Алла Райц - Жизни ремесло. Сборник рассказов Страница 3

Еще ей думалось, что новый год откроет им новую жизнь, безбедную: муж и сын с войны скоро вернутся. Уж отзвучал парад Победы, а её письма к сыну вернулись со штампом – адресат выбыл, местонахождение неизвестно. Муж, штабной офицер, попытался навести справки, как будто в Манчжурии сын, а потом и сам пропал, тоже «адресат выбыл». Но ничего, когда-то вернутся. А когда? Далеко Симаха не загадывала, боялась.

Уже смеркалось, когда услышала она, как Ниночка возвращается, открывая незапертую дверь. Радостная, разрумянившаяся дочка вошла в комнату, необычайно чем-то довольная, крепко держа в руках темно-синий бидон. Радужную картину портил оторванный воротник её пальто.

Молча и торжественно Нина водрузила на стол бидон, затем быстро разделась, победно тряхнула короткими прядками коротко подстриженных белых волос и уселась за стол рядом с братишками, уже готовыми к опустошению тарелок, чтобы в них ни попало.

– Открывай, мама!

– Борщ! Борщ! – радостно заорали мальчишки.

– Борщ, – не успела подумать и Симаха, как уже уписывала за обе щеки вместе со всеми красный, наваристый, горячий борщ!

– И когда только она успела разлить его по тарелкам? – думала Симаха про дочку с удивлением. И ела, ела бесконечно вкусный ароматный борщ.

Наконец, уф-ф! Все, хватит, еще на завтра осталось!

Сынишки, насытившись, мирно заснули без обычных драк, Ниночка уселась воротник пришивать и тут только Симаха опомнилась и спросила:

– Нин, а что это бидон-то не наш? Где взяла? – быстро заговорила, – И воротник оторван! Как тебя угораздило? Или случилось что, не молчи, – заволновалась вдруг Симаха.

– Да все уже позади, мама, не волнуйся! Забыла, что сердце у тебя больное и доктор не велел волноваться?

– Нет уж, ты давай рассказывай все по порядку, не тяни. Я жду! – велела мать, для острастки пристукнув кулачком по столу.

– А вот что, слушай, – начала рассказывать Нина, -пошла я на «Мытный», как и договорились. Две карточки для парикмахера сразу в карман пальто убрала подальше, чтобы не украли, помнишь, как у тебя? Остальные начала менять. Меняла-меняла, сторговала буханку хлеба и пряники. Ну, я пряники в наш бидон сложила, буханку в руках несу, иду домой. Не успела к выходу, как вокруг вдруг все как заорут:

– Казаки, казаки!

И выскочил, откуда ни возьмись, летучий отряд. Казаки давай посреди рынка скакать, всех плетками, ремнями хлестать: и покупателей, и спекулянтов разгонять значит. Я испугалась, побежала, хлеб упал. Кинулась поднимать, да не успела: казак-то и подлетел как раз на меня, лошадь его хлеб в снег затоптала, а казак меня за воротник поднял и давай трясти, приговаривая:

– Ах ты, спекулянтка чертова! В тюрьму захотела?

У меня бидон из рук выскочил, пряники рассыпались, народ бежит в панике, всё пораскидали, размызгали. Бидон не знаю куда отлетел.

Ужас! Я заплакала, а казак все держит меня и трясет, тут воротник пальто как треснет, и оторвался! Дядька меня бросил, да ускакал.

Бреду я с Мытного, реву коровой. Наплакалась от души. Не помню, как дошла до парикмахерской. Ну, думаю, подстригусь хоть, все равно уже ничего не обменять на две карточки.

Вот в парикмахерской уселась в кресло, холодно. Парикмахер меня стрижет, а я ноги поджала под кресло, чтобы согреться. Чувствую, что-то есть внизу, да такое горячее! Может печка маленькая? Сижу, греюсь об это горячее. А когда выходить стала, наклонилась, чтобы посмотреть, что там такое стоит под креслом-то, и вижу – бидон вот этот синий, вот… Я его и вытащила, вроде бы достала, а то скажут, чего там высматриваешь. Ну достала и держу, как будто бы он мой. Эх, думаю, сейчас меня задержит парикмахер. А он посмотрел на меня, так окинул взглядом и ничего не сказал, вроде признал, что это мой бидон. А я медленно-медленно вышла, спокойно, будто что принесла, с тем и ухожу. Уже на улице заглянула в бидон, а там борщ! У меня аж голова закружилась от радости. Я бегом домой! Остальное ты знаешь.

– Ой, как же это, вот так история, ужас, ведь нельзя чужое брать, – мать растеряно и грустно приумолкла.

– Сама не знаю, как так вышло, мам, почему бидон-то схватила? Так мне было страшно домой с пустыми руками возвращаться и наш пропал ещё. Ну, думаю, что я скажу… А тут этот горячий, да еще ничей, наверно поэтому и взяла. Что теперь делать-то?

Помолчали.

