Александра Стрельникова - Моя американская бабушка. Сборник рассказов Страница 5

И я стараюсь не думать: а чтобы было, если бы в свое время наш неожиданный американский родственник не оплатил лечение моего папы…

Да и тому обстоятельству, что семья наша не распалась, выходит, мы тоже обязаны ему. Ну, и конечно, стараниям бабушки Агнессы.

Теперь я знаю, что у многих наших соотечественников, которые, как и мы, переехали в США в поисках лучшей жизни, распадались семьи. По разным, разумеется, причинам. Среди прочих: мужчины женились на американках, а женщины выходили замуж за американцев…

Как теперь понимаю я: мои родители не разбежались благодаря терпению мамы и стараниям бабушки Агнессы, которые приехала «спасать» нас очень вовремя…

И хотя мои родители не развелись, порою мне кажется, что между ними осталось некоторое отчуждение. Оно возникло в первые, далеко не самые счастливые годы, нашей жизни в Америке, когда отец стал выпивать и даже – загуливать в притонах не самых презентабельных мест нашего тогдашнего проживания. Наверное, ничто не проходит бесследно…

Спустя время, когда папа стал прилично зарабатывать, родители приобрели в кредит квартиру в Вашингтоне. И сегодня я живу то у родителей, то у бабули и Николаса, которого она ласково, на русский манер, называет Коленькой. Вообще-то, мне больше нравится жить с ними. Возможно, из-за той атмосферы, которая царит в доме…

Бабушкина приятельница Алевтина окончательно перебралась в Америку. Она живет с семьей сына в Хьюстоне.

Рассказать, как она была удивлена, узнав, что не состоявшаяся московская пенсионерка (так Алевтина иногда называла мою бабушку) не просто вышла замуж, а стала супругой американского миллионера, значит, ничего не рассказать…

Сегодня я учусь в Вашингтонском университете на факультете «Связи с общественностью». Хотя, маме очень хотелось, чтобы я поступила учиться на факультет «Славянский язык и литература». Но, уважая мой выбор, она не стала настаивать.

И сегодня, когда до окончания университета остается еще год, я точно знаю, какой будет тема моей дипломной работы. Она будет посвящена эмиграции из России. Точнее, так называемой «четвертой волне эмиграции», которая и нашу семью в свое время «выбросила» на американский берег. Эта «волна», как известно, берет свое начало в 1990 году и продолжается по сей день.

Мне кажется, в этой проблеме есть немало вопросов, над которыми можно поразмыслить…

Дефиле

Чуть расхлябанной со сна походкой Мэтр зашел в ванную и глянул на свое отражение в зеркале.

– М-да, – мужчина провел рукой по щетине, задевая со вкусом подстриженную и ухоженную бородку с проседью, глянул на мешки под глазами, серовато-бледный цвет лица, который так невыгодно усугублял ярко-голубой шелковый халат, и остался собой недоволен.

Он плохо спал, а виной тому, конечно же, послужили две рюмашки водки, пропущенные вечерком в компании. Всего две… Когда тебе не двадцать, вполне достаточно и этого.

Мужчина быстро почистил зубы и умылся, и рука его автоматически потянулась к дорогой импортной электробритве, но вдруг застыла на полпути.

– Ах, да, чуть не забыл…

Он вспомнил, что сегодня – 25-го декабря, в день католического Рождества, которое стало вдруг почему-то модным праздновать у нас с размахом, он был приглашен на одно мероприятие. А это означало, что надо быть в форме… Значит, сегодня надо зайти в салон к своему мастеру, и тот всё, что нужно, подправит сам.

Мужчина еще раз оценивающе глянул на себя в зеркало и вышел из ванной комнаты.

Если бы на месте этого человека случайно оказалась женщина возраста Мэтра, то, она, наверняка, вспомнила бы что-то типа «постарели нынче зеркала», как пела когда-то одна певица…

Но Мэтр был мужчиной. И ему вспомнились совсем другие слова. Где-то, когда-то прочитанные: «Начиная после сорока, каждый отвечает за свое лицо сам».

Эта философская фраза всегда действовала на него успокаивающе. Во-первых, уже не после сорока. А, во-вторых, даже – не после пятидесяти… Для своих лет Мэтр выглядел замечательно. И он это знал. Мужчина был худощав, подтянут. И к тому же – знаменит, узнаваем. И любим, особенно, конечно же, женщинами. А если и нелюбим, то менее удачливыми коллегами. А зависть – это всё равно любовь, только со знаком «минус»…

Он уже давно как бы законсервировался в привычном и узнаваемом имидже: некую утомленность глаз на публике скрывали чуть затемненные стекла очков, выработанная с годами улыбка публичного человека по-прежнему делала лицо обаятельным, а ухоженная бородка так хорошо сочеталась со стилем богемного Мэтра…

В общем, это был некий устойчивый образ нестареющего мужчины, который пребывал в состоянии зрелости, так импонирующей прекрасному полу. Или – в состоянии некой третьей молодости, если подобное определение (о третьей молодости) можно, вообще, соотнести с мужчиной… К тому же, свободный мужчина – всегда молод.

Мэтр вошел на кухню, открыл холодильник, достал оттуда томатный сок «Восемь овощей» с сильно выраженным вкусом сельдерея. Налил его в большой изящный бокал и оставил на столе немного согреться.

Затем направился в одну из комнат, несколько раз с ленцой поднял пятикилограммовые гантели и сел на велотренажер.

Крутя педали, он вспомнил вчерашний поход в гости к приятелю – тоже довольно известной и маститой в мире кино персоне. Всё получилось спонтанно. Они столкнулись в баре Дома кино, не сговариваясь о встрече.

Причем, приятель был уже навеселе и обхаживал двух эффектных девиц с трудно вычислимым возрастом и со знакомыми физиономиями. (Или они его обхаживали и пасли?) Это могли быть чьи-то протеже – актрисульки или дамочки из тех, что часто шляются по творческим домам в поисках любовников, развлечений, или, наконец, из желания просто вкусно поесть и попить на халяву. Ведь в ресторанах всех этих творческих домов так вкусно готовят…

Мэтр крутил педали, с грустью осознавая, что в молодости мог с приятелем выпить, на ночь глядя, как говорится, не одну бутылку водки или коньяка, практически не закусывая, а наутро быть, как стеклышко. А вот вчера выпил пару рюмок отличной водки, заел всё это хорошей закуской, а сердце кольнуло… Да и сегодня утром явно ощутил то место под правым ребром, где у каждого человека находится жизненно-важный орган.

– А, может, останешься, старик? – зазывно глядя ему в глаза, тихонько спросил Мэтра Альберт, когда они прощались в коридоре. – А то брюнетка явно загрустила, когда смекнула, что ты нас покидаешь.

– Ну, ты же знаешь: брюнетки не в моем вкусе…

– Так уступлю тебе блондинку, – встрепенулся Альберт, – мне не жалко.

Мэтр покачал головой:

– Хоть ты и моложе меня чуток, но тоже уже давно входишь в зону риска.

Конец ознакомительного фрагмента.