Григорий Ряжский - Люди ПЕРЕХОДного периода Страница 38

Вероятней всего, так или около того размышляла Муза, затевая действия, нацеленные на скорейшую компенсацию личной обиды. И скорей всего, это «с-с… » относилось в момент произнесения не ко мне, а больше к ней, Венере Милосовой, сумевшей вместе со своим уголовным боссом столь резво обойти на повороте такую многоопытную и милейшую во всех отношениях бизнес-леди. И для них это было плохо. Очень. Потому что это же стало для Рыбы делом чести. В то же время Муза Павловна прекрасно осознавала, что, даже имея при себе этого чудаковатого повара из креативщиков, ей навряд ли удастся построить новую бизнес-империю, о какой забота её была лишь на словах. Скорей, её мучило нечто изнутри, то самое, что начиналось от самых кишок и далее пищеводом устремлялось наверх, однако, упершись в гортань, никак не могло забраться выше и достигнуть самой головы, проникнуть в ту её часть, которую научился обживать талант. Это был её тайный недостаток, приоткрывающий формы, которым с точностью не соответствовал ни один размер из необходимых — тот, о каком лишь мечталось. Герка же, возникнув в Рыбиной жизни, можно сказать, случайно, стал бы, как она себе сразу придумала, средством перескочить неподъёмный прежде рубеж, реализатором безумных идей, толкачом, проводником, сталкером, компенсатором уязвлённого самолюбия, чёрт знает кем ещё. Он ей сразу понравился — лёгкостью своей какой-то, быстротой реакции, порывистым умом, нахальством этим весёлым с долей милого безрассудства. Она даже решила, что, возможно, переспит с ним тем же вечером, оставив ночевать и допустив до себя, но в последний момент передумала, всё же передав его под мою опеку и предпочтя неопределённо короткой забаве гораздо более далеко идущую цель, нежели разовый перепих с неравным ей по жизни и деньгам шустрым рекламщиком. Если уж на то пошло, даже Гамлет при всей его матёрой дикости и психологии преступника-рецидивиста был ей по жизни много ближе и ровней. Впоследствии я поделилась своими тогдашними соображениями с Геркой, на что он самым искренним образом вытаращил глаза и спросил:

— А что, разве с такими бабами спят?

— Ты это сейчас о ней как о женщине или о бизнесменше? — уточняю я для себя, просто из интереса, без всякого постороннего смысла, честно. А он мне так же честно и говорит, совершенно не уходя от моего вопроса, который, казалось, вполне может привести мужчину в замешательство, вынудив прикинуть и так, и по-другому. Получилось довольно затейливо. Сказал:

— Я просто хотел сказать, если женщина, внешне отвратительная, обладает властью и мерзким характером, то финансовой состоятельностью эта её отвратительность лишь дополнительно усугубляется. Иными словами, и то и другое в отдельности уже само по себе не позволяет рассматривать её как женщину даже в случае затяжной войны, в которой выжили бы только мужики, а она осталась в неприкосновенности. Но при сочетании того и другого вероятность соития с ней равносильна нулю со знаком минус, что, в общем, можно приравнять к долгой и мучительной смерти мужской части населения от тоски по женской.

Вы поняли? Я-то поняла, а потому в очередной раз поверила своему мужу и успокоилась.

Ну а если конкретно, то разговор, который состоялся между Музой Павловной и Ашотиком в отсутствие водителя, произошёл в её машине, в «Бентли»; он был тайный, короткий и чрезвычайно плодотворный. Многого Рыба не хотела, предлагая бывшему хозяину вернуть утраченную власть путём перераспределения владений назад в его пользу, причём полностью. Для исполнения такой обратной операции она предложила ему ровно тех самых людей, какие некогда успешно отлучили от трона и самого Ашота, так что все гарантии предстоящего успеха были, как говорится, налицо. Нужные документы, истинные и состряпанные, но от этого не менее убойные, вполне себе сохранены, подлоги также покоятся в надёжных местах в ожидании своего часа, остальные фальшаки, как и всё прочее сопутствующее делу фуфло, легко изымаются из ранее недосягаемых мест и без заминки кладутся на суровый стол правосудия. Что же в итоге?

В итоге Ашот получает трон. Он же, при полной оплате услуг всех вовлечённых в дело сподвижников, оказывает Рыбе единовременную материальную благодарность по итогам прибылей первого года житья под его новым старым верхом. Но только теперь уже двойную против прежней. Оп-па! Сказала неверное слово и взялась за рот, тревожась, что тот въедет в роковую ошибку, озвученную по неосторожности. Однако не въехал, просто уточнил для себя ожидаемую цифру. И они ударили по рукам. Вылезая из «Бентли», поинтересовался:

— А тебе самой для чего это, Муза?

— Для справедливости, — задумчиво отозвалась та, ничуть не смутившись вопросу, — не могу видеть, как маешься на своём жалком проценте, а ведь раньше имел их в разы больше ста.

На тестовый закидон Ашот вновь не отреагировал как надо, чем подтвердил правильность принятого в отношении его и Гамлета решения. Рыба была спокойна. Тем более что следующим по счёту вновь должен был стать он, бедный Йорик, но только хлебнуть из его черепушки придётся уже не Черепу, а совсем другим людям. И не сразу, а через время, потому что нельзя дважды войти в одну и ту же жидкость, не пересидев сколько-то у её края, — лишь бы не повывели за время, пока сама живая, правильных людей. И ещё не было б войны с Китаем.