– А казаков не осуждай, служат они, люди говорят не за ордена, за кормежку для лошадей служат, им сказано – борьба со спекуляцией, вот они и борются, как умеют, – заметила Симаха, – да и дядька тот, казак-то, мог и похуже что с тобой сотворить, арестовать или еще что, повезло тебе, – уверенно добавила мать. – Давай-ка лучше укладываться, воротник завтра дошьем, а то меня совсем разморило, никогда так не ела.

Спасибо, доченька, накормила, бидон мы подарим кому-нибудь, разбогатеем – борщ для людей наварим, спи, не плачь. Утро-то вечера мудренее.

Тайное счастье

Саван тумана поднялся от реки, окутывая таинство игры теней, еле видимых в прозрачном и холодном мороке.

Две тени запутались в ивовых косах, слабым оттенком во влажной шелковой маете ивы заскользили по веткам. При лунном свете видно, как медленно и осторожно спускаются тени вниз, ползут по траве, пытаясь дотянуться до черной воды.

Но ива будто притягивает их неведомой силой, опутав неясными нитями, не отпускает надолго.

Тени дрожат, сливаются в одну, потом опять возникают размытыми очертаниями, взлетают и удаляются от ивы и возвращаются вновь.

Эта бесконечная игра похожа на прятки, ведь именно так любили играть они: когда-то муж и жена…..

Девушка и призрак налегке

Бывает, что и с призраками чудеса случаются.

Вот вам одна история. Примечательна она тем, что призрак наш был путешественником налегке.

– Да возможно ли это? Как же так? – спросите вы.

А очень просто. Бывало, сидит наш призрак в каком-нибудь замке, да вдруг ни с того ни с сего заскучает: всех хозяев давно извёл страхом, даже мышей перепугал. Нет бы угомониться, лечь поспать лет на сто-двести. Так нет, не сидится ему на месте, скучно: р-р-раз, и шагнет широко за новыми впечатлениями, поминай – как звали.

А шаг у него и впрямь был широкий, что ни шаг, то другое время и место действия. Бывало так и прошагает насквозь все времена и события, не замечая ничего вокруг, с мечтой о встрече с невиданным. А уж будьте уверены, он все повидал. Но пошагает-пошагает по мирам разным и возвращается в замок ни с чем.

Однажды, то ли шаг был мал, то ли луна в глаза заглянула, но задумался призрак больше обычного, и сам не заметил, как оказался в хрущёвке. Да вы сами знаете, там ещё девушка одинокая жила.

Жила-то она жила, но как? На всех стенах картинки, да розочки засушенные понавешены, доски разделочные вручную изготовленные и девушкой расписанные, гитары старинные, фотографии, а еще – следы невиданных мужчин, вырезанные из бумаги и по потолку наклеенные, которые топтались будто.

Ещё на стенах её комнатушки висели маски. Маски индийские, индейские, кубические и графические, абстрактные и вообще непонятные. Также на стенах можно было найти всякие записочки будто бы на память: ну, поздравления разные от вымышленных возлюбленных, девушке посвященные, с сердечками, стрелочками и крестиками, это она сама так придумала, чтобы не было грустно порой.

– Это же мой случай! – решил призрак. – Экая экзальтированная особа. Останусь здесь подольше, авось скучно не будет!

И остался.

Знал бы, чем все кончится, улетел бы на крыльях ночи, куда глаза глядят, не заморачиваясь. Ан нет, остался жить и девушке докучать.

Больше всего любил наш призрак струны гитарные рвать. Вот уснет девушка, а он подойдет к гитаре и ведет ногтём по струне: тихо-громче – вжик-взи-и-йок! Порвана струна, взвизгнула. А уж девушка визжала среди ночи следом за струной, ужас как душераздирающе! Только соседи диву давались, мол, такая скромница днем, ночами, ночами-то что вытворяет. Беспокоились. И не зря. Наш-то призрак совсем распоясался: чаек пьет, а чашку об пол бьет! Толкаться начал – то по плечу девушку хлопнет, то ножку подставит, а то маску с гвоздя стащит и затопчет.

И все ему с рук сходило: поплачет девушка, да и дальше живет. От этого наш призрак совсем озлобился, новые пакости придумывать начал. И так допёк жиличку, что придумала она вот что.

В ночь полнолуния села у зеркала, в семи зеркалах отразившись. Свечу красную поставила и во все глаза смотрит да приговаривает с завыванием:

– Приди ко мне суженый ряженый….у-у-у…а-а-а, приди, приди-и-и!

Не выдержал призрак, очень смешно ему было девушке в зеркалах показаться. Сгонял по-быстрому на улицу, шляпу снял с какого-то господина, нарядился в шляпу-то и выступил в зеркале перед девушкой. Глаза свои для пущего впечатления совсем из орбит высунул, вроде, мол, поражен её красотой неземной. А девушка не отпрянула, смотрит на призрака через зеркало и не оборачивается. Ему интересно – что это она удумала, он ближе, ближе подходит, ишь, замерла, вот сейчас как схватит и задушит глупую девчонку! Сердится призрак – почему не боится бессовестная?