Петр Котельников - Седьмая чаша гнева Страница 20

О мимике уже и говорить не приходиться. Она так передает свойство характера, что потрясает того, кто смотрит на себя со стороны.

Как-то художник Веласкес написал портрет папы римского Иннокентия X. Увидев свой портрет, папа воскликнул потрясенный: «Слишком правдиво!» Известный художник, изобразил внутренний мир папы, вскрыв то, что тот оберегал от взгляда других. В этом и состоит особенность художественного таланта.

Люди трех профессий более других проникают в душевный мир человека: юрист, врач и священник. Более других их этой троицы преуспевает священник. Слушание исповедей способствует развитию интуитивного восприятия мира людей.

Достоевский долго искал прототипа старца Зосимы. И нашел его, им стал оптинский старец Амвросий. Достоевский пишет: «Про отца Зосиму говорили многие, что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного слова, – до того принял в душу, свою откровений, сокрушений, сознаний, что, под конец, приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно, и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде чем тот молвил слово».

И все же, главный дар Бога – слово!

И в доме родном, и в чуждом краю,Голос Бога всюду мне слышен,Я в шелесте листьев его узнаю,В дожде, что танцует на крыше.

Голос Создателя, каков он? Он звучит космической мелодией веков, пока еще не уловленной человеком. Кусочки, обрывки отыскивают самые талантливые из людей, соединяющих, в создаваемых из них симфониях, достигают успеха. Даже такой, как Бах, уловивший в мелодиях и ритмах народной музыки, идущей из глубин душ человеческих дар Божий, дар просветления, не зовущий к косе и мечу, а к Богу, был отвергнут сановниками католической церкви. А слышали ли эти служители храмов хоть когда-нибудь глас Божий?

Мы ловим себя на мысли, а верят ли некоторые священники в Того, кому они служат. На память приходят слова В. О. Ключевского:

«Верует духовенство в Бога? Оно не понимает этого вопроса, потому что оно служит Богу».

Не зная истинного голоса Бога, мы пытаемся представить его, действующим в диапазонах низких регистров, скорее всего в инфразвуковом диапазоне его. В нем сконцентрирована такая сила, такая энергия, что, услышав его, мы бы погибли от ужаса, охватившего нас. Вот почему наше ухо не улавливает инфразвуков. Даже небольшой сдвиг звуков в эту сторону вызывает у нас безотчетное чувство панического страха.

Голос Создателя не может уловить ухо наше, но мы воочию видим результаты Слова его, создавшего мир.

«Определите значение слов, и вы избавите человечество от половины его заблуждений»

И слово наше, человеческое – не пустой звук. Даже интонация, с которой произносится одно и тоже слово, в корне меняет его содержание. И все же, значение слова состоит в том, что оно заменяет реально существующий предмет, является символом его. Произнося символ, мы образно представляем тот предмет, названием которого оно выражает. А это означает, что, пользуясь словами, можно получать информацию в их отсутствие, заговор принимает абстрактный, а не конкретный характер. Мышление благодаря речи нашей становится отвлеченным. Слово – не просто звук. Даже в мычании коров различают до одиннадцати оттенков, и отличаются они от изменившихся обстоятельств. Угрожающее мычание быка отличается от благодушного. Панический вопль обезьяны воспринимается другими обезьянами, как знак опасности, а не призыв к обильной кормежке! Одно существует требование к звуковому сигналу, – он должен быть понятным для всех остальных. Экспериментом доказано, что вороны Англии не понимают карканья ворон из Германии.

Восприятие сигналов существует на генетическом уровне. Животное появляется с ним, – иначе не выжить!

Оказывается, какой-то разум уже позаботился об этом.

У человека все это обстоит несколько иначе. Давайте задумаемся, много ли вокруг нас и внутри нас такого, чего бы мы не могли описать словами? А ведь слова не что иное, как знаки.

