Владимир Лермонтов - Дельфания. Сокровенные истории Страница 38

– Илюша, где ты научился так обращаться с животными?

Он густо покраснел и проникновенно спросил:

– А вы никому не скажете?

– Даже если бы захотел – некому, ты же знаешь, что я редко с людьми встречаюсь, и то исключительно по делу.

– И все-таки дайте слово никому не рассказывать, – настаивал он.

– Обещаю! – торжественно произнес я.

– Хорошо, я вам верю, – успокоился Илюша и, мгновение подумав, рассказал свою тайну. – Я ведь, дядя Вова, помню себя с того момента, как я оказался в лесу. Стою, вокруг меня большие деревья. Я заплакал и стал звать маму. Мама не приходила, никого вокруг не было. Тогда я просто пошел куда глаза глядят. Скоро ночь наступила, мне стало страшно и одиноко. И вдруг раздался шум как будто грома, сверкнула молния, и я подумал, что начинается гроза и сейчас пойдет дождь. Я хотел спрятаться под большое дерево, но на его ветвях вдруг увидел яркий шар, в котором парила молодая девушка. Она была очень красивая, на ней была белоснежная одежда, и она была очень доброй и ласковой. Я сразу это понял, почувствовал. «Не бойся, Илюша, я не причиню тебе зла», – сказала она. «Откуда вы?» – спросил я. «Я с неба», – ответила она. И вы знаете, дядя Вова, я не удивился и даже не оробел. Наоборот, мне было жутко в лесу одному, а вот с этой девушкой стало совсем не страшно. Тогда она мне сказала: «Я научу тебя не бояться леса и разговаривать со зверьми, они будут тебя понимать и слушаться». Я спросил: «Тетя, а вы что, царица зверей?» Она весело так рассмеялась и произнесла: «Не только зверей, но и людей». – «А почему же мне никто про вас не рассказывал и вас я никогда раньше не видел?» – «Я, Илюша, живу там, на небе, – и она показала пальцем вверх. – Многие люди знают обо мне, другие не верят в то, что я существую». – «Почему же вы не показываетесь людям так, как мне? Тогда бы все поверили, что вы царица с небес?» – «Я показываюсь, мальчик мой, но нечасто, потому что люди должны верить, не видя меня. Каждый человек должен для этого сделать свой маленький шаг, усилие, чтобы отворить свое сердце, и тогда можно со мною встретиться». – «А я вот ничего не отворял», – честно признался я. «Иногда, радость моя, я открываюсь людям, особенно тем, кто попал в беду. Я люблю, Илюша, каждого человека. Даже если он недобрый и злой, за каждого переживаю, каждому протягиваю руку помощи, но показываюсь наяву редко, чтобы люди сами поняли, кто им помогает, и жили в добре, радости и согласии». – «Спасибо вам, царица небесная», – сказал я ей с благодарностью. И царица небес, дядя Вова, дала мне кулечек сухариков, которые я тут же съел, после чего мне стало совсем не страшно находиться в лесу даже одному, и звери стали моими друзьями. Потом царица исчезла. Наверное, улетела на небо. А меня вскоре нашли охотники, которые и отвели меня в поселок Баканку.

Илья погрузился в приятные воспоминания, а затем произнес:

– Сухарики были такими вкусными, каких я в жизни никогда не кушал…

И, немного помолчав, Илья завершил свою повесть:

– Наверное, нет ничего вкуснее на свете, чем сухарики царицы с небес!

Я думал о рассказанном, не зная, как можно поверить во все это. А с другой стороны, можно ли поверить мне, если я поведаю о той фантастической ночи сбора зверей под предводительством загадочной женщины? Молчание нарушил Илюша:

– Дядя Вова, а вы где работаете?

– Я в лесу тружусь, – ответил я с юмором.

– Вот видите! Я тоже так же, как и вы, буду жить! – радостно загорелся он от того, что его желание жить на природе вдруг обрело реальную основу на моем примере.

– Да нет, Илюша, я пошутил. Вернее, на природе-то я живу, но я – писатель. Книги пишу, – пояснил я.

Мальчик посмотрел на меня удивленными глазами:

– А покажете?

– Вот, на, посмотри, – и я протянул ему книгу «Праздник навсегда!».

– Интересно было бы почитать.

– Вот-вот, почитать, – укорительно сказал я. – А читать-то ты толком не умеешь.

– А я научусь, обязательно. Вы мне поможете?

– Конечно, – сказал я и подумал, что давно уже надо было начать уроки.

Илюша наконец осилил название книги, которую он держал в руках, и сказал:

– Красивое название, только как понять: «навсегда»? Разве может быть праздник каждый день? Ведь праздник только по праздникам бывает?

Точная мысль мальчика, честно говоря, порадовала меня, только я не знал, как объяснить, что праздник может быть каждый день, как объяснить это тому, у кого и праздников-то, я имею в виду настоящих праздников, возможно, никогда и не было.

