Юрий Колесников - Тьма сгущается перед рассветом Страница 20

— А как вас зовут?

Девушка удивленно посмотрела на Илью. Ее голубые добрые глаза встретились с горячими глазами Томова. Он покраснел и опустил голову.

В толпе послышались смех и возгласы:

— Ну да, как же! Скажет она вам свою фамилию…

Илья еще больше смутился.

— Да не будьте вы наивными, люди добрые, — послышалось сзади. — Не скажет она вам, как ее зовут, сколько мир и земля будут существовать. Знаем мы их…

Девушка остановилась, обернулась на голос и сказала по-румынски:

— А почему вы думаете, что я должна скрывать свою фамилию?

То, что советская парашютистка заговорила на румынском языке, было настолько неожиданным, что люди застыли на месте.

И тут же снова по-русски, как бы отвечая только задавшему вопрос, она тихо, тоже смутившись, произнесла:

— Меня зовут Валентина Изоту…

Толпа снова загудела. Люди хотели узнать, где советская парашютистка так хорошо научилась говорить по-румынски. И она опять на румынском языке ответила:

— Румынский я, возможно, не так хорошо знаю, однако молдавский — мне родной. Я из Молдавии. Есть у нас такая республика.

Кто-то свистнул сквозь зубы и не без удивления заметил:

— Вот это сказанула! А мы еще говорим, что знаем их хорошо! Чепуха!

Взглянув на Томова, девушка хотела что-то сказать, но тут послышался свист полицейских, и толпа, окружавшая парашютистку, шарахнулась в сторону. Илья видел, как Валентина Изоту, поискав в толпе глазами, нашла его и, улыбнувшись, помахала рукой. Потом, небрежным жестом откинув упавшие на лоб золотистые кудри, подошла к трибунам.

Илья еще долго смотрел в ту сторону, где стояли советские парашютисты, но Валентины больше не видел.

— Ну, что? — спросил Женя.

Илья помолчал, потом с тоской сказал:

— Спроси своего Сережку, видал ли он…

Женя рассмеялся и взял Илью под руку:

— Да не только Сережку, но и тех, — Женя кивнул в сторону королевской трибуны. — Дали фору… Да еще как! Молодцы… Вот так русские! А тот: «Макаронники, Муссолини!» — шепелявил Женя, передразнивая Рабчева. Но Илья даже не улыбнулся.

Видимо, не ожидая уже ничего интересного, люди вскоре стали расходиться. Смаранда Браеску и Ионел Ферник, опускаясь на парашютах, могли наблюдать публику, покидавшую аэропорт.

Зрители делились впечатлениями о празднике. Со всех сторон только и слышалось: «Вот так Советы!», «Утерли всем носы!», «Молодцы, большевики»! «А какие молодые ребята!», «А самолеты!», «Вот это да!»

— Слыхал? — спросил Женя.

— Слышу. Не глухой, — сердито ответил Илья.

— Нет, я о том, что эта парашютистка сказала, Валентина.

— Слыхал и это. Валентина Изоту, молдаванка. Из советской Молдавии.

Перед глазами Ильи стояла девушка. Как она покраснела, когда он спросил ее имя. Нужно было бы узнать, откуда она, адрес записать. А впрочем, что это даст? Писать все равно нельзя. Да притом — кто я? Она учится, летчицей или радисткой станет. А я кем буду? Поеду обратно в Бессарабию подметать полы в магазине Гаснера…

— Во, брат ты мой, — не мог успокоиться Женя, — Вот где бы тебе! Слыхал? Бесплатно!

Илье было больно. Почему здесь, у себя, он не может стать тем, кем хочет? Вздохнув, он тихо ответил:

— Хорошо. Мы еще посмотрим…

VIII

Илья не очень разбирался в политике. Газеты читал, но уже привык им не верить, понаслышке зная, что в редакциях сидят продажные люди. Да и сам он замечал, что один и тот же факт каждая газета истолковывает по-разному. Иногда одному и тому же событию давались совершенно противоположные оценки, но в одном газеты сходились: все обманывали народ… Газет выходило много, каждая партия имела свою газету… А партий в Румынии было, как говорил еще отец Ильи, больше, чем собак в Болграде!

У кого правильная точка зрения, Томов не знал. Во всяком случае не у легионеров и не у Гитлера. Илья понимал, что так нахально лезть в чужие дела, в чужие страны могут только захватчики, поработители. Об этом повсюду говорили в те дни простые люди.

Румыния жила тогда в страшном напряжении, в постоянном страхе. Рейхсканцлер продолжал требовать расширения пространства своей империи. Еще недавно при заключении антикоминтерновского пакта между Германией, Италией и Японией он вопил на весь мир:

«Соединились три государства. Сначала европейская ось, теперь — великий мировой треугольник… держав, готовых и полных решимости осуществить свои права и обеспечить свои жизненные интересы».