Немецкий ученый Макс фон Фриш описал, как пчела-разведчица сообщает свое донесение о найденном корме рабочим пчелам. Она ходит по особой кривой, вид которой дает понятие о направлении полета. При этом она трясет брюшком, и число этих сотрясений свидетельствуют об объеме усилий, которые необходимы, чтобы туда добраться. Представьте, бег человека на месте, который хотел бы показать своим соплеменникам расстояние, которое они должны преодолеть! Некоторые слова наши своим произношением напоминают движение пчел – жужжание. Но было бы невероятно странным пытаться решить по произношению значение слова. Вяземский описал самонадеянного итальянца, решившегося судить о незнакомых ему русских словах. Слово «телятина» он истолковал, как нежное обращение к женщине, а слово «дружище» – как грубое ругательство. И только потому, что первое произносится так мягко, а второе со скрежещущим звуком.

Человек не существует вне человеческого общества. Случай с Маугли – выдумка Киплинга. Тарзан – детище кинематографа. Оба персонажа легко, без усилий вошли после пребывания с рождения в дикой природе, в условия цивилизации. А вот в случае с Каспаром Гаузером, в реальности, все обстояло иначе… В начале XIX века немецкий младенец по имени Каспар Гаузер много лет рос в конуре, не зная людей. Пищу ему приносили, когда он спал. Легенда гласит, что он был незаконнорожденным сыном какого-то знатного вельможи, и этот способ воспитания был избран для того, чтобы устранить претендента на власть. Однажды, появившись на улицах Нюрнберга, Каспар вел себя, как животное. Говорить кое-как его еще научили, но воспринимать окружающий мир, как это делают люди, он так и не смог. Лишенный долгое время общения с людьми, он утратил возможность познания большей части человеческого.

«Изолированность существует лишь до тех пор, пока ты этого хочешь. Но одиночество! Полное одиночество невыносимо. Горе тому, кто одинок!» – пишет Ален Бомбар.

Среди духовных испытаний для самоусовершенствования по системе «дзен» в Японии существует так называемое «моритао»: помещение человека на неделю и более в пустынную пещеру и запрет разговаривать хотя бы с самым собой. По свидетельству лиц, прошедших это испытание, жажда общения к концу изоляции становится невыносимой, и в дальнейшем встреча с любым человеком доставляет острую радость.

У человека всегда существует потребность в контакте. Уже у младенца четырех месяцев жизни возникает такая попытка. Младенец то и дело поглядывает на мать. Она отвечает ему мимикой и речью.

Если вы находитесь в пустынном парке, присели на скамью, где уже сидит человек, вы рано или поздно обменяетесь взглядами. Если человек поднялся и уходит прочь, значит, вы показались ему подозрительным, вы, по его мнению, представляете опасность и он, естественно избегает ее. Если нет, то взгляды, которыми вы обменяетесь, будут достаточно дружелюбными, и, прощаясь, вы возможно и обменяетесь словами прощания.

Язык может быть и без слов. Искусственный язык глухонемых, язык взглядов, язык поз, язык умолчаний. Вам знаком язык пантомимы. Когда мим изображает, как он идет по краю пропасти или тянет веревку, в его пластике нам понятно все. Но вот он начинает производить движения, не похожие ни на что, и мы не можем полностью перевести его высказывания на язык понятий, и, однако, понимаем их.

В отличие от животных, человек рождается трудно. Недаром говорят про родовые муки. Причина – слишком крупная голова. Она по объему превышает все части тела. Когда она, преодолев родовые пути, появляется, пусть и несколько деформированной, акушерка облегченно вздыхает. За первый год жизни голова родившегося увеличивается вдвое. Ребенок – не копия взрослого, хоть часто слышим: «Похожа на отца… На мать похож». Сравните голову и шею, и увидите сразу разницу. Выражение лица даже маленького, беззубого человечка свидетельствует о том, что перед вами мыслящее существо. Оно еще говорить не может, но брови поползли вверх, рот открылся, глаза смотрят, не моргая – полное олицетворения внимания. Он ждет, когда с ним заговорят… Тут бы взрослому и удовлетворить внимание малыша. Попытка что-то объяснить ему не пройдет даром. Беда, когда с ним не говорят, считая главной обязанностью накормить его и сменить пеленки. Потом еще и удивляются, почему ребенок так долго молчит… Естественно, когда-то он заговорит, если у него нет дефекта слуха, и язык не привязан за два конца, только в том не будет заслуги близких… А может, и вырастет этакий молчальник…