимать. Во всяком случае, пока не могу. Я опустошён, Марлен. Нет ни сил, ни желания. Ни идей. Я больше ничего не хочу.

МАРЛЕН. Всего-то? А я уж действительно испугалась… Это мелочи, Джо – у меня тоже бывает плохое настроение. Завтра всё пройдёт. Главное, взяться за работу. Честно говоря, мне раньше казалось, что ты достаточно сильный человек. Никогда не думала, что ты можешь так раскиснуть из-за плохой погоды.

ШТЕРНБЕРГ. Хм… Интересный поворот. Куда уж мне, милая… Слаб… Немощен… Я, пожалуй, соберу последние силёнки и избавлю тебя от этой обузы. Прощай… Да, чуть не забыл – у господина Любича уже готов сценарий с твоим участием. Вполне приемлемый, я читал. Так что, когда позвонит, ты не отказывайся. И, кстати, передай от меня привет господину Ремарку. Мы вряд ли с ним увидимся.

Уходит.

МАРЛЕН. Джо! Что ты делаешь, Джо! Постой!.. Господи, какая глупость…

8 песня. Another spring, another love8

Придёт весна, придет любовьИ от тебя, как ото снаМеня любовь разбудит вновьКогда опять придёт веснаИ новый взгляд, и новый смехИ новой жизни даль яснаИ новый май прекрасней всехНо в сердце прошлая веснаОдна в ночиШепчу я прошлому «прости»А фотографии и письмаХотят обратно увестиБегу в иные дни, в иные сныИ в новый поцелуйЗабыв мечту, я снова ждуЧто встречу лучшую веснуна повторе:Бегу в иные дни… но никогда мне не забытьТу настоящую весну.

9. Мария. Париж

Дитрих и её дочь Мария (15 лет).

МАРИЯ. Мама, я давно хотела тебе сказать, что я уже не маленький ребёнок. Меня нельзя всю жизнь держать под замком.

МРЛЕН. Что? Я держу тебя под замком? Кто тебе внушил эти странные мысли? Новая гувернантка? Она сегодня же будет уволена!

Появляется Ремарк, что-то пишущий в блокнот.

МАРИЯ. Не надо никого увольнять! Мне никто ничего не внушал! Я давно сама умею думать, мама! Если ты никак не хочешь этого признать, то не значит, что этого нет! Почему я не могу жить как все мои сверстники? Почему я не могу гулять, где хочется, и встречаться с кем хочется? Сначала ты отвезла нас с отцом в Америку, и там повсюду за мной следили охранники. А теперь мы приехали в Париж, и меня вообще не выпускают из отеля!

МАРЛЕН. Очень интересно! Бони, ты слышал? Мой Ребёнок говорит, что умеет думать! Замечательно! Ты что, забыла, как тебя хотели похитить, и требовали миллионы долларов? Думаешь, это шутки?

МАРИЯ. Но любого ребёнка могут похитить, однако же они живут как нормальные люди! А я даже в школу никогда не ходила – вокруг вечно одни гувернантки!

МАРЛЕН. О чём ты говоришь! Господи, Бони, объясни хоть ты ей!

РЕМАРК. Мария, ты же дочь знаменитой актрисы. Самой знаменитой! Она у всех на виду, а значит и ты тоже. Поэтому, нам всем приходится быть особенно осторожными.

МАРЛЕН. А в школе ничему хорошему не научат, уж поверь мне! У тебя условия самые тепличные. И если кто-то из учителей тебя не устраивает, ты только скажи. Мы найдём лучше.

МАРИЯ. В этой теплице очень мало воздуха… Может быть, лучше мне тогда уехать обратно в Америку? Не вижу смысла любоваться Парижем из окна.

МАРЛЕН. Нет! Подожди немного, скоро вернёмся вместе. В конце концов, я не виновата, что наши родственники оказались такими глупыми упрямцами. Я пытаюсь их вывезти из Германии, а они ещё сопротивляются! Им нацисты совсем запудрили головы! Они, видите ли, теперь там представители высшей расы. Поэтому твоя тётя предпочитает сутками работать на фабрике, вместо того, чтобы загорать у нас дома, в Беверли-Хиллз…

Смотрит в окно.

МАРЛЕН. Господи… Это ещё откуда?! Бони, посмотри! Кажется, к нам.

РЕМАРК. Вспомни чёрта, он и появится. Прямо как в кино…

МАРИЯ. Ух, ты! Какие красивые!

МАРЛЕН. Бони, тебе лучше уйти, в газетах писали, что они приказали сжечь все твои книги.

Звонок. Марлен берёт трубку. Ремарк уходит.

МАРЛЕН. Да, Пьер, я видела… Вы с ума сошли! Ни в коем случае – у меня же мать в Берлине!.. Да-да, скажите, что я с удовольствием приму их! Немедленно!