Олег Копытов - Я в Гане – ни шиша в кармане… Повесть Страница 3

Выхожу на балкон. Закуриваю. Внутренний дворик. Там сейчас полно народу. Точнее, самые колоритные фигуры – пять или семь женщин и девушек, которые чего-то стирают, парень возле большущего черного бака стоит, воду в таз наливает. Ну еще студенты, кто же еще, на скамейках сидят. Одна тетушка видит меня, улыбается шире широкого, кричит: «Сэр, мы можем вам постирать всё, что вам нужно!» По правде сказать, я не сразу допёр, не сразу все пазлы этой фразы сложил. Говорит вроде по-английски, но на каком-то странном английском. Некоторые слова типа «вош» – четко и ясно, а вот модальный глагол – убей меня, не «кэн», а «кан». Да и в целом мелодика фразы совсем непривычная. В общем, смесь английского с нижегородским, точнее, с каким-нибудь ашантийским. «Мадам, ай’м вэйтинг май фрэнд! Мэйби лэтте! – О кей, сэр, о кей!»

Стук в дверь. Отрываю, неслабо приложившись к незапертой двери. Грохот при этом… в русских домах соседи по лестничной клетке такому домохозяину давно бы голову оторвали…

Юра входит со своей неизменной улыбкой.

Он живет в соседнем корпусе, как две капли воды похожем на мой. Его комнатка-квартирка недалеко от главного входа. Тоже на втором этаже. Атрибуты такие же. Только не вентилятор, а кондиционер. Кровать двуспальная (с кем ему спать, когда сам мне еще в Москве говорил: ни жены, ни намека на нее). Стена-окно в общий коридор возле входной двери завешена синей занавеской с причудливым узором. Да и больше комнатка-то. Точнее – длиннее. Что ж! Красиво жить не запретишь. Только вот странно как-то. Ему – всего-то тьютору… ну как, это даже ниже нашего ассистента кафедры, Илдико или кто-то там еще, подобрали такую квартирку – с кондиционером, а мне – профессору – гроб Раскольникова с вентилятором… Ну ладно. Мы не гордые.

Юра предлагает покормить меня обедом: у него есть суп с тунцовыми консервами и… не без гордости Юра долго рассказывает, как сам варганил котлеты. Конечно, соглашаюсь! Говорю ему: пойду на его балкон покурить для аппетита. «Покурить для аппетита?» – удивляется… Сам он не курит, и как я не пытался в скорострельных двухнедельных е-мейлах узнать у него, сколько здесь стоят сигареты и где их достать – не только не дал ответа, но и писал, что ни разу не видел в кампусе курящего человека. Ни черного, ни белого. Я ему тогда не поверил. А зря… Но об этом позже…

На балконе напротив – девушка…

Ох, блин! А как хороши ганки-то! Молодые ганочки в особенности. Редко угольно-черные, чаще такие шоколадные, – личики, улыбки, фигурки, улыбки, одеты в свои облегающие джинсики и футболки-блузки так изящно, улыбаются так мадоннисто, свои колечки-браслетики, сотовые телефончики носят так легко-тонко-уместно, походки, да все движения такие пластичные – это вам не топором срубленные америкоски, бледные спирохеты без намека на улыбку сплошь в шортах типа изношенных семейных трусов. Ганки – даром что темненькие – каким-то внутренним светом светятся, какой-то внутренней сладостью манят… Влюблялся я там, влюблялся, чего греха таить-то. Только вот, дорогой читатель, постельных сцен или чего-то такого в этой скромной повести не жди. Не об этом повесть. Да и отыграла моя гармонь давно… мои гормоны давно отцвели, чай пятьдесят ровно, не тридцать с хвостиком, мне не только о душе пора подумать, только о ней, родной, и думаю…

На балконе напротив – девушка. Увидела меня, улыбнулась, ручкой мне помахала. Я ей тоже. И улыбнулся, и – свободной от сигареты – рукой помахал…

Итак, мой первый обед в Гане – дело рук Юрия. Тунцовый суп жирноват, а вот котлеты – ну почти такие я в Полтаве ел… Ну не такие, но украинистые в общем у Юры котлеты получились. На десерт – папайя.

Опять иду на балкон курить. Зову Юру с собой. Просто рядом постоять, словом перемолвиться.

– Юра, давай на «ты»!

– Олег, знаете, мне тяжело будет, когда разница в возрасте почти десять лет. Илдико вон тоже сразу на «ты» предложила, я согласился, хоть она и босс, но мы ж с ней ровесники.

– Логично.

– А еще, знаете… Вы очень много курите. Я еще в Москве заметил. Пачки две в день, наверное?

– А то и три.

– Не знаю, не знаю… Я действительно ни в прошлый раз, ни в эти две недели не видел в кампусе ни одного курящего. Я точно не знаю, но, кажется, у них даже есть какой-то закон против курения. У них ведь цивилизация от англичан, а теперь они американцев обожают, хоть и к Англии не остыли, а там и там – законы прежде всего. Вы бы узнали у Илдико, вообще можно в кампусе курить?

