Алим Кешоков - Вершины не спят (Книга 2) Страница 3

—     Вот Лю, — сказал Нахо, — сын учителя Астемира, твой учитель. Не только он, даже его отец уже не знал твоего покойного мужа. Зачем его вспоминать? Плохо, что ты забываешь свои долги. Приговор тебе ясен? Ясно тебе, за что с тебя берут штраф, зачем с тебя берут самообложение?

—     И мне ясно, и аллаху.

—     Значит, будешь платить?

—     Нет.

—     Значит, тебе все-таки неясно, — и Нахо взял со стола бумажку. — Лю, прочитай эту бумагу так, чтобы твоя ученица поняла наконец, что тут пишут.

Нахо хитрил. Он сам плохо понимал присланную в аул бумагу и теперь хотел еще разок послушать, о чем она толкует. Дело в том, что решения сходов обычно сообщались в исполком и уже оттуда присылались бумаги для исполнения.

Лю поправил ремень, одернул гимнастерку и начал читать:

—     «В связи с приближением паводка от бурного таяния снегов в горах река Шхальмивокопс может стать непроходимой, и создаст помеху для школьников, живущих на левом берегу...»

—     Ты слушаешь, Чача? — строго спросил Нахо, видя, что Чача начинает клевать носом.

—     Слушаю, и аллах слушает.

—     Так вот: «...по рублю с каждого для постройки моста». Взяла в толк?

—     Взяла, и аллах взял.

—     Взяла, так давай деньги.

—     Аллах не дает.

—     Аллах не может восстать против справедливости.

—     А где же справедливость? Я не вижу ее.

—     Ты не видишь, аллах видит.

—     А как ты видишь, что аллах видит? Царские старшины штрафовали, и ты, советский старшина, тоже штрафуешь.

—     Это не штраф — самообложение. Само об-ло-жение. Читай! Ведь теперь ты знаешь буквы. Это добровольный взнос.

При словах «ты знаешь буквы» Лю от удовольствия привскочил, а Чача сказала:

—     Да, ты теперь поостерегись, я могу все написать. Могу написать больше, чем написано в этой бумаге. Ты говоришь — добровольно. Было бы добровольно, я бы не сидела здесь всю ночь, а спала бы с кошками. Где мои кошки? Может быть, они подыхают. Не слышала я, чтобы люди добровольно отдавали рубли. При царе, его полковниках и старшинах...

—     Нет, видно, ты ничего не поняла, — остановил ее Нахо. — Слушай еще раз.

Нахо снова передал бумагу Лю.

—   Читай снова.

И Лю снова читал, а Чача снова делала вид, что она слушает. При этом старуха незаметно достала из-под юбки кусочек сыра и сунула себе в рот. Челюсть заработала, начал дергаться нос, все лицо смешно кривилось. Косясь на нее одним глазом, Лю с трудом удерживался от смеха. К концу чтения, когда Лю дошел до слов «для постройки моста через реку Шхальмивокопс», Чача проглотила разжеванный сыр. Так она обеспечила себе силы пересидеть председателя, о котором говорили, что он своим упорством выгоняет змею из норы.

И в самом деле, неизвестно, чем кончилось бы это состязание, если бы над ухом Нахо не прогремел звонок. Это звонил телефон. Чача вздрогнула и чуть не свалилась с лавки. Задремавший было Нахо встрепенулся. Привычным жестом повернул блестящую ручку, горделиво взялся за трубку.

Чача знала, что телефон существует для того, чтобы передать голос самого Инала. И вот телефон заговорил. А вдруг Инал прикажет запереть Чачу в тюрьму? Ее рука нащупала в одном из карманов под юбкой завернутый рубль, она приготовилась положить бумажку на стол.

Нахо совсем сбросил сонливость, его лицо оживилось, он повторил:

—   Едет Эльдар... едет Эльдар... Очень хорошо, что едет Эльдар. Я никуда не уйду, нет, не собираюсь. — Но тут же, что-то, очевидно, смекнув, Нахо проговорил в трубку: — И Чачу не отпущу. Да, Эльдар сам заберет ее.

Чача хорошо знала Эльдара, земляка и главного чекиста, о котором говорили: «Эльдар сажает людей в машину, для того чтобы потом посадить в тюрьму».

—      Зачем Эльдару меня забирать? — забормотала Чача. — Что я сделала такого против Советской власти, чтобы меня забирать в машину и в тюрьму? Мне говорят, надо заплатить рубль, и видит аллах, я плачу рубль. Пожалуйста! Вот рубль. Пусть он принесет Советской власти столько добра, сколько кошки принесут мне котят, сколько и ты, Нахо, и Эльдар, и вся Советская власть принесли мне зла. Пожалуйста, берите, вот рубль! Я разве возражаю.

