Аля Аль-Асуани - Чикаго Страница 15

Первым запомнился случай с костюмом. На свадьбе Данана был в дорогом белом костюме от Версаче. Но позже, когда Марва перебирала вещи в шкафу, она не обнаружила костюма и забеспокоилась, решив, что костюм украли или он потерялся при перелете. Когда Данана вернулся с факультета, она спросила его об этом. Он ответил не сразу. Посмотрел на нее нехорошим взглядом, полным нерешительности, и сказал как бы в шутку:

— Это была американская гуманитарная помощь!

Она настаивала, и он, громко и фальшиво рассмеявшись, чтобы не показать свое смущение, объяснил:

— В Америке есть закон: в течение месяца любой купленный товар подлежит возврату, если сохранился чек.

— Не понимаю. Что случилось с костюмом?

— Ничего. Я подумал, что после свадьбы все равно его никогда не надену. Зная, каких денег он стоит, я отдал его обратно и вернул свое.

— Не кажется ли тебе, что это мошенничество — купить костюм, отгулять в нем свадьбу, а потом вернуть в магазин?

— В Америке одеждой торгуют гигантские компании с миллионными доходами, один костюм для них ничего не значит. Я интересовался у богословов, и они подтвердили, что Америка, с точки зрения шариата, страна безбожников. В юриспруденции есть известное правило — что необходимость оправдывает средства. А я нуждался в деньгах, потраченных на костюм, и по шариату мог вернуть его продавцу!

Марву очень удивил его образ мыслей, и она чуть было не спросила его: «Разве ислам позволяет нам воровать у людей других религий?» — но постаралась найти ему оправдание. «Я должна помнить, — сказала она себе, — что он не богат, как отец, и действительно нуждается в этих деньгах». Время шло, и это происшествие забылось бы, если бы за ним не последовали еще более неприятные вещи.

Данана начал жаловаться, постоянно повторяя, что зарплата у него в отделе стажировок маленькая, но Марва, подчиняясь внутреннему голосу, не обращала на это внимания. Тогда Данана перестал ходить вокруг да около и спросил у нее прямо:

— Могу ли я каждый месяц брать в долг деньги у твоего отца? Когда мы вернемся в Египет, я их ему верну.

Марва молча смотрела на него, а он продолжал, бессовестно смеясь:

— Если он захочет, я могу написать расписку, чтобы он был спокоен за свои деньги.

Марва приняла удар. Правда, касающаяся мужа, причинила ей боль. Однако она позвонила отцу и попросила у него помощи. Почему? Наверное, потому, что цеплялась за соломинку, только бы избежать разочарования. Она пыталась убедить себя в том, что муж находится в стесненном положении, потому что учится в чужой стране и, естественно, испытывает материальные затруднения. И нет ничего дурного в том, что он просит помощи у ее отца. Ее удивило, что отец выслушал просьбу спокойно, будто ожидал этого, и стал высылать ей по тысяче долларов, которые Данана ждал в начале каждого месяца и без зазрения совести брал из ее рук, даже торопил, когда деньги задерживались. Не деньги беспокоили Марву, она была готова и больше тратить на семью, поскольку получила воспитание, согласно которому идеальная жена должна поддерживать мужа всеми имеющимися у нее средствами — и морально, и материально. Но однажды по чистой случайности она нашла в кармане Дананы извещение о банковском переводе, из которого следовало, что помимо зарплаты в отделе стажировок он получает другие крупные суммы. Этого уже Марва стерпеть не могла. Она спросила с гневом, который поразил его как гром среди ясного неба:

— Почему ты скрывал от меня, что имеешь дополнительный заработок?! Почему заставил просить у отца, если мы не нуждаемся в деньгах?

Данана слегка смутился, но быстро взял себя в руки:

— Я не говорил тебе, потому что не было подходящего случая. Да и у жены нет права знать о доходах мужа. Я могу найти тебе подтверждение этому в шариате. Что же касается той скромной суммы, которой помогает нам твой отец, то это в порядке вещей. Аллах дал ему много денег, а мы только начинаем нашу жизнь, и нам надо экономить. Экономия есть добродетель, которую завещал Пророк (да благословит его Аллах и приветствует).

На этот раз ее не убедили слова Дананы, и жадность мужа стала для нее ясна как белый день. Она начала замечать, как мрачнело его лицо, когда приходилось оплачивать какие бы то ни было расходы, с каким азартом он пересчитывал деньги и как, вздыхая, прятал их во внутренний карман, будто и не собираясь оттуда вынимать.

