Иван Охлобыстин - Пустынные герои (сборник) Страница 4

Меня тогда жутко томили неразделенные чувства к однокурснице, я собирался выдуть себе мозг картечью из двустволки и сердечно не был заинтересован заниматься деньгами.

«Не убежит», – печально решил я и поручил товарищу Z дальше вкладываться в новые вышки и новые южнокорейские фирмы по производству магнитофонов. Сказывалась тяга мальчишки с городской окраины к зарубежной эстраде.

К слову, от мысли подкупом завоевать сердце возлюбленной я сразу отказался, потому что обычно влюблялся как раз в идейных. Дурные деньги могли все, наоборот, усложнить.

Товарищ Z мудро распоряжался имуществом и за три месяца присовокупил к уже имеющимся двум миллиардам еще четыре. Банковские выписки до сих пор служат растопным материалом в бане на даче у тещи.

В 1990 году сначала Ирак напал на Кувейт, потом Америка на Ирак, Ирак, покидая Кувейт, напоследок запалил все нефтяные вышки, и мои деньги черными клубами дыма растаяли в бирюзовом небе Ближнего Востока. Мало того, товарищу Z пришлось продать южнокорейские компании, чтобы покрыть расходы по тушению, сами вышки тоже продать, оплатить услуги юристов и прийти к сумме в один миллион долларов с хвостиком.

Я тогда снимал свой дипломный фильм «Разрушитель волн» в Махачкале со своим другом оператором Михаилом Мукасеем. Товарищ Z, дожидаясь нас в Москве, пошел в казино «Метелица», где за два дня проиграл оставшиеся деньги, после чего утопился в Покровско-Стрешневском пруду. В том районе, по-моему, жила его мама. Порядочный дядька был, тайный орденоносец, но странно закончил.

Миша Мукасей, единственный на Земле человек, кроме товарища Z, знавший все о моей финансовой ситуации, сказал так: «Вообще-то плакать надо, но ты такой человек, что оно, может, и к лучшему».

Я с ним согласен. По прошествии стольких лет я уже трезво осознаю, как милосердно и вовремя Небо ожесточило мое сердце к биржевым утехам и инвестиционным актам.

Но самое главное я все-таки из этого мимолетного опыта извлек: я знаю, что думают двадцатичетырехлетние миллиардеры в рваных джинсах и стоптанных кедах о жизни в целом и о себе в частности.

Вот где демонические чувственные экстазы и ангельские умилительные фантазии!

Колкая, как клинок рапиры, гордыня и роковая обреченность на одиночество.

И еще я знаю, что нужно говорить швейцару «Мартинеза», когда заходишь в отель со стороны набережной Круазетт в три часа ночи в одних плавках, с окровавленной лыжной палкой в одной руке и початой бутылкой «Джека Дэниелса» в другой.

Ему нужно говорить: беги!!!

P. S. Уверен: по поводу лыжной палки меня поймут все, побывавшие в подобных жизненных обстоятельствах.

2. Бухло, бабы, поножовщина

Водка – никогда не упоминаемый, но всегда присутствующий элемент любого уравнения квантовой физики.

Каждый раз, когда я проезжаю мимо сияющих чистотой витрин магазинов «Ароматный мир» или «Мир виски», губы мои невольно складываются в нехорошую улыбку, схожую с улыбками владельцев пикейных жилетов при виде автомобиля Адама Козлевича в бессмертном произведении Ильфа и Петрова. Не то чтобы я имел какие-либо претензии к объектам вожделения дипломированных сомелье или проявлял высокомерие к записным пьяницам, отнюдь: весь испытываемый мною комплекс чувств относится только ко мне и к моим противоречивым, хоть и, не скрою, теплым отношениям с главным компонентом всего спектра алкогольных утешений – спиртом.

Прежде всего надо отдавать себе отчет, что настоящее удовольствие от алкоголя получаешь только на стадии отравления. С этого знания, наверное, и следует начинать ознакомление детей с предстоящим большинству из них испытанием. Дальше я бы открыл сюжетную схему вышеупомянутого: бухло, бабы, поножовщина. Все остальные предлагаемые интриги – суть облегченные, для дам и интуристов, варианты первой.

Мои отношения с Бахусом начались довольно поздно, но развивались стремительнее сексуальной интриги половозрелого бабуина. В двадцать пять лет я понял, что пора пить, иначе придется забыть о карьерном росте и новых знакомствах. Пили все, пили всё, пили всегда. Пили поодиночке, пили компанией, пили заочно. Как человек обстоятельный, прежде чем броситься с головой в бездну оголтелого пьянства и сопутствующих ему безобразий, я провел ряд клинических исследований в поисках идеального напитка.