А чтобы замаскировать свои планы открытых захватов в Европе и далеко за ее пределами, нацисты распространяли слух о «советской опасности» о «стремлении СССР поработить народы мира». О Советской России Илья знал мало, но не верил в «советскую опасность». Когда он думал об этой стране которая могла бы быть его родиной, если бы бояре в восемнадцатом году не оккупировали Бессарабию, перед глазами вставала Валентина Изоту. Она учится бесплатно, получает стипендию, зачем ей война, чужие страны? Ей и у себя хорошо.

А газеты продолжали кричать свое, и никто не мог помочь Илье разобраться во всем. Прежде, в Болграде, ему пытались открыть глаза. А теперь Илья Томов начал сталкиваться с жизнью во всех ее проявлениях — с ее трудностями, несправедливостью, и он стоял на перепутье…

В те дни в Румынии антисоветская кампания приняла большие размеры. Она началась во время пребывания у власти реакционного правительства Октавиана Гоги. Длительное время подготавливалась почва, и теперь «железногвардейцы», «гогисты», «кузисты» и прочие фашисты и профашисты с нетерпением ожидали вступления в Румынию гитлеровских войск; пятая колонна, давно сформированная предателями внутри Румынии, уже могла доложить Гитлеру о своей боевой готовности.

Вожак железногвардейцев — «капитан» Корнелиу Зеля Кодряну — на митинге в «Зеленом доме» заявил, что через 48 часов после взятия власти «Железной гвардией» Румыния пойдет вместе с нацистской Германией.

Стремясь еще больше вдохновить «патриотов страны», к «Железной гвардии» присоединилась национал-царанистская партия; ее председатель Юлиу Маниу с массивной трибуны кинотеатра «АРО» восторгался делами Адольфа Гитлера и кричал о «красной опасности».

Запуганные мещане шепотом говорили о «зверствах» бородатых большевиков с нагайками в руках и кинжалами в зубах. В Бессарабии, Трансильвании, да и в самой метрополии, полиция и жандармы все чаще хватали «подозрительных»; в черный список можно было попасть и за то, что не снял головной убор, когда проходили войска со знаменем, и за то, что в день первого мая вышел с красной розой в петлице, за то, наконец, что в нужнике оказались клочки портрета всемогущего короля… Атмосфера накалялась с каждым днем… Муссолини, надев модную маску «борьбы с коммунизмом и варварством», уже второй год хозяйничал в Абиссинии. Еще были свежи в памяти людей варварские налеты итальянской авиации на мирные селения этой далекой страны, на госпитали и учреждения Красного креста, на столицу — Аддис-Абебу. Газеты описывали, как фашисты применяли газы против мирного населения плохо вооруженной, но мужественной страны. Представители многих буржуазных стран обещали Абиссинии помощь. Казалось, все хотели обуздать зарвавшегося чернорубашечника. Но каждый раз, когда негус взывал о помощи, дававшие обещания отмалчивались. Немало было и таких, которые продолжали верить: «Англия и Франция не потерпят!» Хотя чего не потерпят, они сами не знали. Одна Советская Россия выступала в защиту суверенных прав и независимости народа Абиссинии. В Испании тоже лилась кровь… Год назад Мадрид посетил лидер английской оппозиции Эттли. С широкого балкона городского муниципалитета он заверял испанцев, что Англия даст необходимую помощь. В ответ на приветствия народа Эттли кричал с балкона: «Мы с вами!» и, расчувствовавшись, явно перестарался: стоявший рядом с ним республиканец заметил, как по щеке англичанина скользнула слезинка, вторая застряла в усах. Тронутый, он восторженно закричал «ура!». Оно пронеслось по городу и отозвалось на фронте. Но слезы мистера Эттли оказались крокодиловыми… Верно, из Соединенного Королевства прибыла помощь истекавшим кровью республиканцам, но что это была за помощь: полтора десятка машин скорой медицинской помощи, ящики с марганцовкой и клизмами, несколько десятков тюков ваты и… добрая сотня шпионов! На последнее английская разведка особенно не скупилась… А в это время фаланга днем и ночью получала от Гитлера и Муссолини не только шпионов, но и артиллерию, боеприпасы, танки, бронемашины, авиацию, войска!..

Патриоты всех стран — бойцы интернациональных бригад — сражались на стороне героического испанского народа. Среди них были и румынские патриоты. Преодолевая огромные трудности, они переправлялись нелегально через границы, чтобы принять участие в борьбе испанского народа за свободу. Из Румынии более шестисот человек разных национальностей участвовало в боях против фалангистов. А румынские фашисты сражались на стороне Франко. В Бухарест были доставлены для погребения трупы двух железногвардейцев, погибших в Испании, — Моцу и Марин. «Зеленые» при содействии правительства Румынии устроили пышные похороны, на которых присутствовали члены германского посольства во главе с послом. Несколько дней трупы лежали в «Зеленом доме». Сюда приезжал прощаться даже воевода де Алба Юлия — Михай…