– Хорошо. В понедельник спрошу…

Мое настроение, еще минуту назад взлетавшее рекордом Елены Исинбаевой, – еще не глубоко, но тупо падает…

Юра этого не может не заметить и предлагает прогуляться до «Легон Молла».

– А это у нас что?

– Молл – это торговый центр. Ну, Легон, наверное, знаете – пригород Аккры, где наш кампус, да, собственно, пол-Легона кампус и занимает.

– Конечно, идемте.

– Через часик созвонимся…

Красная земля – но мало. Зеленые лужайки, веселые зеленые пространства разнеженной под солнцем и политой нередкими и недолгими дождями стриженной мягкой травы, цветущие ярко-желтыми, ярко-красными, ярко-пурпурными цветами кусты, деревья со стволами в полтора метра диаметром, высоты неимоверной и обязательно с раскидистой кроной, листья – с чайные блюдца; дома в колониальном и псевдо-колониальном стиле: чистые желтые стены, ярко-коричневые рифленые крыши, ярко-черные аккуратные рамы окон… Это еще кампус.

За калиткой в кирпичной стене – много пустого жаркого пространства, узкая автомобильная дорога со сплошным потоком машин. Какие-то убогие у стен жалкого серого кирпичного забора, чем-то торгующие, просто стоящие, сидящие. Улыбок чего-то нету. Вообще-то есть, но мало. Разговоров много. На всё том же странном англоподобном. «Юра, а как мы дорогу-то перейдем? – Да вот не знаю, я здесь еще ни разу не ходил. Со стороны центра кампуса есть выход в Легон, целые ворота, арка такая, вот там если идти, эту дорогу переходить не надо… А здесь…»

А здесь я беру инициативу в свои руки. Немного прошли – две остановки микроавтобусов (без окон без дверей, очень узких, с мальчишкой контролёром-распорядителем) друг против друга. Издали вижу, что именно в этом месте кто-нибудь на свой страх и риск всё же дорогу перебегает, движение-траффик при этом остаётся в силе, но перед перебегающим машины чуть-чуть, но тормозят…

Перебрались. Десяток метров вперед – большая заасфальтированная площадка. В Аккре так много пустого пространства! Только левый край большой площадки заполнен. В три ряда длинно стоят легковушки. Белые с желтыми пятнами. Как позже окажется – новенькие такси напрокат. То есть плати немалую аренду и ишачь, сколько влезет. Желающих – здесь – ни разу не видел. Хотя такси и в Аккре, и в Легоне, и даже в кампусе – пруд пруди. Нормального общественного транспорта-то в двухмиллионном городе нету. Больших автобусов каких-нибудь. А на маршрутках сильно не наездишься… Белым, кстати, в эти, по местному, «тро-тро» влезать вообще как бы западло…

Итак, перед нами «Легон Молл». Он занимает всё нижнее пространство внушительного высокого здания стекла-бетона. Слева – зелено нестрижено высоко поле. В Аккре так много пустого пространства! Справа – железный решетчатый заборчик, за ним высочайшие деревья и какие-то низкие домики: как потом окажется – здесь один из краёв университетского госпиталя.

Внутри «Легон Молла» – вожделенная сильная прохлада, видать, от очень сильных кондиционеров, целый городок продуктовых полок, колонн даже, колоннищ! Тронной стеной – мясной ряд… И цены! Цены! Москва, а тем более Питер с Киевом отдыхают. Сеточка картошки в полкило – почти триста рублей, ежли перевести се́ди в рублики. Юра говорит, что в кампусе есть магазин, где очень дешевые крупы, макароны, сахар, хлеб. Но никакого мяса там нет. Беру четыре чикен легз: без мясного или хотя бы куриного духа еда не еда… Ну и переходник, конечно, в маленьком отделе промтоваров: розетки здесь какие-то трехдырочные, а у меня компьютер-ноутбук, без которого, кстати, любому преподу в любой поездке делать нечего, тем более в Африке.

Идем назад, я завожу разговор на лингвистические темы. Говорю, что всю сложность бытия могут передать – и то не совсем! – только языки синтетического типа, никак не аналитического. Английскому до русского расти и расти. Точнее, не дорасти никогда. Ну как можно передать все нюансы мира без приставок, суффиксов, окончаний?! Одними голыми корнесловами? У нас: «конь», «коняжка», «конёк», «конёчек», «конище», «конина», «коник», «конник», «конный», «Первая Конная», в конце концов! А в английском что? Хорс – и всё! «Не знаю, вам виднее: вы – профессор, я тьютор…» Я подозреваю, что это он от силы, а не от слабости, от разговора уходит. Он свободно владеет русским, конечно, родным украинским, польским и кучей вариантов английского – собственно британским английским, американским, австралийским, индийским, ганским… А я?