Разумеется, я прошел путем, проторенным моими великодушными предшественниками: водка «Столичная» у таксистов, спирт «Рояль», водка «Абсолют» во всех ее ипостасях, водка «Финляндия» во всем ее многообразии, ну и текила, ром, виски, коньяк, сливовица, граппа, абсент. С последним сложились особенно трогательные отношения. По прошествии определенного времени с любезной помощью старших товарищей, искушенных в поставленном вопросе, я ознакомился с лучшими образцами мирового виноделия и пришел к убеждению, что в силу своей толстокожести я буду только оскорблять этот вид продукта его употреблением. Пиковый результат достигался неимоверно долго, с ощутимым вредом для пищеварительного тракта, вкус поражал своей схожестью со вкусом скисшего сока, чем, собственно, вино и является. Образно говоря, не пер я на дизеле.

С коньяком, при всех его неоспоримых преимуществах перед вином, тоже как-то не сложилось. Хотя я возлагал на коньяк немалые надежды. Тут вся неувязочка в том, что у коньяка прекрасный послужной список, он, как женщина, требует обязательств, а это плохо соотносится со сверхидеей самого алкоголя. Однако не скрою своего умиленного восхищения при наблюдении за процессом приятия коньяка людьми, что-то смыслящими в нем. Эти трогательные тисканья в ладони полупустого бокала для нагрева пьянящей субстанции, это обонятельное проникновение обладателями здоровых гайморовых пазух, эта забавная осведомленность о марке коньяка и годах выдержки. Для меня отчего-то над процессом презентации коньяка всегда витает дух Валерии Новодворской с ее принципиальным неприятием текущей реальности и готовностью берсеркера[2] к борьбе с представленным на тот момент режимом. Иначе выражаясь, тупит коньячок при ускорении на обгоне.

Был у меня случай: мой лучший друг – человек совершенный во всех отношениях, включая финансовые, манил меня купленной на аукционе бутылкой из подвалов Буонапарте. Когда же я узнал, что в моем бокале плескается стоимость пятой модели БМВ, мною овладела безысходная троцкистская тоска и тяга к изменению государственного строя. А нам, Охлобыстиным, такие чувства испытывать ни к чему. Державники мы, поелику нам всегда было чем заняться. Не скучаем. Да-с!

Вот, например, сливовица скучать не дает. Помню, шарашили американские свободолюбцы ракетами по мирному населению тогда еще Югославии, и я на паях с шестым каналом снимал Пасху в кафедральном соборе Белграда. А под утро пошли на местное телевидение «перегонять сигнал», очередь за съемочной группой из Германии заняли. Чувствую, часа два мы здесь прокукуем. Предложил своей съемочной группе немцев предупредить и пойти раки (сливовицы) употребить. Оператор наш, за ночь страха натерпевшийся, тут же согласился, а директор, наоборот, речь о гражданской ответственности затеял. Плюнули мы с оператором на какую-то дополнительную ответственность, в Уголовном кодексе не прописанную, а оттого и никаких романтических ассоциаций у нас не вызывающую, немцев предупредили и пошли искать, где нам поблизости раки нальют. Директор покобенился и за нами поплелся. На соседней улочке нашли кафе, заказали у старика-официанта по сотенной на брата, но выпить не смогли, расплескали, потому что в здание телевидения ракета угодила и смела это здание в пыль, вместе с немцами. Хотя не уверен. Когда я с главным немцем сговаривался, он тоже сливовицей заинтересовался. Смекалистый народ эти немцы.

Кальвадос, опять же, выбор Джона Грея, у которого Мэри была всех прекрасней. Не напиток, а книжка-раскладушка про жизнь смелых и красивых людей. Не могу ничего отрицательного припомнить в связи с этим напитком. Одни «анкл бенс» и «бесаме мучо». Как-то пожалел он меня. Ан нет, было! В совсем юном возрасте я, вдохновленный им и распирающими меня надеждами на счастье, въехал на мотоцикле в метро. Лихо проскочил турникет мимо визжащих старушек-контролеров, прогрохотал по ступеням невысокой благо лестницы и лихо соскочил на рельсы, где толком покататься не удалось – поезд дорогу перегородил и на плечи дежурный милиционер прыгнул с нелепыми криками. Эх, глупая, но искренняя юность!

Но при этом выпади мне возможность изменить прошлое, стал бы я менять? Да ни при каких обстоятельствах! Что бы там ни было, но я такой, потому что это было. Эффект бабочки. И пусть шрамы от хмельных переделок испортили мне татуировку на левом плече, колотая клюшкой для гольфа правая ключица перед грозой посасывает, до полусотни раз сломанная переносица не дает в полной мере насладиться любимым букетом «Полуночной мессы» Этро, а самодержец одной карликовой державы до сих пор держит на меня обидку за попытку помыть его в одежде в ванной комнате «Карлтона» (но это было выше моих сил: самодержец был вылитый Ипполит из «Иронии судьбы») – пусть всё-всё против, но двести пятьдесят граммов водки, махом выпитые когда-то моей возлюбленной, не позволили ей разглядеть меня толком, и я пятнадцать лет счастливо женат, а этого мне вполне достаточно, чтобы реабилитировать настоящий алкоголь.