Алексей Козлов - Городъ Нежнотраховъ, Большая Дворянская, Ferflucht Platz Страница 21

Удивительно, что в этих странах ещё не введено наказание за сомнение в истинности Библии!!! Джордано Бруно снова на костёр, только теперь на законных основаниях!

Они совсем с ума посходили! Ваш покорный слуга отлично помнит эти промывания мозгов, и даже он, будучи человеком неглупым и склонным верить только фактам, бывал неоднократно введён в заблуждение с тем, чтобы, забыв нескончаемые беды своего многострадального народа, с какого-то… плакать над чуждыми хитрецами. Мы и над своими трупами уже устали плакать, плевать нам на этих инородцев и на их мелкие неприятности! Надоело всё это! Прочь! Больше этого бреда не будет никогда! Не нужны нам чужие дела! Обойдёмся своими!

Глава 13

В которой Автор приноравливается к должности экскурсовода, и впервые описывает удивительные и неповторимые достопримечательности города Нежнотрахова.

Вы видите то здание, с выбитыми кое-где окнами и серым мезонином, в котором вряд ли кто-либо живёт? Это очень древнее, овеянное крыльями истории здание.

В смутные времена в нём были знаменитые винные Пипкины склады, многажды разграбленные народом. Иван Пипкин был замечательный купец второй гильдии. Он и отстроил Пипкины склады, как собственно склады, а одновременно как дом для себя и своего семейства. Прожив в доме около двенадцати лет, и провернув немало фантастических сделок, он наконец на свою голову начисто перешёл от торговли горячительными напитками к торговле скобяным товаром, вляпался в закупку твёрдого хорькового мыла и на прклятом мыле прогорел начисто, после чего сел в долговую тюрьму, оставив дом надолго без присмотра.

Потом дом был куплен городской управой для нужд просвещения и в нём долго процветали «Вызшие Экономические Курсы мадам Кидю», стяжавшие славу настоящего гнезда марксистов и бомбометателей. В прихожей, там, где при Иване Пипкине стоял мраморный бюст Сократа, теперь клеилась конторка с лежащей на ней «Капиталом» в толстом свином переплёте.

Потом всвязи с очередным неудачным покушением на императора, курсы закрыли, а дом был продан с торгов. Всё вернулось на круги своя – винные склады с триумфом возродились на радость нежнотраховцам.

Первое сокрушение винной твердыни было достигнуто в годы шведского нападения, когда воины эсмеральды сняли со складов всякую охрану. Тогда упилось до смерти в округе до трёх тысяч человек, учуявших запах высокоградусной халявы! Народ крушил бочки, кто чем мог – ломами, лопатами, отвёртками, топорами, протазанами и зубами, и черпал вино, кто чем горазд – лаптями, клешнями, фуражками, тазами, горшками, решётами, некоторые отчаянные головы с разбега ныряли в бочки, и многие же утонули в них, в общем – дым стоял коромыслом, а веселье не убывало! Потом склады как всегда подожгли, и они трое суток горели, как бешеные, не переставая ни на минуту разбрасывать искры; огонь бушевал всё сильнее, поглощая бескрайние запасы горячительных напитков и спирта- самое ценное в жизни нашего чумазого государства и бедного простого народа.

В этой мутной истории отличилась бедовая стрелецкая голова – граф Милован Фертыш, единственный из всех властьимущих пытавшийся с криком «Ура!» приструнить народ уговорами и протазаном, но отринутый буйно бухавшим народом «с великим воем и поношением».

Тогда обозлённые толпы пытались прибить агитатора к монастырскому забору кверх ногами и только вмешательство митрополита, запевшего пред толпой романс «На водах тёмных», ошарашило и отвлекло толпу, что дало возможность неосторожному Фертышу бежать в Фариново болото, где он впоследствии основал скит.

В дальнейшем только величайшее самомнение не позволяло ему говорить, что он описался от страха, как и было на самом деле, и он утверждал, что «толико чуть-чуть струхнул».

Если мы взглянем наискосок, то увидим на другой стороне улицы двенадцатиэтажное здание – квартирный дом. Ничего примечательного ни в его архитектуре, ни в его расположениии нет, одно лишь выдвигает это здание в ранг претендентов быть описанным в данном лдитературном творении – это то, что на первом этаже здания исстари находится юдоль и чертог здешнего шахматного движения – всемирно известный шахматный клуб»

Зелёная Ладья»

Шахматный клуп «Зелёная Лошадь», располагавшийся с изнанки времён на улице, носившей имя одного из классиков марксизма-ленинизма и переименованный в позапрошлом году из «Артемон-Плюс», влачил сейчас полужалкое существование на бюджетные средства. Какое существование может влачить шахматный клуб на бюджетные деньги провинциального города – общеизвестно и в пояснениях не нуждается!.

