Михаил Колесников - Алтунин принимает решение Страница 12

В кабинете, за ширмочкой, находился умывальник. Умаявшись над цифрами, Сергей шел за эту ширмочку и подставлял голову под струю холодной воды. А освежившись, опять усаживался за стол. И снова перед ним, как живые существа, копошились или пускались взапуски цифры. Одни из них что-то вкрадчиво нашептывали ему, другие кричали, третьи вопили.

Наконец Алтунин сформулировал тот вроде бы кощунственный вывод, которого так избегал, боясь ошибиться, и который все-таки разрушил его прежнее представление о Самарине: Юрий Михайлович далеко не идеальный руководитель, Более того; он не может руководить в новых условиях.

Раньше за все издержки в управленческой деятельности Самарина платило государство, а теперь с переходом завода на полный хозрасчет эти издержки ложатся тяжким бременем на завод, на цех. Сам же Юрий Михайлович остается пока материально безответственным. Но скоро это, по-видимому, кончится. Директор завода Ступаков неспроста напоминал: "Качество продукции зависит от качества управления". И предупреждал всех начальников цехов и участков: "За неэффективность решения буду прибегать к отрицательному стимулированию".

В переводе на житейский язык это означает: прежде чем отдать приказание, обдумай все как следует, взвесь, дабы не нанести ущерб цеху, заводу, государству. За необдуманные распоряжения поплатишься и своим карманом! Просто и убедительно.

Алтунину нужно принимать срочные меры по наведению в цехе порядка. Нельзя ждать возвращения Самарина или откладывать все до общезаводской конференции. Надо действовать сегодня, сейчас!..

Только как сказать обо всем этом Кире? Да и стоит ли посвящать ее во все? Авторитет отца для нее непререкаем. "Папа - человек особенный... Таких, как он, мало. Его нужно понять..." Папу она понимает, а Сергея не поймет, не захочет понять, не поверит: ведь внешне-то в цехе все благополучно.

Внешне - да. Но, к сожалению, Юрий Михайлович не усвоил одной важной истины: на каждом новом этапе развития производства руководителю нужно повышать качество своих решений, а кто не заботится об этом, тот сам себя лишает права быть руководителем.

Продукт труда руководителя - его решения. Экономическая реформа потребовала от него необыкновенной гибкости мышления, оперативности действий. Специальные научные институты занимаются теперь разработкой и проектированием технологии управления. Считается, что ритмичность и непрерывность производства тоже отражают уровень и культуру организации управления. Культуру!

Юрий Михайлович всегда заявлял себя культурным руководителем. Но не в этом прямом смысле. Тут он позволяет себе иронизировать!

- Технология управления?.. Резервы управления?.. Что это еще за невидаль такая? Зачем проектировать управление? Как его проектировать? Управление есть управление. Или недостаточно раз и навсегда установить, что должен делать тот или иной начальник? Ну, напиши инструкцию. А как эту инструкцию выполнять, как распоряжаться, командовать - дело мое. Управление - искусство, не наука. Напрасны попытки превратить его в точную науку. Искусство - я вам говорю! И не воображайте, будто Самарин такой уж простак. Нас тоже обучали в институтах. А потом, пока мы тут в поте лица управляли цехами, кто-то там, в тиши институтских кабинетов разработал для нас технологию управления. Каким же это образом удалось ему обогнать нас?.. Когда успел?..

Сергей отчетливо видел красные, вздрагивающие от досады щеки Самарина, сердито суженные глаза, и ему было жаль старика.

Зачем тебе, Алтунин, все эти споры с ним? Почему ты вгрызаешься в каждую цифру? Не окажется ли твой план повышения эффективности приговором Юрию Михайловичу? Ради чего стараешься? И не вправе ли каждый, тот же Силантьев или Клёников, заподозрить, будто ты ведешь подкоп под своего начальника, хочешь усесться на его место? Попробуй докажи, что все не так. Самарину люди посочувствуют, а тебя осудят. Не ты, а он создал этот цех и бескорыстно отдавал любимому своему детищу всего себя на протяжении почти трех десятков лет. Не жалел здоровья...

Все так. Но что делать, если недостатки прут наружу один за другим. Вот, пожалуйста, новый: оказывается, Самарин на протяжении многих лет не соблюдал элементарной нормы управляемости - держал в цеху рабочих больше, чем положено. Про запас. По-своему гарантировал себя от текучести кадров. Разумеется, такой скрытый резерв потребовал уймы денег... И вообще получается черт знает что: "лишние рабочие". Лишних рабочих быть не должно. Особенно когда в других цехах их не хватает.

