Юрий Слепухин - У черты заката. Ступи за ограду Страница 75

— К сожалению, Трисс, я ее не читал.

— Как не стыдно… — укоризненно пробормотала она, снова засыпая.

Проснувшись уже у дверей «Бельявисты», Беатрис потерла глаза и зевнула.

— Как, приехали? — спросила она сонным голосом. — Я не хочу, покатайте меня еще…

— Вот напасть, — вздохнул Жерар, — в жизни еще не встречал девицы с таким противным характером. Ну-ка, выкатывайтесь.

— Почему вы не хотите покатать меня еще? — капризно спросила Беатрис.

— Потому что вам пора спать. Выходите из машины!

Беатрис нехотя повиновалась и, зацепившись каблуком за подножку, едва не растянулась — Жерар еле успел подхватить ее на лету.

— Хорошо? — свирепо прошипел он. — Постыдились бы, в таком возрасте напиваться. Идемте!

— О, я вовсе не… не напивалась…

В холле, услышав голоса, басом залаял Макбет. «Спи, лежать!» — крикнул Жерар, поддерживая Беатрис и роясь по карманам в поисках ключа.

— О, у вас есть собачка… — сонно просияла она. — Какой вы счастливый…

— Да, собачка… Вы только не упадите в обморок, когда ее увидите… эту собачку! Входите, Трисс. Макбет, спокойно!

Предупреждение оказалось излишним — дог почему-то и не подумал отнестись к гостье враждебно. Приветливо виляя гладким хвостом, он лизнул ей руку и ткнулся носом в ее платье. «Вас зовут Макбет?» — в полном восторге Беатрис принялась гладить пса по голове.

— Идемте, идемте, — сказал Жерар, — успеете побеседовать завтра утром.

— Я так люблю собак, Джерри, так люблю! — не слушая его, воскликнула Беатрис. — Знаете, я один раз стреляла в человека…

— На вас похоже, — кивнул Жерар. — Из-за любви?

— Нет, что вы! Из-за щенка. Я жила у тетки, в Тандиле, и возле нашего дома собачник поймал щенка — такой милый щенок, с ушами! — и я его просила, чтобы он отпустил, а он ничего. Тогда я взяла дядин револьвер — у него всегда лежал в столе револьвер, и он один раз, в шутку, показал мне, как нужно стрелять, — и выбежала на улицу, а этот собачник уже отъехал со своей повозкой, и выстрелила в него, только не попала…

— Ладно, хватит вам фантазировать, идемте.

— Даю слово, Джерри!

Жерар изумленно посмотрел на нее и пожал плечами:

— Ну знаете… И чем это кончилось?

— Тетка меня вздула, — печально сказала Беатрис.

— Разумная женщина. Жаль, что Тандиль так далеко, я бы непременно свозил вас завтра к вашей тетушке. Щенка-то вы хоть спасли?.

— О да. Всех, что были в повозке! Собачник так испугался, что лупил без остановки до самого вокзала, а повозку бросил, и мальчишки открыли дверцу, и все собаки разбежались…

— Ну значит, вы пострадали не напрасно, — улыбнулся Жерар. — Идемте, Трисс, вам пора спать.

— Я не хочу спать, что вы… Макбет, Макбет!

— Куш, Макбет! — свирепо крикнул Жерар. — Идемте, я вам сказал! Вам нужно принять холодную ванну, поужинать — и спать.

В столовой Беатрис прислонилась к притолоке и огляделась непонимающими глазами.

— Я не хочу никакую ванну, я хочу еще один коктейль, — пробормотала она. — И потом, приведите пса… Пожалуйста, Джерри, пожа-а-алуйста…

— Не изображайте из себя кошку, Трисс! Перестаньте мяукать и идите под душ.

— Назло вам буду мяукать всю ночь… Вот увидите! Мяу-а-ау…

— Не дурачьтесь, Трисс. Я вам говорю, не дурачьтесь — иначе дело кончится слезами…

— Мяу-а-а-а-ау! — затянула Беатрис мерзким голосом. — Ай!

— Так вы назло? — спросил Жерар, крепко держа ее за ухо. — Идемте.

— Пустите, мне больно… Джерри!

— Идемте, маленькое чудовище, идемте… Я вас предупреждал…

— Как вам не стыдно! — крикнула Беатрис, когда Жерар отпустил ее перед дверью в туалетную комнату. — Рады, что оказались сильнее…

— Именно. Ну, под душ, если не хотите, чтобы я действовал в том же духе и дальше. В шкафу налево найдете мохнатые простыни и все прочее.

— Мне нужна пижама, — обиженно пробурчала Беатрис.

— Хоть дюжину. Все в шкафу, я сказал. Ну, счастливого плавания…

Через полчаса, сварив кофе и собрав кое-какую снедь, Жерар вернулся в гостиную. Беатрис, в голубой Бебиной пижаме, уже спала в кресле возле камина, подтянув коленки к самому лицу. Поставив поднос на столик, Жерар подошел к девушке и погладил ее по голове.