Через четыре с половиной месяца Гамлет, он же Череп, согласно решению беспристрастного суда по уголовным делам последней инстанции, отбыл этапом в колонию строгого режима в город Краснокаменск, что под Читой, где, используя непререкаемый авторитет, вскоре подмял под себя местных сидельцев и сделался смотрящим по зоне. О факте суда и последующего убытия авторитетного человека написали все главные газеты города, не говоря уж о Сети, расплескавшей выгодную инфу так и сяк.

Ашот, побыв какое-то время в тени, вновь воссел на утраченное когда-то место. А присев, первым делом спустил команду в «Низ», к Венере, отвалить от «Шиншиллы», потому как в эту сторону всё ещё имеет свой интерес ихняя общая благодетельница, Муза Рыбина. Сама же Рыба, посредничавшая в этой сделке, через год с небольшим честно получила обещанное и даже несколько больше того, на что рассчитывала. Однако особой радости это ей не принесло, полученная цифра не сделала её состоятельней настолько, чтобы вынудить расстаться с красивой иллюзией насчёт своего специального предназначения на этой земле. Не остались забытыми финансовым вниманием победителей и прочие участники операции по восстановлению девственной чести — правильные хлопцы из всех примыкающих к сделке госорганов.

В 2006-м, уже полным весом обретя нужное доверие администрации, Череп получил весьма интересное предложение, от результативности которого зависело его условно-досрочное освобождение, УДО. Предложение было сверхсекретным, если не сказать, смертельно тайным. Делали его двое: начальник зоны и кум. И это могло стать путём к вершине от промежуточного краснокаменского верха, который был отвратительным низом вне границ колючки, до того высокого и правильного, выше какого забраться можно, лишь расставшись с тем.

Я же, встряхнувшись после визита к Музе Рыбиной, вернулась в тот день в «Шиншиллу» и занялась текущими делами. На мне лежали все закупки по спискам мужа, внешние контакты, контроль за персоналом, необходимые расчёты и утряска любых проблем, не связанных с готовкой и меню. Начиная с того дня, когда мы открылись, я для себя окончательно решила больше не привлекать Германа к решению любых вопросов вне его прямой компетенции.

Так, по сути, вышло и с этим мальчиком, хотя, как выяснилось потом, их было двое: совершенно не отличимых один от другого, но таких разных по характеру. К моему непритворному удивлению, оба были профессиональными бандитами и представляли довольно известную в Москве группировку. По крайней мере, именно так сообщил Пётр. Сначала, правда, пришёл один Павлик, который у них же Паштет, с тихим голосом, вежливой улыбкой, мягкими манерами и удивительной особенностью поддерживать свои предложения краткими вставками из латыни. Перевода я, само собой, у него не спрашивала, делая вид, что всё понятно и так, хотя, не скрою, всё же кольнуло меня нечто изнутри, намекая на моё же человеческое несовершенство.

Через неделю-другую подгрёб и второй близнец, Петя, который был уже Сохатым, старший из двоих по их бандитскому делу, именно такое у меня сложилось впечатление. С ними обоими знакомить Германа я решительно не захотела, сама вступила в переговоры и сама же в дальнейшем поддерживала наши двусторонние отношения до того дня, пока они в силу одной неприятной истории не испарились с нашего горизонта бесследно.

Сев за стол переговоров, мы всё решили быстро и по-деловому, чем остались удовлетворены обе стороны. Те — что не пришлось стращать эту миловидную молодую женщину больше нужного, как и тем, что точка прибыли оказалась ещё не захвачена такими же преступными орлами, как сами они. Я же — из-за того, что в тех или иных боевых пацанах у нашего бизнеса уже имелась нужда вполне предметного свойства, учитывая недавнее неприятное событие у вентилятора. С этого дня ребята встали ко мне на зарплату, но имея при этом в виду в самом ближайшем будущем снимать уже конкретную долю, калькулируя охранительный бюджет от того момента, когда дела наши лягут на устойчивый и крепкий плюс. С этого же момента они брались защищать мой бизнес от посягательств с любой стороны, всячески способствуя своей бандитской отзывчивостью его процветанию и дальнейшему развитию. И скажу прямо, пока шли эти разговоры, пока мы вырабатывали условия на сейчас и наперёд, пока они заочно представляли тех, кто стоит за ними, и объясняли, чего нам следует ожидать в случае, не предусмотренном этим договором, я вела себя как вполне нормальная, ушлая и по-деловому милая сука, давно привыкшая к подобным отношениям с людьми, пришедшими со стороны не только за тем, чтобы узнать, как пройти в библиотеку. Но что оказалось ещё более странным, нежели это новое, взявшееся во мне неведомо откуда качество, взросшее и окрепшее внутри моей женской оболочки буквально за считаные часы, — это то, что сама я нисколько такой метаморфозе ни удивилась. Как и не было чувства, что снизошла на меня чья-то внеплановая защитная благодать под видом ангела или беса. Просто всё теперь стало так, как стало и как не было прежде, только и всего. И, пожалуй, по большому счёту, я этой перемены вовсе не заметила, или если и обнаружила что-то краем глаза, то не придала особенного значения. Да и некогда было заниматься всякой пустой ерундой в текучке новой жизни.