Игорь Соколов - Человек из грязи, нежности и света Страница 36

С этой целью они решили днем спать и постараться подкараулить его ночью, но все было напрасно, этот вездесущий гад слышал их каждое слово, и если раньше болтал с ними вполне откровенно, то теперь молчал как партизан.

– Интересно, чем он занимается?! – задумался дядя Абрам.

– Наверное, играет в карманный бильярд, – засмеялась Рита, прижавшись нежным личиком к уже заросшему бородой дяде Абраму.

– А что это такое?! – спросил он.

– Ну, это, когда мужчина, кладет в общественном месте руки в карманы и начинает свой корешок руками возбуждать!

– Это просто оскорбительно слышать?! – неожиданно вырвался из стены сердитый и тоненький голосок продюсера.

– А вы разве онанизмом не занимаетесь?! – лукаво улыбнулась Рита.

– Это не вашего ума дело! – прокричал продюсер и тут же замолчал.

– Ну, что же вы молчите?! – спросила Рита, но он уже не отзывался.

– Видно, здорово ты его задела, если он спустя неделю заговорил, – усмехнулся дядя Абрам.

– Да, он просто импотент, ничего не может, вот и наблюдает, – заплакала Рита.

– Ну, ну, не надо только плакать, – утер ей слезы ладонью дядя Абрам.

– Эх, была бы водка, я бы хоть душу отвела, – вздохнула Рита.

– Ну, тебе только водки и не хватает, – он любовно погладил ее живот и прижался к нему ухом, – кажется, уже что-то шевелится.

– Уже не просто шевелится, а долбится ногами, как бандит какой, – рассмеялась Рита.

– А может руками?!

– А не все ли равно?!

– Без спиртного, конечно, тяжеловато, – вздохнул дядя Абрам.

– Вот и я говорю, куришь, куришь этот «Беломор», а кайфа никакого.

– Вообще-то кое-чем я могу тебя угостить, – улыбнулся дядя Абрам.

– И чем же?! – у Риты загорелись глаза, как у дикой кошки.

– Сейчас, сейчас, – дядя Абрам накинул на себя халат и пошел на кухню, там он из холодильника вытащил несколько килограммов бананов, и стал их все подряд чистить, а потом все очищенные бананы протер на терке и перемешал их с медом в большой миске.

– Ну, вот, и готова кашка прекрасного самочувствия, – он с улыбкой взглянул на недоумевающую Риту.

– Может, ты все-таки объяснишь?!

– А что объяснять, бананы очень здорово поднимают настроение, – он потер руки и наложил ей в тарелку банановой каши с медом.

– Ты только поешь, и твое настроение сразу поднимется, – и он протянул ей свое изобретение.

Рита сделала несколько глотательных движений и неожиданно почувствовала легкий кайф.

– Что это такое?! – изумилась она.

– Это банановая каша, гораздо легче и безвреднее, чем алкоголь! Честно говоря, я про нее от одного профессора узнал! – дядя Абрам тоже закурил, обняв рукой Риту.

– Тебе хорошо со мной?! – спросила Рита.

– Да, очень!

– И мне тоже!

– Ты, знаешь, я уже стала привыкать и к тебе, и к этой квартирке, и даже к нашему свихнувшемуся продюсеру.

– Это, наверное, оттого, что мы любим друг друга, – мечтательно вздохнул дядя Абрам.

– Наверное, на свободе ты бы меня так не любил, – предположила Рита, – у тебя были бы разные дела, бизнес!

– Возможно, – если бы не этот легкий кайф от банановой каши, то, возможно, дядя Абрам бы с ней заспорил, хотя с такой крошкой разве можно о чем-нибудь спорить?!

Дядя Абрам опять любовно поглядел на ее живот и прижался ухом к нему. Невидимая крошка-дитя, чувствуя здоровый материнский кайф, лупило ножками изо всех сил.

«Возмущайся или наслаждайся, – подумал дядя Абрам, – любое растение просто загадка природы!»

– Какой ты все-таки умный, – вздохнула Рита.

– Я не умный, а безумный, – развеселился дядя Абрам.

Неожиданно он тоже почувствовал, что если бы этот свихнувшийся продюсер не закрыл их вдвоем в этой квартире, то он и не почувствовал бы такой лучезарной и теплой волшебной любви.

Глава 29. Теория избранного бессмертия

– Мы должны спасти Глеба, – сказала на следующее утро за завтраком Соня.

– Да, конечно, – согласился Эскин, хотя на душе у него скребли кошки, а еще очень хорошо вспоминалась угроза Зэбки упечь и его в психушку, если он еще раз попытается заговорить с ним об освобождении Амулетова и Глеба.

– И Амулетова тоже надо выпустить, – вспомнила о детективе Соня, – кстати, ты с Зэбкой поговори, предложи ему денег и все будет о’кей!

