Елена Колина - Воспитание чувств: бета версия Страница 33

Ну, с Аней понятно, они договорились, и Роман действовал в рамках договора, но вот загадка – зачем было унижать чудную, милую, красивую Ирку? Почему бы просто не расстаться, как все люди? Почему ему обязательно нужно было выгнать, почему так глупо – слушать, как она звонит, не открыть дверь?

Можно было бы сказать – ну, просто ему нравилось унижать людей. Но в его отношении ко мне не было ничего, кроме добра. Даже когда я попросил у него денег взаймы, для отца: у отца в Польше угнали машину, он добирался чуть ли не пешком и остался должен за угнанную машину три тысячи долларов, для нас катастрофа космического масштаба, – Роман не дал, объяснил, что не хочет испортить со мной отношения – отец никогда не сможет отдать, и эта подачка встанет между нами, мы не сможем остаться друзьями. Пачки долларов валялись на Фонтанке повсюду, без счета, одна из них могла бы стать нашим спасением… В глазах Романа ясно читалось «какого черта мне помогать твоему отцу-неудачнику?!», но он объяснял, а не унижал меня. …Тогда почему? О таких людях говорят «очень сильная энергия разрыва», но он, мне кажется, не хотел разрыва отношений, – просто ему со всеми было плохо, у него была такая рваная душевная ткань, что он ни с кем не мог себя душевно совместить. С Иркой их жизнь могла стать осмысленной, – но нет.

После Ирки была Даша, чужая жена: глаза в пол-лица и тоненький голос. Даша не была интеллектуальной, она, как Наташа Ростова, не удостаивала быть умной, не была картинно красива, не была дружественной с Алисой и Скотиной, чужие дети были ей интересны не больше, чем движущиеся фигуры. Она бывала разной: то романтичной – вспыхивали глаза, она говорила «а кем бы ты хотел быть, если бы…» или «а давайте зажжем свечи и будем смотреть на Аничков мост», то практичной, и всегда смешливой, смеялась даже когда Роман показывал ей палец; это была их детская шутка: палец медленно вырастал из сжатого кулака, она серьезно смотрела и наконец не выдерживала, начинала хохотать, и за ней смеялся Роман, – в их смехе было что-то волнующее, сексуальное, что смущало меня больше, чем когда Роман с Жанной уходили на наших глазах в спальню. С Дашей они много смеялись, и только с ней он разговаривал: не хвастался, а рассказывал, делился. С ней Роман вел себя как снисходительный мужчина ведет себя с любимой женщиной: однажды она потащила его по магазинам искать ей сережки (не покупать, у нее был муж, а с Романом у них была дружба), он поднялся и покорно пошел за ней, повез ее по магазинам, как обычный любящий мужчина. Она была единственной, кому он дарил подарки: обдумывал, искал по антикварным магазинам, нашел портсигар необыкновенной красоты, – и она вытащила из него тонкую сигаретку, повертела в пальцах, не декадентски тонких, как у интеллигентной Ирки, а в коротковатых живых пальчиках, сказала «какая прелесть, ну, я пошла, мяу», она всегда уходила внезапно – у него не было над ней власти, а у нее над ним была, самое лучшее в нем принадлежало ей. Но романа не было. Даша была не из тех, кто вляпается в плохую историю (а он был плохая история), она была из тех, кому нужно счастье, – а с ним какое же счастье? Он бы и ее выгнал. Роман был красивый и богатый, но бедный, как Синяя Борода, с той не мог и с этой не мог, ни с кем не мог. …Материя сказала по-житейски, без затей: «Водит и водит женщин, водит и водит, да все без толку…»

Роман водил женщин, а Энен разговаривала с нами о любви: у Казановы – талант любить, Дон Жуан мстит всем женщинам за невнимание матери, у маркиза де Сада идея свободы без ограничений нравственности, а вовсе не причинение боли…

Ну, и раз уж зашла речь о любви и сексе, то она познакомит нас с Фрейдом.

Фрейд, конечно, сильно нас смутил, как будто нас познакомили с кем-то, кто ведет себя неадекватно: мы-то думали, он философ, мы от него такого не ожидали… Фрейдовские термины: оральная, анальная, фаллическая, латентная, генитальная стадии развития вызвали у нас приступ смущенного хихиканья. Можно было признать, что Скотина находится в латентной стадии и его либидо направлено на то, чтобы носиться по комнате и скакать по диванам под Хармса, но согласиться, что сами мы находимся в генитальной стадии и единственное, что нас занимает, это секс?!

– Это он находится в генитальной стадии, – ткнув в меня пальцем, сказала Алиса. – Это он только и думает о сексе, а я нет.

У меня образовалась еще одна обида на Фрейда: он утверждал, что все проходят через гомосексуальный период. Почему все? Я никогда не думал ни о ком в таком смысле, кроме одного раза: мамина подруга отказалась от гомосексуального сына, и мама спросила меня: «А если бы ты вдруг оказался этим самым?..» Я подумал: «С чего бы? Это как будто вдруг оказаться жирафом». Для верности я, мысленно перебрав своих друзей, попытался представить себя «этим самым», – нет! Я искал и не находил в себе тайные желания, а мама подумала-подумала и сказала: «Если бы ты оказался этим самым, я бы любила тебя не меньше». «Ты идеальная мать, – заметила Ларка, – идеальная мать для него. А для меня нет. Как будто ты – это две разные матери».

Энен объявила, что познакомит нас также с Фроммом и Франклом: мы должны заранее знать, что такое любовь.

Любовь по Фрейду – желание обладать любимым объектом, любовь по Фромму – умение любить самому, любовь по Франклу – духовная близость, которая не зависит даже от физического существования любимого человека, – ничто из этого мне не подошло. В любви по Фрейду было слишком много секса, в любви по Фромму слишком мало секса, в любви по Франклу не важно было даже, чтобы любимый человек был жив, это было как-то слишком. Так мы с Алисой и не поняли, по кому нам любить.

Что же касается паролей, то Алиса должна упоминать «либидо», «оговорка по Фрейду», «океан бессознательного», «кушетка психоаналитика» и прочее модное.

Как это было

У нас Ларка в генитальной стадии. А мама не может смириться, что ее ребенок теперь сексуальный объект.

Дома был теплый откровенный женский разговор. Сначала мама кричала Ларке: «Тварь!», а потом был женский разговор.

Когда я пришел с работы, Бабули и Ларки не было дома. Была одна мама, вся на нервах. Нервничала молча, как будто лев готовился к прыжку. Сказала только, что шуба не помогла: теперь уже понятно, что шуба не помогла, и лучше бы мы просто жили на эти деньги, все равно Ларка как с цепи сорвалась.

Когда зашуршал ключ в замке, мама бросилась в прихожую. Ларка еще открывала дверь, а мама уже кричала: «Ты просто тварь!» …А если мама войдет в дом под крик «ты просто тварь»? Ее тоже не настроит на мирный лад такое начало.

Мама стала кричать, и Ларка стала кричать. Повезло еще, что Бабули и папы не было дома (папа в это время ехал по Германии, а Бабуля гуляла по району).

– Он тебя тискал! Прямо на улице!

– Никто меня не тискал. Ни на какой улице.

– Я видела, не отпирайся, я видела, я чуть с ума не сошла!

– Вот я и говорю, у тебя галлюцинации…

Мама видела Ларку из окна троллейбуса. Троллейбус стоял на светофоре, мама смотрела на Ларку, но ничего не могла сделать. Мама просила водителя выпустить ее, стучала в водительское окошко зонтиком, но водитель не открыл двери. «Как ужасно чувствовать свое бессилие», – сказала мама. Мама бессильна, и в троллейбусе, и дома.

Поскольку Ларка кричит громче мамы, мама опомнилась и ласково сказала: «Прости меня за “тварь”, давай поговорим откровенно и тепло, как две женщины, ты, я и Петя».

Но Ларка не особенно хотела разговаривать.

Когда Ларке была нужна свобода, она хотела разговаривать: спрашивала, почему нельзя на дискотеку или ночевать у подруги, обсуждала, почему нельзя именно ей, а всем можно, торговалась, во сколько вернуться – в 10 или в 10.15… Но сейчас у нее уже есть свобода, поэтому она не особенно хочет разговаривать.

Откуда у Ларки свобода? Да просто взяла, и все. Оказалось, что можно просто уходить, – а что ей за это будет?

И теперь она просто уходит и приходит, когда хочет. Когда папы нет. Когда папа дома, Ларка стесняется. Но папы все время нет, и Ларка сорвалась с цепи.

Женский разговор был такой:

– Ты взрослеешь, скоро будешь девушкой…

– Я скоро буду девушкой?.. Ладно, как скажешь: я скоро буду девушкой.

Между прочим, Ларка последнее время задает странные вопросы: а презервативы помогают? а травка возбуждает? Как будто она уже не девушка, а я гуру по сексу.

– Поверь моему женскому опыту, в твоем возрасте любовь – это не тискаться, это ходить, разговаривать по душам…

– Вот сама и ходи! По душам!.. Я не хочу, чтобы он меня бросил, я хочу, чтобы меня любили.

– По-твоему, можно понравиться мальчику, только если дашь себя тискать?

– А как иначе можно понравиться мальчику?..