Хочешь не хочешь, об этом тоже придется говорить на совещании партийно-хозяйственного актива, на рабочих собраниях, на общезаводской конференции...

На одном из совещаний комиссии разбушевался Клёников, неизвестно почему вообразивший, будто Алтунин собирается покрывать просчеты Самарина. Говорил он резко, почти кричал:

- Пора кончать с этим. Пусть Алтунин проявит принципиальность, несмотря на родственные связи... Толкуем-толкуем о правильной расстановке кадров, а на практике расстановка эта ведется по принципу: ты мне нравишься или ты мне не нравишься, захочу - назначу, не захочу - поди прочь. На других заводах организуют конкурсы на замещение вакансий бригадира, мастера, начальника цеха - это вполне соответствует духу времени. А у нас тесть подсаживает повыше зятя, а зять печется о тесте...

Это выступление не вызвало сочувствия, хотя все понимали, что Клёников обижен, травмирован. Все-таки можно бы выступить потактичнее.

Сергей сидел, опустив голову. Ему было стыдно - не за себя, за Клёникова. Нет, с таким не потолкуешь по душам. И о чем, собственно, толковать? Убеждать его, что сам Алтунин не только не стремился на должность заместителя начальника цеха, а всячески противился этому назначению? Извиняться, что ненароком "перебежал дорогу" Клёникову? Глупо это и совершенно бесполезно...

Выступивший после Клёникова начальник другого участка Виктор Голчин, несколько флегматичный с виду, рослый, русоволосый мужчина лет тридцати пяти, словно бы разговаривал сам с собой:

- С чем пора кончать? При чем здесь какие-то родственные связи? — И уставился круглыми зеленоватыми глазами на Клёникова. — Я не советую вам, Клёников, портить климат в цехе. Не советую. Оглянитесь сперва на себя... Комиссия наша работает объективно, председатель все время требовал и требует от каждого из нас исчерпывающих данных. Речь идет о недостатках в работе цеха, а вы почему-то истерики здесь закатываете. Кстати сказать, и товарищ Самарин никогда никому рот не зажимал. Так что давайте разберемся во всем спокойно... Почему я советую Клёникову оглянуться на себя? А вот почему: его участок - ни для кого не секрет - держится на наших плечах, это мы делаем все возможное, чтобы он был передовым. Передовым по форме, а не по существу. Я могу привести несколько цифр...

И привел. Цифры убеждали. Клёников бледнел, краснел, кривился, но опровергнуть их не смог. И даже не попытался.

Голчина дружно поддержали остальные члены комиссии. В том числе секретарь партийного бюро цеха Мухин, который настоятельно советовал Алтунину почаще консультироваться в отделе научной организации труда.

"Совершенно верно! — молча согласился с ним Сергей. — Без консультаций с Карзановым не обойтись".

Все шло, как и должно идти у серьезных людей, собравшихся обсудить серьезные вопросы.

Много говорили о почине коллектива Щекинского химкомбината, об инициативе строителей Злобина и Серикова. И сошлись на том, что в кузнечном цехе тоже можно с меньшим числом работающих давать больше продукции, ежели, как у щекинцев, сэкономленные средства пойдут на увеличение премий и доплат.

По-деловому были обсуждены и другие предложения: о переходе на нормативно-сдельную оплату ремонтных работ, о том, чтобы каждый участок, каждая бригада и даже каждый рабочий имели свои пятилетние планы; об изменении порядка начисления премий - давать их не за общие результаты работы цеха, бригады, а за выполнение определенных заданий. Договорились о необходимости учредить для рабочих специальные дипломы за освоение новой сложной продукции, а командирам производства присваивать звания - "Лучший техник", "Лучший инженер", с персональной надбавкой к должностному окладу...

Алтунин чувствовал новый прилив сил и готов был упорно, с одержимостью фанатика пробивать путь любой новаторской идее. И радовался, что он не одинок, что его поддерживает очевидное большинство членов комиссии. Им хочется, чтобы он нашел выход из того далеко не блестящего положения, в каком оказался кузнечный цех.

Этого же самого хотели все и от Самарина. Но Юрий Михайлович выхода не нашел - не хватило смелости, не пожелал вступить в конфликт с авторитетами. Его устраивал, пусть не вполне, но все-таки устраивал, существующий режим работы цеха: появился большой заказ - напрягай все силы; нет заказа - отдыхай, накапливай мощь про запас для будущих ударных дел...