Карен Бликсен - Современная датская новелла Страница 47

Хозяйка взяла ребенка на руки и с гордостью взглянула на Грету.

— Правда, хорошенький? — спросила она, села и вложила в рот ребенку сосок.

— Конечно.

Грета с любопытством осматривала морщинистую маленькую головку с лысиной на затылке, как у всех младенцев. Она улыбнулась.

— А уж я с такой радостью жду своего, — доверительно сообщила она.

На лицо матери набежала тень.

— Мы были женаты одиннадцать лет, — будто в воздух проговорила она. — А потом муж встретил у себя на службе девушку…

Вскинув голову, она взглянула Грете в глаза.

— Кажется, я до сих пор этого не осознала, — продолжала она. — Что он никогда больше сюда не придет. И что он оставил меня со всем этим возом. «Продай дом, и у тебя будут деньги», — сказал он. Будто ему неизвестно, что я не знаю толка в этих делах. Даже ведь и того человека не знаешь, за кого вышла замуж.

Грета опустила голову, будто защищаясь от невидимого удара.

— Это правда, — тихо согласилась она, и страх камнем лег ей на сердце. Как ей хотелось сейчас вернуться к себе домой.

Сверху спустились мужчины. У входа они шепотом принялись горячо что-то обсуждать. Потом оба появились в дверях. Маклер постучал ногтем по сигаре.

— Верно я говорю, — спросил он и взглянул на мать. — Вы ведь согласны сбавить цену до двадцати тысяч крон? Деньги будут выплачены немедленно, — добавил он, так как она молчала. — А квартира хорошая, две комнаты с чуланом. И дешево.

Сделка предусматривала еще и обмен жильем.

Молодой муж прислонился к дверному косяку, внимательно изучая размеры комнаты.

Мать подняла голову, невольным движением попыталась прикрыть грудь. Вереница мыслей пронеслась в ее голове. Нельзя положиться на чужих людей. Маклер получит 1 % от продажной суммы, стало быть, для него главное продать дом. Все равно, за какую сумму. Ее он не выносит. А что, скажите, она ему сделала? Да еще дети столько лишнего наговорили. Ужасно неприятно. Но они же ничего не понимают. Им не хочется уезжать из этого дома. Они в нем выросли и дружат с соседскими детьми. У них даже чулок нет. Счет в лавке все растет, и торговцы уже стали покрикивать на нее. Они теперь уже смотрели на нее точно так же, как эти двое мужчин у дверей. Сколько людей входили в эти комнаты, а дом покупать отказывались. Только бы сынишка не вбежал и не рассказал сейчас, как в тот раз, про уборную, которая то и дело засоряется и затопляет подвал водой. 20 тысяч крон. Все-таки это много денег. Она смертельно устала. Один мужчина бросил ее, а теперь она зависит от других мужчин, а они, сдается ей, отлично понимают, что муж покинул ее, и смотрят на нее как на калеку. И дети стали такие дерзкие. Иногда и они смотрят на нее таким же взглядом. Глубоко вздохнув, мать поднялась с ребенком на руках.

— Если вы считаете, что это сходная цена, — произнесла она.

Лицо маклера было скрыто за облаками дыма. Мать склонилась над кроваткой и закутала одеялом маленького. Мужчины переглянулись за ее спиной. Грета опустила глаза и тщательно расправила складку на платье.

В комнате чувствовалось напряжение.

— Все же я рассчитывала на двадцать пять тысяч. — Мать выпрямилась и тыльной стороной ладони убрала волосы со лба. Она с надеждой взглянула на молодую женщину, но та избегала ее взгляда, словно в нем таилась какая-то опасность.

У Греты звенело в ушах. Муж наконец решился! Ей больше не нужно будет топать по чужим домам за этим маклером, которого она терпеть не может. Почему только Эйнар решил обмануть эту бедную женщину? Ведь они все время рассчитывали заплатить за дом двадцать пять тысяч. Впрочем, может, они вовсе и не обманули ее? Мужчины-то понимают в делах. А понравится ли матери и трем ее детям их маленькая квартирка? Сердце забилось быстрее. «Не знаешь даже того, за кого вышла замуж». Странно, что она именно ей сказала эти слова. Что справедливо для одного, не всегда справедливо для других.

— Такое ведь было условие, — сказала женщина упавшим голосом. — Трудно принять решение, когда не с кем посоветоваться.

Маклер снова сложил ладони, будто собираясь прыгнуть в ледяную воду.

— Со мной советуйтесь! — сказал он. — Я думаю только о вашем благе. — Он сочувственно пожал плечами. — Но ведь эти молодые больше не могут заплатить.

— Да, да, — вздохнула хозяйка, — придется мне уступить.

Маклер вытащил сигару изо рта и сделался вдруг оживленным и предприимчивым. Он усадил всех за стол, стоявший в комнате, вытащил из бумажника документы.

