Артем Патрикеев - Мир за дверью Страница 20

– А что ты имеешь против куропаток? – насупился Дуболес.

– Ой, извини, ничего, конечно, но это поговорка такая. Их перестреляют, как толпу птиц, в которую очень сложно промахнуться. Такая формулировка пойдет? – попытался я исправить положение.

– Пойдет, – сказал Дуболес, а Ратибор тут же оторвался от карты и посмотрел на меня. Оба собрали все свое внимание для выслушивания нового плана.

Шестая глава

И вот я снова лечу, но не на прежнее место, а на самый левый край нашего леса. Потом снова полет, но теперь к опушке, вдоль всего левого края (сейчас я мог посмотреть на море, подходившее к лесу вплотную; это было незабываемое зрелище, когда будет поспокойнее, надо бы прогуляться сюда). Такая сложность была необходима для того, чтобы меня не заметили, мой выход должен стать сюрпризом. Предстояло многое сделать, а время никого ждать не собиралось. Время вообще самый эгоистичный продукт человечества. Ведь человек придумал время – часы, минуты, секунды. А придуманное однажды остается во вселенной навсегда. В моем мире никто не может остановить время. Можно остановить часы, но не время. Теперь для людей время будет существовать всегда. Даже если остановить все часы, они будут продолжать тикать в людских головах.

Придревление на этот раз было менее мягким, ведь Дуболесу пришлось запустить меня прямо над самыми верхушками, скрывая мой полет. Несмотря на отсутствие часов, времени на ворчание не было. Приземлившись (то есть спустившись с поймавшего меня дерева на землю), я выскочил из укрытия и побежал. До ближайших людей было не более километра, так что меня не должны были заметить, во всяком случае, раньше времени, но бежать предстояло несколько минут (когда-то я бегал километр минуты за три, но теперь появились сомнения в моей тренированности, выносливость теряется очень быстро, а чтобы ее найти, надо потратить долгие часы бега).

Канонада еще не началась, и это радовало, но первый выстрел мог прозвучать с минуты на минуту. Дуболес передавал, что Средний только-только подъехал и теперь раздает очередные указания. Чтобы подбодрить меня, он расписал, как выглядит капитан наемников – весь перебинтованный с мумиеобразной головой, но зато в черных очках. Я бежал и старался не засмеяться, чтобы не сбить дыхание, все-таки впереди еще метров пятьсот, не меньше.

И тут грянул залп. Всю веселость как рукой сняло, теперь в груди клокотала злость, и чем дольше я бежал, тем больше злости скапливалось в груди. Пощады не будет, сегодня они заслужили смерть.

Несколько секунд спустя грохот второго залпа разнесся над поляной. Снаряды врубались прямо в деревья, стоящие плотным строем, и взрывались, разнося их в щепки. Наиболее неудачные взрывы уничтожали сразу по два-три дерева. Громкий треск сообщал об очередном поверженном великане.

Третий залп.

– Атакуй, – прошептал я.

В первые мгновения казалось, что небо над правым краем леса потемнело. Но потом темнота распалась на множество мелких черных точек, стремительно приближавшихся к наемникам. Все внимание людей было переключено на них. К сожалению, к танкам это не относилось. Мне оставалась пробежать каких-то жалких пятнадцать – двадцать метров, когда наемники открыли стрельбу…

Несмотря на то, что птицы летели рассредоточенной стаей, наемники были профессионалами и попадать в мишень было их прямой обязанностью.

Первыми напали насекомые, залепляя шлемы наемников, закрывая обзор. К сожалению, прокусить защитные костюмы насекомые были не в силах, но со своей задачей справились превосходно, хотя и ценой большого количества жертв. Они дали долететь птицам. Не просто птицам, а крупным птицам (конечно, было много мелких представителей, начиная от воробьев и кончая клестами, но их функция сводилась в большей степени к отвлечению врага) – вороны, канюки, ястребы, орлы. Шлемы, которые были рассчитаны на отражение пуль, оказались не так хорошо приспособлены к отражению бешеной и яростной силы, собравшейся на кончиках клювов этих разъяренных существ.

Несколько сотен птиц погибло при подлете, но когда они достигли цели, стрельба заметно ослабела. Наемники боялись попасть друг в друга, а главное, им приходилось бороться с теми, кто их кусал, клевал и рвал когтями. Наемник, у которого разбивали шлем, уже считался мертвым наемником. Насекомые, не менее разъяренные, чем птицы, пробирались внутрь, а клювы продолжали добивать, пытаясь достать глаза.