День за днем ее тревога нарастала. Так далеко от родных — их разделяет Атлантический океан и десятки тысяч километров! Совсем одна в чужом городе. О ней никто не знает, никому нет до нее дела. Английским она владеет настолько плохо, что не может даже объясниться на улице. Рядом нет никого, кроме Дананы. Но может ли она ему доверять? Что будет, если она заболеет или с ней что-нибудь случится? Человек, за которого она вышла замуж, никогда не возьмет на себя заботу о ней. Если она будет стоить ему хотя бы десять долларов, он выбросит ее на улицу. Будем смотреть правде в глаза — он алчен и эгоистичен. Сейчас она понимает лучше, чем когда-либо раньше, почему он выбрал в жены именно ее. Он уже запустил руку в карман ее отца, и, несомненно, имеет далеко идущие планы. После смерти отца он завладеет ее наследством, которое наверняка уже подсчитал.

Однако проблема не ограничивалась жадностью и эгоизмом Дананы. Марву все больше тяготило одно неприятное чувство. Вопрос весьма интимный и неудобный… Об этом она не могла рассказать даже самым близким людям. Марва страдала и упрекала себя даже за эти мысли. Существование ее было отравлено. Если говорить прямо, ей было противно то, как муж с ней обходился. Он приближался к ней и без ласки набрасывался, сидела ли она в тот момент перед телевизором или выходила из ванной. Возбужденный, он обрушивался на нее, как подросток, подкарауливший горничную. И это приводило ее в ужас, она переживала психологическую травму и унижение, а после на ее теле оставались болезненные синяки. Однажды ночью она, избегая от стыда смотреть ему в лицо, намекнула, что он причиняет ей боль. Он цинично рассмеялся и с гордостью заявил:

— Тебе придется привыкнуть, столько уж во мне силы и энергии. Все мужчины в нашем роду такие. У меня в деревне есть дядя, так он женился после восьмидесяти и завел детей!

Его непонимание разочаровало Марву. Сколько можно пытаться объяснить ему? Чтобы он понял, чего именно она хочет, Марва собралась было дать мужу прочитать красивый отрывок из Корана о том, что мужья должны относиться к своим женам с нежностью и мягкостью, но смутилась и промолчала… Через некоторое время он, находясь с Марвой наедине, неожиданно для нее попытался воспользоваться вонючим жиром. Она решительно отвергла это, с силой оттолкнула его и спрыгнула с постели. Марва просто возненавидела мужа и стала под всевозможными предлогами избегать близости. Однажды ночью он хотел силой овладеть ею, но она отскочила от него. Он рассерженно закричал, задыхаясь от похоти и тщетности усилий:

— Побойся Бога, Марва. Всевышний накажет тебя. Иди сюда. То, что ты делаешь, — по шариату грех, так считают все богословы. Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал, что женщину, которая откажет своему мужу в постели, ангелы будут проклинать до утра!

Он лежал в постели под одеялом, она же стояла перед ним в пижаме. Ее охватила злость, она бросила на него взгляд, полный ненависти и презрения, и уже была готова ответить, что по исламу невозможно презирать женщину за отказ от сожительства с таким ужасным человеком, как он, и что Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) завещал давать развод жене, если муж ее сексуально не удовлетворяет. Ее ненависть достигла такого предела, что впервые она задумалась о разводе. Пусть даст ей развод и оставит ее в покое, и она вернется в Египет. Развод — благо по сравнению с таким отвратительным сношением каждую ночь. «Развод» — она сосредоточилась на этом слове так, что явственно увидела его перед глазами. Однако по какой-то причине (она пыталась потом понять ее, но не смогла), как только она собралась ответить мужу и открыла рот, чтобы произнести заготовленную фразу, ее охватили неясные противоречивые чувства, заставившие замолчать, и вот она уже медленно направилась к нему, как загипнотизированная. С холодным безразличием она сняла с себя все, одну вещь за другой, пока не осталась перед ним голой, и он набросился на нее, не встретив сопротивления.

С той ночи их отношения строились по-новому. Она отдавала ему свое тело с полной отрешенностью, закрывала глаза и кожей чувствовала его неприятное тяжелое дыхание. Ненавидела его тело. Проходили тяжелые минуты. Она еле справлялась с тошнотой, пока он не насладится и не распластается на спине, тяжело дыша и довольный собой, как будто одержал боевую победу. Она же бежала в ванную, где ее тошнило, а после плакала от унижения, слабости и боли, чувствуя себя так, будто ее жестоко избили. Ее лицо после этого менялось, становилось мрачным и покрасневшим, словно припухшим. Однако, несмотря на свое поражение в противостоянии полов, она раз за разом отвергала мысль завести ребенка. Данана настаивал на том, чтобы родить ребенка в Америке, и всеми способами пытался ее уговорить. Он бросал ей: «Глупая девка!» Она отвечала: «Пожалуйста, не разговаривай со мной таким тоном!» Она отворачивалась от него, он приближался к ней в добром расположении и шептал, практически шипел: