Патриция Хайсмит - Цена соли Страница 35

Одно из замечаний мистера Донохью промелькнуло в памяти Терезы, вызвав смутное недовольство. Сегодня утром Кэрол была в настроении поспорить.

— Я думаю, ты определенно решила считать меня любителем, — сказала Тереза.

— Думаю, ты достаточно субъективна. Это ведь и есть любительство?

— Не всегда, — но она понимала, что имела в виду Кэрол.

— Нужно очень много знать, чтобы быть абсолютно субъективным, разве нет? Те работы, которые ты мне показывала — я думаю, что ты в них слишком перегибаешь со своей точкой зрения, хотя многого не знаешь.

Тереза сжала руки в карманах в кулаки. Она так надеялась, что Кэрол безоговорочно понравится ее работа. И ее ужасно задело то, что Кэрол ни капельки не понравились те несколько макетов, которые она ей показала. Кэрол ничего не знала о технической стороне, но все равно могла уничтожить макет одной фразой.

— Я думаю, поездка на Запад пойдет тебе на пользу. Когда ты говорила, тебе нужно вернуться? В середине февраля?

— Ну, теперь уже нет… я узнала об этом вчера.

— О чем ты? Сорвалось? Работа в Филадельфии?

— Они мне позвонили. Они хотят кого-то из Филадельфии.

— О, детка. Мне так жаль.

— О, это просто бизнес, — отозвалась Тереза. Рука Кэрол лежала на ее затылке, и большой палец Кэрол поглаживал за ее ухом, так Кэрол могла ласкать своего пса.

— Ты не собиралась мне рассказывать об этом.

— Собиралась.

— Когда?

— Где-нибудь в поездке.

— Ты расстроена?

— Нет, — решительно сказала Тереза.

Они подогрели последнюю чашку кофе, вынесли ее на лужайку к белому стулу и выпили на двоих.

— Хочешь, пообедаем где-нибудь? — спросила Кэрол. — Давай поедем в клуб. А потом мне нужно будет кое-что прикупить в Ньюарке. Как насчет жакета? Ты бы хотела твидовый жакет?

Тереза сидела на краю фонтана и одной рукой прикрывала ухо, потому что его саднило от холода.

— Да он мне не особенно нужен.

— А мне особенно хочется увидеть тебя в таком.

Тереза была наверху и переодевалась, когда услышала, что звонит телефон. Услышав, как Флоренс произносит: «О, доброе утро, мистер Эйрд, я сейчас же ее позову», Тереза пересекла комнату и закрыла дверь. Встревоженная, она начала наводить в комнате порядок, повесила одежду в шкаф и поправила только что застеленную кровать. А потом Кэрол постучала в дверь и просунула голову в комнату.

— Хардж заедет через несколько минут. Я не думаю, что он надолго задержится.

Тереза не хотела его видеть.

— Хочешь, чтобы я пошла погулять?

Кэрол улыбнулась.

— Нет. Оставайся здесь и почитай книжку, если хочешь.

Тереза взяла книгу, которую купила вчера, «Оксфордскую книгу английского стиха»[15], и попыталась читать, но слова воспринимались как отдельные и лишенные смысла. Ее беспокоило ощущение, что она прячется, так что она подошла к двери и открыла ее.

Кэрол как раз выходила из своей комнаты, и на мгновение Тереза увидела то же выражение нерешительности на ее лице, которое запомнила в самый первый момент, когда входила в этот дом. А потом Кэрол сказала: «Спускайся».

Машина Харджа подъехала, когда они вошли в гостиную. Кэрол подошла к двери и Тереза услышала как они здороваются — Кэрол всего лишь сердечно, а Хардж очень радостно, и Кэрол вернулась с упакованным в длинную коробку букетом цветов в руках.

— Хардж, это мисс Беливет. Я думаю, ты ее уже видел однажды, — сказала Кэрол.

Глаза Харджа немного прищурились, а потом распахнулись.

— О, да. Здравствуйте.

— Здравствуйте.

Вошла Флоренс, и Кэрол отдала ей коробку с цветами.

— Поставьте их куда-нибудь, пожалуйста, — сказала Кэрол.

— Ах, вот где эта трубка. Я так и думал, — Хардж потянулся за ветку плюща на каминной полке и извлек оттуда трубку.

— Дома все в порядке? — спросила Кэрол и присела на краешек дивана.

— Да. В полном.

Хардж улыбался натянуто, сжатыми губами, но его лицо и быстрые повороты головы излучали радушие и самодовольство. Он с удовольствием, по-собственнически посмотрел, как Флоренс принесла цветы, красные розы в вазе и поставила их на журнальный столик у края дивана.

Терезе вдруг захотелось, чтобы это она принесла Кэрол цветы, принесла их в любой из полудюжины прошлых удобных случаев, и она вспомнила, как однажды Денни принес ей цветы, когда просто заскочил повидаться по дороге в театр. Она посмотрела на Харджа, а он отвел взгляд в сторону и еще выше вздернул и без того поднятую бровь. Его глаза метались повсюду, словно в поисках малейших изменений в комнате. «А может, это все притворство? — подумала Тереза. — Все это его видимое добродушие. И если он дал себе труд притвориться, то ему, наверное, в каком-то смысле, небезразлична и Кэрол».

— Можно, я возьму один для Ринди? — спросил Хардж.

— Конечно. — Кэрол встала и собралась, было, отломать цветок, но Хардж шагнул вперед, прижал к стеблю лезвие маленького ножичка, и легко отделил цветок.

— Они очень красивые. Спасибо тебе, Хардж.

Хардж поднес цветок к носу. Обращаясь наполовину к Кэрол, а наполовину к Терезе, он произнес:

— Денек сегодня прекрасный. Вы не собирались проехаться?

— Да, собирались, — ответила Кэрол. — Кстати, я хотела бы заехать к вам в один из дней на следующей неделе. Может быть, во вторник.

Хардж на минутку задумался.

— Хорошо. Я ей скажу.

— Я сама ей скажу. По телефону. А ты предупреди свою семью.

Хардж коротко кивнул, неохотно соглашаясь, а потом посмотрел на Терезу.

— Да, я вас помню. Конечно. Вы были здесь около трех недель назад. Перед Рождеством.

— Да. В воскресенье. — Тереза встала. Она хотела оставить их вдвоем. — Я поднимусь наверх, — сказала она Кэрол. — До свидания, мистер Эйрд.

Хардж слегка ей поклонился.

— До свидания.

Поднимаясь по лестнице, она услышала, как Хардж говорит:

— Ну что ж, поздравляю тебя, Кэрол. Мне приятно это говорить. Ты не против?

«У Кэрол день рождения», — подумала Тереза. Ну, конечно, Кэрол ей ничего не сказала.

Она закрыла дверь и осмотрела комнату, понимая, что ищет хоть какое-то свидетельство того, что она провела здесь ночь. И не нашла ни одного. Она остановилась у зеркала и некоторое время исподлобья рассматривала себя. Она была не такой бледной, как три недели назад, когда Хардж видел ее, да она и не чувствовала себя тем замученным, перепуганным созданием, с которым познакомился Хардж. Из верхнего ящика комода она достала свою сумочку и вытащила из нее помаду, но потом услышала, что в дверь постучал Хардж, и закрыла ящик.

— Войдите.

— Прошу прощения. Мне нужно кое-что взять, — он быстро прошел по комнате, зашел в ванную и вернулся с бритвой в руке и улыбкой на лице. — Это ведь вы были в воскресенье с Кэрол в ресторане, верно?

— Да, — ответила Тереза.

— Кэрол сказала, что вы — театральный художник.

— Да.

Он перевел взгляд с ее лица на ее руки, потом на пол, потом снова посмотрел вверх.

— Я надеюсь, что вы проследите, чтобы Кэрол достаточно гуляла, — сказал он. — Вы выглядите молодой и подвижной. Заставляйте ее выходить на прогулки.

Потом он резко вышел из комнаты, оставив за собой слабый запах пены для бритья. Тереза бросила помаду на кровать и вытерла ладони о юбку. Ей было непонятно, зачем Хардж озаботился тем, чтобы дать ей понять — он как само собой разумеющееся воспринимает то, что она провела много времени с Кэрол.

— Тереза! — неожиданно позвала Кэрол. — Спускайся!

Кэрол сидела на диване и курила сигарету. Хардж ушел. Она посмотрела на Терезу и слегка улыбнулась. Тут вошла Флоренс, и Кэрол сказала: — Флоренс, вы можете перенести это в другое место. Поставьте их в столовой.

— Да, мэм.

Кэрол подмигнула Терезе.

Столовой никто не пользовался, и Тереза это знала. Кэрол предпочитала есть, где угодно, только не там.

— Почему ты не сказала мне о своем дне рождения? — спросила у нее Тереза.

— Ох, — рассмеялась Кэрол. — Нет. Это годовщина моей свадьбы. Надевай пальто и поехали.

Сдавая задним ходом до выезда на дорогу, Кэрол произнесла:

— Если и есть что-то, чего я не могу вынести, так это лицемерие.

— Что он сказал?

— Ничего такого важного. — Кэрол все еще улыбалась.

— Но ты назвала его лицемером.

— Образцовым.

— Делаешь вид, что это веселая шутка?

— О, только отчасти.

— Он что-нибудь говорил обо мне?

— Он сказал, что ты, похоже, симпатичная девушка. Разве это новость? — Кэрол погнала машину по узкой дороге к деревне. — Он сказал, что развод займет на шесть недель дольше, чем мы думали, из-за бюрократических формальностей. А вот и новости. Ему пришло в голову, что тем временем я еще могу передумать. Вот оно, лицемерие. Я думаю, ему нравится дурачить самого себя.