— Распишитесь вот здесь. — Он передал молодому человеку ручку, и они разом заговорили по-деловому и возбужденно.

В воздухе, окружавшем двух молчащих женщин, погруженных каждая в собственные мысли, замелькали такие слова, как «приоритет», «налог на недвижимую собственность», «ссуда под залог».

Когда все было улажено, маклер с удовлетворением взглянул на симпатичных молодых супругов. «Счастливые люди», — подумал он, испытывая чувство смутного удовлетворения от того, что сыграл в их жизни роль доброго провидения.

Молодой муж решительно встал. Ему показалось, что в комнате душно. Грета была очень бледна.

— До свидания, благодарю вас за покупку, — официально поблагодарил он и пожал руку хозяйке. — Я пришлю вам чек завтра.

Грета попыталась было попрощаться с девочкой, все еще сидящей на полу перед кукольной кухней, но та враждебно посмотрела на нее и спрятала ручки за спину.

Грета смущенно отвернулась от нее. Ей хотелось взглянуть, что там наверху, но мужчины заторопились с отъездом.

Уже в саду они остановились и оглядели дом снаружи. Муж обнял жену за плечи.

— Ты довольна? — ласково спросил он. — Поверь мне, это удачная сделка.

Она опустила глаза и поковыряла в земле носком туфли.

— А почему ты не дал столько, сколько она запросила? У нас же есть деньги.

Мужчины от души расхохотались.

— Ох уж эти женщины, — заметил маклер снисходительно.

Солнце уже садилось. На красные стены дома ложились тени. Внезапная тошнота охватила молодую женщину. Она прислонилась к мужу.

— Хорошо, что ты умеешь думать за двоих, — сказала она.

— За троих, — улыбаясь, поправил он.

Маклер склонил голову набок, как кокетливая птичка.

— Ах, молодость, — прочувствованно вздохнул он. И засмеялся все тем же странным, необъяснимым смехом, который, как круглый мяч, прокатился по всему саду.

Все трое пошли к машине.

За шторой стояла мать и смотрела им вслед.

ПОВТОРЕНИЕ

Перевод С. Тархановой

Дом словно вырезан из куска масла — рыхлый желтый куб, которому впору развалиться или растаять, — может, завтра уже его не будет на этом месте. Теперь Эдит даже не кажется, что он похож на другие дома. Она едет к нему на велосипеде от сигаретного автомата при угловой лавке; на всем пути от угла нет ни единой живой души. Лишь рукоятка ковша Большой Медведицы смотрит с неба прямо на нее. Стоит ясная луна, и зубчатая часовенка на кладбище высится хрупким кружевным силуэтом, вроде тех, что вырезают дети из многослойной глянцевой бумаги.

Соскочив с велосипеда, Эдит открыла тяжелую дверь калитки. Затем, прислонив к ней велосипед, постояла две-три минуты спиной к дому, разглядывая звезды, улицу, деревья на лесной стороне, вместе будто образующие крутой горный склон.

Поездка с мужем в Испанию вспомнилась ей вкупе с разочарованием: впервые в жизни увидев настоящие горы, она в тот миг не почувствовала ничего. А ведь их-то как раз ей не терпелось увидеть. Кто знает, почему? Сейчас ей страстно хотелось, чтобы мимо прошел кто-нибудь, с кем она хоть немного знакома. К примеру, сосед. «Добрый вечер, господин Брун», — скажет она и, если он остановится, добавит: «Какая у нас нынче чудесная погода!» — «Да, — ответит тот, — на излете сентября редко выдаются такие прекрасные дни». Чуть легче станет на душе, когда вот так перекинешься словом со случайным встречным. Но прохожих нет как нет. Люди сидят у себя в комнатах, за спущенными шторами, может, при зажженном камине, оттого что сейчас холодно в домах, и это тоже она непременно сказала бы господину Бруну. Таких вот фраз можно наговорить сколько хочешь, она и говорит их оживленным, веселым голосом весь день напролет детям, продавцам в лавках, женщине, что по утрам приходит к ней убирать, а сама между тем таит в душе слабую, смутную надежду, ребяческую надежду, трепетную детскую молитву: милый боженька, сделай так, чтобы все опять стало, как прежде! Сделай так, чтобы папа вернулся ко мне!

Глаза Эдит наполнились слезами; отвернувшись от безлюдного мира, она вошла в дом. Незачем было покупать сигареты, курить совсем нет охоты. Просто Эдит надеялась кого-нибудь встретить, все равно кого, любого человека, кому хоть что-то можно сказать и в глазах его увидеть себя — Эдит Йоргенсен, супругу адъюнкта Клауса Йоргенсена, мать троих детей, принятую благодаря ее милому нраву в лоно здешнего общества, хоть она и нездешняя по рождению, а впрочем, может, и не принятую до сих пор?