— Вставайте, Трисс… Проснитесь, я приготовил кофе. Слышите, Трисс? Проснитесь, будем ужинать…

Вместо ответа она пробормотала что-то нечленораздельное и сердито дернула босой ступней. Жерар осторожно тряхнул ее за плечи — Беатрис захныкала, еще больше сворачиваясь в клубок.

Постояв в задумчивости, Жерар решительно нагнулся, подхватил спящую на руки и понес в комнату Бебы. Очутившись в постели, Беатрис опять недовольно забормотала, обняла подушку и зарылась в нее носом. Жерар прикрыл ее простыней и вышел.

В гостиной он налил себе кофе и стал пить большими глотками, глядя в пространство прямо перед собой. Шум льющейся воды привлек его внимание — он прошел в ванную, закрыл краны, собрал разбросанные вещи Беатрис и отнес их в спальню. Девушка спала в той же позе. С минуту Жерар смотрел на нее, приподняв ночник, потом быстро поставил его на столик и вышел, без стука притворив дверь.

Уже под утро, накурившись до головокружения, Жерар ушел к себе. Заснул он мгновенно, словно провалился в омут; потом снова всплыл на поверхность, как ему показалось — сразу, не проспав и получаса. Открыв глаза, он увидел острый луч солнца, пробившийся в щель неплотно задернутой шторы.

В ту же секунду, подобное этому раскаленному лезвию света, в его сердце вошло воспоминание о вчерашнем. «Странно, — почти равнодушно подумал он, прислушиваясь к тупой боли в груди, — кто бы мог подумать, что со мной может случиться что-то непоправимое…» Говорят, что безвыходные положения хороши тем, что неоткуда ждать нового удара судьбы. Однако даже в его положении судьба нашла нужным подвергнуть его этому последнему, утонченному издевательству, как если бы гибнущему в пустыне показывали издали чистую родниковую воду…

Ты ведь никогда не был особенно влюбчивым. Более того, женщины вообще никогда не играли в твоей жизни первостепенной роли, впереди всегда стояло искусство. Вспомни Дезире, вспомни Элен. И если сегодня ты готов отдать жизнь за один взмах ресниц еще вчера незнакомой тебе ясноглазой девочки, то это значит, что твой путь наконец скрестился с путем той, которая рождена для тебя так же, как ты рожден для нее. И именно теперь, когда ты уже недостоин ни любить, ни называть себя человеком, именно теперь предстала она перед тобой — бесконечно далекая на недоступной высоте своей юности, своей чистоты…

Этот последний удар судьбы был настолько несправедлив, что все вчерашнее можно было бы принять за сон, если бы не явное доказательство реальности — платок с голубой монограммой «Д. Б. А.», подобранный вчера в ванной комнате. Прижав его к лицу, Жерар вдохнул слабый запах почти выветрившегося недорогого одеколона и закрыл глаза.

Где-то заскрипела дверь, послышались осторожные шаги по коридору. Жерар лежал с закрытыми глазами, стиснув в кулаке крошечный, почти неощутимый платочек.

Через полчаса, освеженный горячим душем и бритьем, он вышел в гостиную. Беатрис сидела возле открытого окна — сидела на самом краешке кресла, сцепив на коленях руки, растерянным и неподвижным взглядом уставившись куда-то в сад. Благодаря скрадывающему шаги ковру она не услышала приближения Жерара и вздрогнула от неожиданности, когда он кашлянул, остановившись на пороге комнаты. Метнув на него взгляд, она вскочила и замерла на месте, медленно заливаясь краской и не отрывая глаз от его лица.

— Доброе утро, сеньорита, — поклонился Жерар с церемонным видом. — Надеюсь, вы хорошо спали?

— Благодарю вас… Доброе утро, сеньор, — едва слышно пробормотала она, опуская ресницы; сейчас она была похожа на школьницу, ожидающую заслуженного наказания.

— Я очень сожалею о… о вчерашнем, — сказала она еще тише, почти шепотом. — Очень прошу извинить меня… Боюсь, мое вчерашнее поведение…

Закусив губы, она еще ниже опустила голову и пальцем нарисовала кружок на пыльной крышке рояля.

— Продолжайте, сеньорита, — кивнул Жерар. — Очень любопытно услышать, что вы сами думаете о вашем вчерашнем поведении.

— Оно было ужасным и отвратительным, — сказала Беатрис дрожащим голосом. — Я это знаю, сеньор… сеньор Бюиссонье… Возможно даже, что… что я вела себя как-нибудь… непристойно. К сожалению, я ничего не помню… после того, как мы с вами танцевали. Почти ничего.

— Вот как? В таком случае, придется кое-что вам напомнить. Прежде всего пройдемте в столовую — если вы не против холодного завтрака.