– Хорошо, поговорю, – пообещал машинально Эскин.

– Так, звони, что же ты ждешь?! – взгляд Сони давал ему команду, а внутренний голос запрещал ему ее выполнять, и все же он взял телефон и позвонил.

– Алло, Зэбка, это опять я! Я готов предоставить тебе приличную сумму денег за их освобождение! – голос у него дрожал, как у человека, пойманного на месте собственного преступления.

– Нелегко жить с дураками. Иногда надо от них избавляться, – засмеялся Зэбка.

– Это угроза?! – крикнул в трубку Эскин.

– Нет, это просто констатация факта, – ответил Зэбка и отключился.

– Что он сказал? – спросила перепуганная Соня.

– Черт, черт! – Эскин с размаху разбил свой телефон об стену. – Он хочет нас с тобой тоже отправить туда же!

– Так бежим! – вскочила со стула Соня и побежала одеваться. Эскин смотрел на осколки своего телефона и плакал. Еще никогда ему не было так стыдно и так страшно.

– Что такое хаос? – спросил он сам себя. – Наверное, это мир при начале своего сотворения!

– Эскин, блин, ты что, ох*ел?! – Соня впервые при нем сказала нецензурное слово и он покраснел, будто это слово он только что произнес сам.

– Зачем ты материшься?! – обиделся Эскин.

– Сейчас не время обижаться, быстрей одевайся и бежим! – дернула она его за руку.

– И куда?! – вяло спросил он.

– Не все ли равно! – с досадой выкрикнула Соня.

– Вот так люди и сходят с ума, – вздохнул Эскин и стал торопливо одеваться.

Вообще, как он успел уже заметить, было в этой спешке что-то позорное и унизительное.

Позорно было бояться Зэбки, и унизительно было скрываться от него, как впрочем и покидать свою квартиру. Эскин с какой-то сардонической улыбкой поглядел на потолок в кухне, где Соня сидела на его голове, а в его раскрытый рот влетала большая черная муха.

Было странное ощущение, что Глеб уже знал их судьбу и обозначал ее своей символической картиной. Когда Эскин рассказал про свою мысль Соне, она засмеялась.

Она давно привыкла, что все мужчины, избранные ею, приносят ей в жертву свою собственную жизнь, и ничего удивительного она в этом не находила.

«О, Боги! Какая порочная женщина мне досталась. Ради нее сходят с ума, из-за нее попадают в психушку, а ей все нипочем», – сокрушался в душе Эскин, когда садился с Соней в такси.

Они успели очень вовремя. Как только их такси стало отъезжать, к их дому подъехала спецмашина Зэбки. Эскин увидел через зеркало заднего вида Зэбку и двух санитаров, стремительно забегающих в подъезд их дома, и усмехнулся.

«Перспектива – замечательная штука, она позволяет увидеть врагов совсем крохотными».

Соня тоже усмехнулась, поглядев на него

.«Все же смысл построения этого мира заключен в хаосе, – задумался Эскин, – хотя и случайность, происходящая неоднократно, уже не случайность, а необходимость.»

Соня держала его руку в своей очень крепко, как будто боялась потерять. В его глазах она тоже уменьшилась.

Любовь, которая до этого так яростно ослепляла его разум, чуть-чуть померкла и дала ему хорошо разглядеть все ее изъяны.

Порочность и беременность, одновременно сходящиеся в Соне, являли картину беспощадного стыда, стыда, который показывал ему ее распущенность в самом гнусном виде. И все же любовь опять возвращалась в его сердце и требовала прощения Сони, и он ее тут же прощал, та же самая похоть – порочность, в которой он обвинял ее, пробуждалась и в нем, а когда он ее желал, она становилась самым прекрасным на свете существом.

– И куда мы все-таки едем? – нарушил их молчание водитель.

Они уже въехали на Садовое кольцо и были в самой гуще машин. Некоторое время они молчали. Водитель, заметив их замешательство, улыбнулся.

– Вообще-то я могу возить вас сколько угодно, лишь бы мне платили!

– А давай, действительно, прокатимся по Москве, – предложила Соня, – может эта прогулка нас освежит?!

– Может быть, – вздохнул Эскин.

И почему он с ней соглашается?! И всегда позволяет ей управлять собой?!

И тут Эскин пришел к совсем неожиданному выводу, что ему нравится, что Соня им управляет, то есть ему нравится подчиняться Соне, потому что он сам не привык или не научился управлять собой!

Но тут его мысли прервал водитель.

– А вы верите в бессмертие? – спросил он.

– Ну, вообще-то верю, – отозвался без всякой охоты Эскин.

Соня просто улыбнулась и промолчала.

– И что же вы верите, что какой-нибудь негодяй или подлец тоже будет бессмертен?! – усмехнулся водитель.