– Понимаешь, Илья, – произнес я в раздумье, – если человек будет жить в согласии со своей душой, с природой, зверями и людьми, то каждый день у него будет таким радостным и добрым, будто настоящий праздник.

– А разве так можно жить, чтобы со всеми дружить?

– Это, конечно, трудно, но можно. Просто нужно научиться прощать людей и любить все, что нас окружает.

– А я вот, дядя Вова, не поверите, но люблю все, что меня окружает. Только людей не люблю. Они такие злые. За бутылку самогонки или за деньги готовы даже убить.

– Людей необходимо прощать – а это, ты прав, самое трудное. Но если все же сумеешь простить, то будешь счастлив каждый день и каждый час.

– А вы так можете?

– Я стараюсь, Илюша. Но иногда не получается. И злюсь порой, и людей ругаю, и даже нехорошие слова про них говорю. Про себя, правда, но это не имеет значения, думаешь ли только, говоришь или делаешь – все одно плохо.

– По вам не скажешь.

– Ты просто меня не знаешь.

– Знаю, – утвердительно заключил Илья, и я не стал с ним спорить о себе. Зачем ему мои проблемы?

– Дядя Вова, пожалуйста, почитайте мне вашу книгу, – вдруг произнес умоляюще Илья. – Я вас очень прошу!

– Ну, если очень, то почитаю, – улыбнулся я.

Тогда Илья у меня жил целую неделю, и каждый вечер я читал ему «Праздник навсегда!». Он лежал в кровати под одеялом, и его глазки горели оттуда удивлением и восторгом, как у озорного зверька, выглядывающего из норки. А на грустных моментах повествования у него даже наворачивались слезы на глаза. Когда же мы дошли до узелкового послания, то я сказал, что ему это будет неинтересно, потому как здесь написано для взрослых. Но Илья настоял, и я прочитал ему все узлы, он внимательно слушал.

После этих вечерних чтений Илья серьезно взялся за азбуку и вскоре уже сносно читал. А потом он попросил у меня «Азбуку жизни» и уже сам, запинаясь, осилил ее, постоянно приставая ко мне, чтобы я объяснил ту или иную мысль. Я старался перевести на его язык то, что ему было непонятно, хотя это было трудно.

Глава 4. Два бумажных кораблика

– Дядя Вова, а вы сводите меня на дальнюю пустыньку? – спросил вдруг как-то перед сном Илюша, и я уловил в его голосе скрытое волнение.

– А зачем тебе? – поинтересовался я.

– Ну, сводите? – уже умоляюще произнес Илюша.

– Да, конечно, сходим, что ты так тревожишься?

– Обещайте, что как только у вас появится время, сразу пойдем.

– Обещаю, Илюша, спи, – сказал я утвердительным голосом, чтобы успокоить мальчика.

Мы еще долго лежали в темноте, и я думал, что Илюша уже заснул, но он нарушил тишину тихим голосом, переходящим в шепот:

– Вы спите, дядя Вова?

– Нет, а вот ты уже должен седьмой сон видеть.

– Я знаете что думаю? – Илюша сделал паузу.

– Что?

– Ведь вы же сказали, что если очень верить, то мечты сбудутся?

– Если по-настоящему верить, то обязательно.

– Вот-вот! – подхватил Илья оживленным голоском. – Я верю, очень верю, дядя Вова, что я найду своих близких. Ведь должен у меня кто-то быть? – мальчик помолчал и мечтательно продолжил: – Где-нибудь, в каком-нибудь городе ходят мои мамочка и папочка. Ищут меня, но не знают, где я.

– Конечно, Илюша, у тебя обязательно кто-нибудь есть из родных, вот плохо только, что ты не помнишь своей фамилии, города, где ты раньше жил.

– Никак не вспомню, дядя Вова, сколько старался, а ничего не получается.

– Ничего, все будет хорошо, найдутся твои близкие.

– Как же найдутся, если я сам для этого ничего не буду делать? – возразил Илья. – Вы же сами писали, что ничего не будет, ничего не произойдет, если я сегодня немедленно для этого не буду предпринимать усилий.

Я улыбнулся в темноте тому, что мальчик запомнил дословно то, что он прочитал в моей книге «Азбука жизни».

– Ты прав, мой друг, нужно что-нибудь обязательно делать. Извини меня. Мы обязательно что-нибудь придумаем. А теперь давай спать.

Через неделю мы стояли в сыром полумраке каменной часовни на дальней пустыньке. Потрескивали три свечи, едва освещая иконки и наполняя воздух ароматом меда. Когда я пропевал «Радуйся, Благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая» – строчку из акафиста Иверской Божьей Матери, Илюша подхватывал, и наш каменный лесной храмик наполнялся искренностью детского сердца, силе которого равного нет на земле.