По вечерам, особенно зимним, когда голубые фонари возжигаются по всей Большой Дворянской, чёрные тены прочерчивают тёмную улицу классика, спеша в чёрный зев шахматного клуба. Обычно в такие дни здесь собирается человекдвадцать-тридцать. Две небольшие комнатушки, разделённые тонкой шиферной перегородкой, пошарпанные столы с разносортными, тоже видавшими виды досками и такими же комплектами шахматных фигур, баба при входе, обычно злая как собака ввиду никогда не платящих взносы шахматистов, норовящих сыграть теперь на халяву, закрытые наглухо ставни – вот и всё, на чём останавливается взор при входе в клуб. Если всё то тепло, запахи и отделения помножить на непроветриваемое помещение и нехороший моральный климат, царящий здесь, мы получим шахматный клуб «Зелёная Лошадь на пике существования – во всём его величии и красоте.

С давних времён не переставая ни на минуту шла в мире борьба за шахматный клуб «Зелёная Лошадь». Так же как на шахматной доске фигуры, фигуранты борьбы были покрашены в разные цвета. Одни были хорошие или такими себя полагали, принимая позу защитников древней и прекрасной игры.

Революционер Иполит Керамундов, стоявший у истоков нежнотраховского шахматного клуба, был личностью интересной, хотя в годы гражданской войны и расстреливал много и охотно.

Итак, с самого начала существования этого заведения за него шла неистовая борьба. Начальство завода, которому на всех основаниях принадлежало помещение, удивлялось, как могла произойти утечка собственности и всё время пыталось вернуть квадратные метры в своё лоно. Шахматисты пытались не дать произойти такой несправедливости и под лозунгами «Не дадим утерять шахматные традиции древнего города!», пикетировало, закрывалось на запоры, ходило с плакатами по газонам около сооружения, подавало в разные суды, даже зная о своей правовой несостоятельности. Самое главное, что в этой борьбе время шло, враг уставал, истощался в бдениях и бессмысленных диспутах, а клуб меж тем пребывал в руках шахматных карбонариев. Это была обычная картина Фиглелэнда времён революций, причём неважно, была ли то революция народная, демократическая, или же то была обычная буржуазная революция. Несколько раз менялось иначальство клуба, что напоминало времена Террора в революционной Франции – Робеспьериты сменяли жерондитов и наоборот.

Во все революции контингент революционеров строго пополам делился на отпетых фанатиков и активных карьеристов, греющих руки, как сказал бы знаменитый здешний философ Фима Обноскин, в мутной воде. Шахматистов можно было бы поделить точно так же на стойких фанатиков и ищущих карьеристов-первопроходцев. Что касается шахматного клуба «Зелёная Ладья», то тут ситуация была сложнее. Несомненые фанатики потихоньку стали понимать, какие выгоды может сулить им обладание несколькими сотнями метров площади на первом этаже многоэтажного жилого дома, и что там греха таить, лелеяли надежду в конце концов, тихой сапой приватизировав помещение, потом тихо продать его за клёвые зелёные деньги. Не такое уж плохое намерение, учитывая нравы нынешнего Фиглелэнда. Но затеянные ими же нравы, теперь не давали свершится Нежнотраховской справедливости – ввиду постоянных скандалов, дрязг и разборок власть пристально следила за перипетиями битв своих неразумных меньших братьев.

Кое-как клуб функционировал. Иногда устраивались турниры, и тогда в замкнутом, как патрон, помещении, где никогда не было места ни одному атому кислорода, собирались разновозрастные шахматисты.

Личности, с которыми мы можем здесь ознакомится, прикольны и в некоторой степени оригинальны. Здесь крутится довольно много бывших тайных агентов неких спецслужб, сменивших из-за пенсионного возраста основную деятельность по присмотру за непредсказуемыми шахматистами на искренее увлечение вечной игрой, несколько сумасшедших разного рода, юнцы, будирующие своё нарождающееся тщеславие, идеалисты игры, для которых она стала единственной отдушиной в жизни.

Мы покидаем гостеприимную улицу и отправляемся дальше по лестнице истории нашего златорунного края!

Глава 14