—     Сразу бы так! — развеселился Нахо, довольный тем, что хитрость ему удалась, и широкой ладонью сгреб рубль со стола. — Распишись на этой бумажке, ты ведь теперь грамотная... А ты, — обратился Нахо к Лю, — давай сюда свою бумажку. Я поставлю печать.

Лю подпрыгнул и не сразу поверил своим ушам и глазам. Все сделалось так неожиданно и быстро.

Нахо несколько раз прижал дуло громадного маузера к давно заготовленной справке, в которой было сказано, что культармеец Лю полностью выполнил задание комсомола, и в Шхальмивоко благодаря этому теперь нет безграмотных стариков.

Весть о приезде грозного Эльдара, которого почти каждый взрослый шхальмивоковец помнил еще батраком у старейшего муллы Саида, мигом облетела аул. Просители, дожидавшиеся разговора со своим Председателем в седле, поняли: председателю теперь не до них, и начали расходиться.

Бормоча ругательства, проковыляла через двор Чача, торопясь к своим кошкам. Это действительно было чудо, что так ловко удалось сломить ее.

ЕСЛИ В ДОМЕ УДАЧА, ЖДИ ЕЕ И В ДОРОГЕ

Со справкою — бумагой особой государственной важности — в кармане Лю чувствовал себя на седьмом небе. Но тем более хотелось ему увидеть Эльдара, друга семьи. Родной сын не почитался в семье Астемира больше Эльдара. Да и Эльдар, выросший в сиротстве, почитал Астемира и Думасару как родных, как отца и мать. То же самое можно сказать о Сарыме, жене Эльдара, хотя и она, и ее мать, Диса, слава аллаху, тоже уже давно не жили в ауле по соседству с домом Астемира, как прежде, а жили в городском доме Эльдара в Нальчике. С тех пор как Эльдар возглавил ЧК, а позже стал комиссаром по внутренним делам республики Кабардино-Балкарии, он редко имел возможность навещать земляков. Понятно, с какою радостью готовились встретить его односельчане, когда распространился слух о том, что он едет в Шхальмивоко. Но зачем он едет?

Не один Астемир высказывал предположение, зачем Эльдар едет в Шхальмивоко. Среди событий, привлекших общее внимание, едва ли не самым интересным за последнее время было то, что случилось на коварной горной реке Бурун.

По этой реке сплавляли лес. Многоводная своенравная река то и дело заставляла считаться с ее капризами — особенно во время таяния горных снегов или весенних ливней. Так случилось и теперь.

Инал начал возводить здесь плотину, для того чтобы образовать затон и утопить в нем скалистые пороги, мешающие сплаву. Инал придавал большое значение этой ударной стройке еще и потому, что плотина и пруд были частью его любимого плана возведения в этих местах агрогорода. Он не жалел средств и даже выделил сюда новенький трактор «фордзон» — из тех, что только-только начали поступать на поля Кабарды. Начальником строительства стал, как это ни удивительно, знаменитый Жираслан. С возвращением в Шхальмивоко княгини Тина опять перешла жить в дом Жираслана. А сам Жираслан после серьезных доказательств своей готовности честно служить Советской власти был амнистирован и назначен начальником главной тюрьмы, заполненной его недавними приспешниками, которых ему предстояло перевоспитать. Партия заключенных работала на стройке плотины как раз в те дни, когда случилось стихийное бедствие.

В каменистый грунт вбивали чинарные сваи, обкладывали их огромными глыбами. Механизмов не хватало, почти все делалось вручную в яростной реке. Встречая преграду, река шумела, бурлила, клокотала. Жираслан руководил работой, стоя по пояс в воде. Трактор подтаскивал каменные глыбы стальным тросом. Казалось, победа близка. Но в горах разразилась гроза. Из ущелий хлынули потоки. Вода грозила унести штабеля леса, сложенные на берегу. Жираслан решил временно разобрать плотину, чтобы дать реке волю, но река упредила его — прорвала плотину. Это произошло в тот момент, когда трактор переходил русло ниже плотины. В один миг водная лавина опрокинула, захлестнула трактор. Бедствие разрасталось, и ничто не могло его остановить. Ярость Инала была равна ярости разбушевавшейся реки. Он вспомнил все прошлое Жираслана, в случившемся усмотрел вредительство и велел арестовать Жираслана. Но попробуй схватить барса! О распоряжении Инала Жираслан узнал раньше, чем его успели схватить, и был таков.

Вот какое событие занимало умы и воображение людей в последнее время. Недостатка в разнотолках не было. Кое-кто поговаривал, что главной причиной немилости Инала было то, что Жираслан не скрывал своего осуждения готовящейся женитьбы Инала на русской женщине. Кто их разберет? У них были давние счеты — у Жираслана с Иналом. Разве только памятное всей Кабарде соперничество Инала с его кровником Казгиреем Матхановым было сложнее, чем счеты Инала с Жирасланом. Многие находили даже какое-то удовлетворение в том, что случилось: дескать, умные люди всегда утверждали, что невозможно примирить коня с волком.