Люди побросали транспаранты на землю, и если начало канонады просто привело их в ступор, то убийства, творимые у них на глазах, повергли их в панику. Люди побежали прочь, подальше от этого адского места.

Надо отдать должное телевизионщикам – они продолжали снимать. Возможно, они посчитали, что раз не участвуют в бою, то их и не тронут (в чем я был совсем не уверен, учитывая случайно возникшую сильную неприязнь животного населения к людям), а может быть, думали, что если что, то успеют сбежать в последний момент. Но на самом деле, как я думаю, они радостно потирали руки и уже считали, сколько денег смогут получить за такой репортаж.

И вот в этот хаос вклинился я. Хорошо, что танки стояли бок о бок (в трех – пяти метрах друг от друга). Меня никто не замечал, все боролись, бежали, стреляли и снимали поле боя. А я только сейчас на нем появился. Встав сбоку от танка, я начал стрелять. Стараясь максимально натягивать лук, я терял одну-две секунды, но зато это давало возможность прошить насквозь сразу все десять танков (хотя я еще не был уверен насчет последнего танка – стрела, подлетая к нему, уже могла быть на излете и пробивать только его нижнюю часть, сохраняя жизни экипажу). К сожалению, я не знал точного местоположения людей внутри танка, поэтому стрельба велась наугад, но думаю, промахнуться было не так-то сложно, учитывая небольшие кабины танков и большое количество народу внутри (выкапывая из своей памяти информацию про танки, в первую очередь вспоминал фильм «Четыре танкиста и собака», значит, можно исходить из предположения, что внутри сидит четыре человека).

Почти целую минуту я безнаказанно расстреливал железных чудовищ, как вдруг в голове раздался голос Дуболеса: «Ложись!» Падение на землю и свистящие звуки над головой. Один из наемников заметил меня и открыл огонь, лишь внимательность Ратибора, который крикнул Дуболесу, спасла мне жизнь. Свое падение я тут же перевел в перекат и откатился за танк.

– Проконтролируй его местоположение, – сказал я, в надежде, что в таком шуме меня услышат.

– Он обходит танк справа от тебя, приближается медленно. Сейчас Ратибор его удивит. Будь готов, как только услышишь команду, выскакивай и добивай.

Жаль, я не видел, как все произошло, но рассказы друзей потом дополнили картину. Наемник, который сосредоточил свое внимание на мне, конечно же не заметил налетевшего сзади ворона. Удар по шлему сзади хоть и не пробил его, но заставил обернуться. В это мгновение выскочил я и всадил ему стрелу прямо в грудь. После чего, даже не дождавшись падения тела, я снова скрылся за танком.

Танки стрелять перестали, видимо, шесть-семь дырок сделали свое дело. Некоторые попытались завести двигатели, но я тут же продолжил стрельбу, выводя их из строя. Вскоре у танков стали открываться люки, и люди, в большинстве своем раненые, пытались из них выбраться. Я старался никого не выпускать из вида, шальная пуля в таком хаосе могла найти любого.

Обезопасив лес от танков, я мог переключиться на наемников. Почти не скрываясь, я выныривал между танков, стрелял и скрывался за ними вновь. Это была бойня. Наемники боролись мужественно, и в душе мне было очень жаль этих людей, которые могли бы потратить свои силы на более достойные цели. И тут я вспомнил о Среднем.

– Найдите мне Среднего. Где он?

– Сзади, метров двести!

Обернувшись, вдалеке я увидел эту поганую черную машину, к которой бежали, в явном отступлении, Средний и Толстый. Я бросился за ними, по дороге натягивая тетиву:

– Прикройте меня, попробую их достать!

Первый выстрел ушел немного правее, второй едва задел Среднего по плечу, но в следующее мгновение он уже нырнул в машину, которая предусмотрительно стояла мордой наружу. Третья стрела вошла в заднее стекло, но, судя по всему, никого не задела. Машина завелась и с ревом кинулась наутек. Толстый так и не успел до нее добежать. Этот гад даже своего брата (хотя был ли он братом?) бросил на растерзание.

– Стоять! А то пристрелю! – крикнул я.

Толстый остановился, стоя ко мне лицом.

– Иди сюда, я не хочу тебя убивать!

– А я хочу!

Толстый быстро повернулся (честно говоря, трудно было ожидать от толстяка такого проворства) и выстрелил из пистолета. Пуля оторвала мне мочку левого уха и улетела вдаль. Разговор был закончен, так и не начавшись. Стрела, уже готовая к спуску, прошла через грудь толстяка и исчезла где-то за его спиной, второй стрелой я добил его в голову (так, по-моему, поступают наемные убийцы, не зря же я смотрел много фильмов).